– Мне жаль твоего отца, – сказал Джеймс.

Том опустил глаза, губы его дрогнули:

– Ты ведь О’Рейли, верно? Ты разговариваешь не так, как твои старики.

– Я родился здесь.

– Понятно, – сказал Том, которому понравился такой ответ. – Ходишь в школу?

– Нет.

– Мама говорит, что я тоже уже могу не ходить. Я теперь нужен на ферме. – Он пожал плечами и искоса взглянул на могилу. – Видишь этого проповедника? Он наш учитель. Стоит один день провести у него в классе, и будешь мечтать, чтобы он тебя закопал!

Джеймс улыбнулся. Том засмеялся, но тут же осекся:

– Я тебя тут раньше не видел.

– Я был занят, работал в поле.

– Вы с отцом работаете?

Джеймс решил пропустить мимо ушей эту неточность:

– Да.

– А наемных работников у вас нет?

– Нет.

Том понимающе кивнул:

– Я могу иногда помогать вам, если мама разрешит. После того как я сделаю свою работу, она отпустит меня помочь, я уверен.

– Томми! – окликнула его миссис Шелби. – Пора возвращаться домой.

Тот закатил глаза:

– Проповедник собирается сегодня вечером провести службу еще и у нас дома. Видел бы ты, как этот человек ест! Жует, как конь, и параллельно читает свои проповеди – в общем, разбрасывает крошки и слово Божье направо и налево! – Тома передернуло. – Ты пойдешь с нами?

Джеймс, переведя взгляд на процессию, следовавшую за миссис Шелби, увидел там Тесс и Шеймуса и сказал:

– Думаю, да.

Они пошли рядом, как будто привыкли держаться вместе. Общительный Том болтал – непринужденно и без всякого хвастовства, просто и дружелюбно.

– Волы у вас есть? – спросил он.

– Нет.

– А овцы?

Джеймс покачал головой.

– Так что же у вас тогда есть?

– Пшеница.

– И все?

– Ну, парочка свиней и куры.

– Так это у всех есть, – без всякого высокомерия заметил Том.

Джеймс притих.

– А у нас есть пятьдесят голов скота! – неожиданно заявил Том. – И еще сотня овец. Мама говорит, что денег на гуртовщика у нас нет, так что им могу стать я. – Это было правдой наполовину, и Том запнулся. – Ну, не гуртовщиком, а пастухом. Ты верхом ездить умеешь?

Джеймс кивнул.

– Я так и думал. Ты можешь помогать мне со стадом, а я буду помогать вам с пшеницей. Мы будем стоять лагерем на дальних пастбищах, разводить костры, собирать личинок и есть игуан, как настоящие аборигены!

Джеймс скорчил брезгливую гримасу, и Том рассмеялся:

– Да я пошутил… В смысле, чтобы игуан есть. Хотя аборигены их действительно едят. И личинок тоже. Это у них как конфеты. – Том передернул плечами.

Через несколько минут в море зелени показалась усадьба Шелби, точно остров, плывущий среди бесплодных земель. По столбам веранды вились красные розы, вокруг фундамента живой изгородью выстроились кусты сирени и желтой мимозы. Краска на доме местами отслаивалась завитками, на некоторых окнах было всего по одной ставне, однако открытые широкие двери и крыльцо будто приглашали войти, обещая теплый прием. Каждый квадратный фут этого одноэтажного дома служил контрастом вопиющей бедности О’Рейли.

– Как вам удается сохранять все таким зеленым? – спросил Джеймс.

– Акведук. Насосы возле артезианской скважины. Я как-нибудь свожу тебя туда. Там, конечно, воняет тухлыми яйцами, но зато помогает маминым цветам расти.

Мальчики вошли в дом, в котором стоял гул голосов, становившийся в замкнутом пространстве все более громким.

– Томми, – помахала рукой миссис Шелби. – Покажи преподобному Джордану его комнату.

Том поморщился.

– Это означает, что он у нас задержится. Помоги нам Господь! – Он перекрестился. – Я скоро вернусь.

Джеймс втиснулся в гостиную, полную людей. Дом был обветшавшим, но уютным. Выцветшие обои упирались в старые плинтусы со сколами. Полы, стоптанные многими парами ног, были закрыты потрепанными коврами. Он свернул за угол и, войдя в комнату с легким запахом плесени, остановился. На полках от пола до потолка рядами выстроились книги. Старинные тома с порванными корешками и поблекшими обложками соседствовали с новыми кожаными переплетами. Джеймс провел рукой по книгам и наугад взял одну. Когда он веером раскрыл ее, поднялось облако пыли, от которой стало щекотно в носу.

– Что ты здесь делаешь?

Джеймс обернулся и захлопнул книжку.

За его спиной, прислонившись к косяку, стояла миссис Шелби, и ее рыжие волосы горели огнем на фоне черного платья.

– Извините, я просто… – промямлил он.

Мисси Шелби подошла и внимательно посмотрела на него сверху вниз. Потом взяла книгу у него из рук и аккуратно поставила на полку.

– Я не хотел…

– Тс-с… – Она прижала палец к губам, затем, оглядев полки, встала на цыпочки и вытащила толстый зеленый том. – Вот. Эта тебе больше понравится.

Джеймс протер пыльную обложку. Роберт Льюис Стивенсон.

– Любишь читать, да? – спросила она, внимательно оглядев его.

– Да, мэм.

