Джеймс, сверкнув глазами, обернулся к нему:

– А ну-ка забери свои слова обратно!

– Тпру, полегче! – Том отступил назад. – В чем проблема, приятель?

– Просто заткнись, вот и все.

Том рассмеялся и удивленно приподнял брови:

– Выходит, в твоих ирландских жилах все-таки течет обычная кровь.

– И что это должно означать?

Том ухмыльнулся:

– Она тебе понравилась.

– Ничего не понравилась! – возмутился Джеймс.

– Я слишком давно тебя знаю, дружище, и мне знакомо это выражение твоего лица. Ты втюрился! – Том хлопнул его по спине. – Причем в жену босса, на меньшее ты не согласен. Ну ты и похотливый мерзавец!

Лицо Джеймса стало угрюмым:

– Просто, похоже, я ее знаю.

– Что? – продолжал улыбаться Том. – Что ты имеешь в виду, черт побери?

– Думаю, я ее знаю. – Джеймс повернулся к нему, взгляд его был тяжелым. – Еще по сиротскому приюту.

Улыбка Тома так и застыла на губах, пока мозг пытался как-то вникнуть в смысл сказанных слов.

– Ты шутишь? – Он невесело хохотнул и растерянно взглянул в сторону большого дома. – Это невозможно, дружище! Она даже не австралийка.

– Австралийка. Была ею. Точно так же, как мы с тобой. – Голос Джеймса дрогнул. – Ее усыновила одна американская семья. Думаю, это она.

– Господи! А она тебя вспомнила?

– Сомневаюсь, чтобы она хотя бы рассмотрела меня. – Джеймс и сам задавался этим вопросом. – А может, я ошибаюсь. Не знаю. Это было давно. – Он помолчал. – Не знаю.

Парадная дверь дома открылась, и на веранду, помахивая двумя полными бутылками, вышел Алекс.

– Похоже, кое-кто в настроении гульнуть, – насмешливо заметил Том.

– Ни слова ему, ладно?

– Насчет того, что ты положил глаз на его жену? – поддел его Том. – Да ни в жизнь!

Джеймс бросил на него гневный взгляд.

– Ну, она хорошенькая, никто же и не спорит. – Том сделал шаг вперед и крикнул Алексу: – А эти напитки, они для нас или для лошадей?


Джеймс лежал без сна, закинув руки под голову и уставившись на свежие доски на потолке. Леонора… Он вспоминал лицо той женщины, вспоминал лицо своей давней подруги и сравнивал их долго и упорно, пока они не слились воедино. Он вспомнил, как решительно она бросилась на защиту лошади, как покраснела, когда Алекс шлепнул ее, – а потом вспомнил, что это спровоцировала его грубая шутка. Но выбора не было, потому что он уже раскусил Алекса Хэррингтона – человека, который расцветает под аплодисментами и приходит в ярость при их отсутствии.

На ступенях послышались тяжелые шаги. В дом, спотыкаясь, вошел Том и схватился за дверной косяк, словно это был борт качающейся на волнах шхуны.

– Ты в порядке? – усмехнулся Джеймс.

– Со мной все будет хорошо, – ответил Том, – как только эта чертова комната перестанет крутиться. – Он устало прислонился лбом к деревянному откосу. – Я завтра отправлю Эли деньги телеграфом.

– Хорошо.

– Ты спас мою задницу, дружище. – В порыве пьяной сентиментальности глаза Тома заблестели.

– Вот и держи ее теперь в штанах покрепче.

– Я же говорил тебе, что принял обет безбрачия. – Том оставил в покое стену и, раскачиваясь всем телом, поднял руку. – Клянусь!

– Ну какой может быть обет безбрачия у такого озабоченного кролика, как ты?

– Кстати… – Тома шатнуло из комнаты в коридор, и голос его стало хуже слышно, пока он старался удержать равновесие. – Эта его жена, красотка… Ее девичья фамилия Файерфилд.

Имя это нашло отклик в памяти Джеймса, эхом отозвалось из прошлого, завибрировало в его сердце. В комнате вдруг подул бриз, нежный морской зефир, коснувшийся его ресниц. Это была она! Когда в онемевшем сознании возникло ее лицо, ощущения были такими, будто он вошел в ледяную воду. По телу пробежала волна, которая остановилась в его груди, принеся в сердце твердую уверенность: Лео.


Вечернее солнце светило прямо в лицо. Возвращаясь в поместье, Джеймс опустил поля шляпы ровно настолько, чтобы только видеть лошадь. Том, покрытый коркой красной пыли, убирал в доме последствия пылевой бури, случившейся ночью.

– Как там с кормом для овец? – спросил он.

– Они все грязные и пить хотят. Впрочем, мы ни одной не потеряли.

Том почесал за ухом:

– Думаю, через день-другой нужно двигаться дальше. Перегонять их на другое место.

– Я думал о том же, – согласился Джеймс. – Похоже, погода собирается устроить нам испытание. – Он вынул носовой платок и вытер лицо. – Пойду скажу Алексу.

Джеймс постучал в большую деревянную дверь хозяйского дома и только сейчас заметил, что рука его вся в рыжих пятнах грязи. В ожидании ответа он повернулся лицом к подъездной аллее. Тонкий слой красной пыли покрывал стоявший там «форд» и розовый куст у крыльца. «Эта штука липнет ко всему, как мел к пальцам», – подумал он. И пройдет не меньше недели, прежде чем все уляжется.

– Здравствуйте!

В дверях стояла Леонора Хэррингтон.