– А мои мальчики… – Она сокрушенно покачала головой. – Полный дом детей, на целую школу хватит, и при этом ни один из них не хочет прочесть ни слова. Единственный способ, каким я могу познакомить своих детей с книгами, – это стукнуть каким-нибудь из этих томов по их твердолобым головам, – сказала она и презрительно фыркнула, отчего ее выпуклый живот закачался. – Думаю, они пошли в своего отца, особенно Томми. – Лицо миссис Шелби стало серым. – Он не был образованным человеком, но у него была голова на плечах. Хороший был человек, – добавила она поблекшим голосом. Потом указала на книжную полку, и голос ее вновь стал сильным и твердым. – Эти книги принадлежат церкви. Их берегли для школьной библиотеки, но в жилище проповедника для них не было места. Я с радостью разместила их у себя. Но у меня уже много лет не было возможности почитать. Стыдно, правда? – Миссис Шелби положила руку Джеймсу на голову, ладонь ее была теплой. – Эти книги твои так же, как и мои. Приходи и бери сколько захочешь. Слышишь?

– Да, мэм.

Она оглядела его одежду:

– Как дела у твоих родителей?

– Хорошо.

– Я имею в виду землю. Обрабатывать ее непросто.

– На этой неделе мы посеяли пшеницу. Но ее клюют вороны.

– Вам нужна собака. Хороший лай отпугнет их скорее, чем выстрел. – Она нахмурилась. – Но, конечно, если не будет дождя, чтобы зерно принялось, урожай пропадет, с собакой или без нее.

В комнату заглянул парень:

– Мама, проповедник хочет начинать мессу.

– Хорошо. Я сейчас. – Она наклонилась к Джеймсу. – Все, чего он хочет, это побыстрее перейти к нашему окороку! – Она снова пренебрежительно фыркнула. – Наш проповедник ест как лошадь. И во время мессы будет истекать слюнками, глядя на угощение. Сам увидишь! Ты славный парнишка, – подмигнула миссис Шелби. – Правильно разговариваешь. Томми будет полезно иметь такого приятеля, как ты. – Она взяла Джеймса за плечо и сжала его. Рука у нее была крепкая, как у мужчины, и при этом способная утешить, как у матери. – Знай, что здесь тебе всегда рады. Чувствуй себя у нас как дома.

В столовой на столах вдоль стены были расставлены вареный окорок, индейка, буханки хлеба, горшки с маслом, миски с подливой и сушеные фрукты. Том толкнул его локтем:

– Давай поедим на улице.

Набрав еды, они вышли на веранду и уселись на краю, свесив ноги. К ним присоединились еще двое парней. Между ними была разница в несколько лет, но они были так похожи, что их вполне можно было принять за близнецов.

– Это твоя новая подружка? – нахально ухмыльнувшись, спросил один из них.

– Заткнись! – Том швырнул в него абрикосом. – Это Джеймс. Он О’Рейли. А это Уилл и Джон. Мои старшие братья.

– Так ты ирландец?

Джеймс отложил вилку в сторону и посмотрел Уиллу в глаза.

– Ого! – Тот поднял руки, как будто защищаясь. – Я не хотел тебя обидеть. Просто слышал, как твои родители разговаривают, вот и все. – Он сунул в рот кусок окорока. – А наш дед был шотландцем. Стоило ему выпить пару стаканов, как акцент у него становился таким жутким, что слова не разберешь!

Они заулыбались, глядя себе в тарелки и избегая смотреть на Джеймса.

– Отцу понравилось бы, что все эти люди собрались здесь, – заметил Джон.

Уилл рассмеялся:

– Он быстро разогнал бы их своими россказнями. Они готовы были бы двери вынести, лишь бы поскорее отсюда убраться!

Джеймс молча слушал добродушное подшучивание братьев, теплое и ненавязчивое.

Дзинь… Том уронил вилку в тарелку, и все повернулись к нему. Он вытер рукой щеку и уставился на палец, словно не веря своим глазам.

– Ты что, плачешь? – с ужасом спросил Уилл.

Том откинул голову и, мигая, посмотрел в небо.

– Дождь идет, – едва слышно выдохнул он.

Все дружно задрали головы. На поместье надвигались тучи, которые с каждой секундой становились гуще и объемнее. На лица им упало несколько капель.

– Дождь идет, – повторил Уилл. – Дождь!

Тарелки с едой полетели на пол, а они ринулись в дом. При появлении мальчиков в комнате гости разом умолкли.

– Дождь идет!

Рты закрылись, глаза обратились к потолку, и все начали прислушиваться, замерев, как насторожившиеся кенгуру.

И тут началось.

Тук… Тук… Тук… По рифленому железу кровли застучали капли дождя. Но люди не торопились ликовать. Они замерли, опасались, что природа дразнит их. Они ждали и боялись, что сейчас все прекратится и в окно вновь ударит яркое солнце. Мужчины вцепились пальцами в край стола, а женщины прижимали руки к груди, не решаясь вдохнуть, чтобы не спугнуть дождь. Все ждали знака, порыва ветра, который либо оставит тучу на месте, либо унесет этот дар Господень прочь.

И тогда раздался этот звук! Небеса разверзлись и обрушились ливнем на крышу дома. Тук, тук, тук… Словно монеты падают в железную банку. Тук, тук, тук… И наконец все это слилось в одну восхитительную победную ноту. И только теперь из грудей вырвался вздох облегчения, глаза закрылись в молитве, а лица расцвели благодарными улыбками, которые прежде прятались за хмуро сдвинутыми бровями.