Подошвы его ботинок, казалось, расплавились и приклеились к половицам. Он забыл, где находится. Рука дернулась к шляпе, и Джеймс сорвал ее с головы – пожалуй, даже слишком быстро.

– Простите, что беспокою вас… миссис Хэррингтон. – Он откашлялся и нервно пригладил припыленные волосы. – А… уф… муж ваш дома?

– Нет. Он уехал сегодня утром, – негромко ответила она, – и вернется только вечером.

Джеймс думал о том, что пора уходить. Он должен уйти. Иди! Но его ноги словно забыли, как это делается. Он даже притопнул немного, чтобы проверить, не потеряли ли они чувствительность, а затем неожиданно протянул руку:

– Джеймс. Нас с вами официально не познакомили.

– Леонора. – Она улыбнулась и пожала ему руку, а потом посмотрела на пыль, прилипшую к ладони.

– Ох, простите. – Джеймс вытер руку о штаны. – Я просто только что вернулся с дальнего пастбища. И не успел помыться. – Его охватило смятение.

– Я сама перепачкалась чуть не с головы до ног. – Она со смехом открыла дверь пошире и прислонилась к косяку. – Все пытаюсь убрать пыль. А эти бури всегда налетают так стремительно?

– Обычно нет. – Язык его шевелился нормально, автоматически помогая произнесению каких-то слов, тогда как сердце стучало, словно колеса курьерского поезда. – Я видел такую сильную всего один раз, но она быстро ушла. А если ветра нет, они могут задержаться.

Это была она! Стояла перед ним! Джеймс забыл о буре. Да что там о буре – он забыл собственное имя. Забыл, что нужно что-то говорить, и просто смотрел на нее и смотрел.

После затянувшейся паузы ресницы ее беспокойно дрогнули, она нервно коснулась пальцами воротничка.

– Так вы один из наших новых приказчиков? Я запомнила вас с того дня.

– Кстати, насчет того дня, миссис Хэррингтон… – начал он и сделал шаг вперед.

– Прошу вас, зовите меня просто Леонора.

Ее имени он произнести не мог.

– Насчет того дня… – Он судорожно сглотнул. – Я должен извиниться перед вами.

– Нет. – Она опустила глаза и отодвинулась к двери. – Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Тот мой комментарий… – Он выдержал паузу и снова надел шляпу. – Я увидел пистолет и… Я подумал, что он застрелит коня. Я не хотел никому причинить вреда. И уж точно не собирался нанести вам обиду. Я люблю женщин. – У него покраснели уши из-за последних вырвавшихся слов. – Я имею в виду, что отношусь к ним с уважением.

Она рассмеялась тихим смехом, мягким и нежным, как прикосновение перышка.

– Ох, я совсем запутался, – беспомощно улыбнулся Джеймс, покачав головой. – На самом деле я просто хотел извиниться перед вами, вот и все.

– Ваши извинения принимаются. – Леонора улыбнулась, и вся неловкость тут же ушла. – Вы, вероятно, спасли жизнь этой лошади. Мне следовало бы поблагодарить вас за это.

Джеймс во все глаза смотрел на нее – на ее кожу, овал лица, волосы. В груди его поднималось приятное тепло, подогреваемое воспоминаниями. Он отвернулся и посмотрел на подъездную дорожку, чтобы дать небольшую передышку эмоциям и немного упорядочить мысли.

– Вы хотели что-то еще? – спросила она.

Он медленно обернулся к ней:

– Когда-то я знал одну Леонору. – Слова прозвучали мягко и осторожно, как прикосновение ленивого ветерка.

– Правда? – Она с любезным видом склонила голову к плечу. – Это не слишком распространенное имя.

– Она похожа на вас. – Он поднял голову. – Мы тогда жили в сиротском приюте на берегу океана… возле Джералдтона. – Джеймс внимательно смотрел на нее, его волнение улеглось. – Может быть, вы знаете, где это.

Губы ее приоткрылись, кровь отхлынула от лица. Она хотела что-то сказать, но не смогла и резким движением мотнула головой – так встряхивают запылившийся ковер.

– Так вы думаете, что я сирота?

В ее глазах была паника.

В этот момент луч солнца осветил волосы Леоноры, которые золотистым ореолом обрамляли ее лицо. Сердце у Джеймса екнуло. Свет поднялся к ее карим глазам, и на миг в них показались страх и боль. Все сомнения, если таковые еще оставались, ушли. Джеймс сунул руки в карманы и выпрямился.

– Я не хотел обидеть вас.

– Сиротский приют? – переспросила она высоким дрожащим голосом. Ее широко открытые глаза блеснули неожиданной влагой. – Так вот, оказывается, за кого вы меня принимаете!

Ее слова достигли цели.

– Я ошибся, – пробормотал Джеймс, извиняющимся жестом прикоснувшись к краю шляпы.

– Да уж, ошиблись!

Дверь захлопнулась, и внутри у него все оборвалось.


Леонора прислонилась к двери и закрыла лицо руками, сдерживая рыдания. Горячие слезы покатились по ее щекам. Это был прерывистый плач, частые спазмы на фоне потока слез. Она сползла по двери на пол и, содрогаясь всем телом, уткнулась лицом в колени.

На нее нахлынули воспоминания о приюте и прошлой жизни. Леонора вцепилась в душивший ее воротник и принялась расстегивать его. Ее пальцы нащупали золотую цепочку, скользнули к висевшему на ней небольшому круглому камешку и принялись гладить его.