– Ладно, – пожал я плечами. Изнутри кричал, но внешне оставался спокойным. Стефани была нашей первой и единственной ниточкой, ведущей к Кларе. Я не мог совершить или сказать сейчас что-нибудь глупое - то, что может порвать эту ниточку.

– Тебе не нужно ничего нам рассказывать. Но мы с Мэгги проделали весь этот путь, поэтому не могла бы ты хотя бы сообщить ей, что мы здесь, что вся ее семья обеспокоена, и все мы хотим, чтобы она вернулась домой? Не только я.… ну, возможно, особенно я.… в общем, не могла бы ты передать ей это?

Стефани кивнула, склонив голову и посмотрев вниз на асфальт:

– Извините, но ничем большим я помочь не могу.

– Мы найдем другой способ, чтобы отыскать ее, – сказал я, легко обняв Стефани. – Но мы с Мэгги должны сейчас идти, или мы опоздаем на наш самолёт. Взяв Мэгги за руку, я быстро потащил ее к ожидающему нас такси. Мне потребовалось все мое самообладание и сила воли, чтобы не пытаться вытянуть из Стефани больше информации.

– Что ты делаешь? – прошептала Мэгги. – У нас есть еще два часа до отлета.

Не обращая внимания на ее вопрос, я, вместо этого, медленно считал, успокаивая дыхание. Стефани расколется и поможет нам, убеждал я себя. Она просто должна. Одна тысяча, две тысячи... Затем, когда мы дошли до такси, и я досчитал пяти тысяч, я услышал звук быстрых шагов по тротуару.

– Подождите, – крикнула Стэфани, – я иду с вами.

– И они называют меня – «Лео Мэддокс - все напрасно», – пробормотал я Мэгги.

Полет домой был скукой смертной. Прабабушка Банни, как и обещала, встретила меня в аэропорту, и передала мой пакет от «Гарри Уинстон». Она ласково поцеловала меня в щеку, а затем ущипнула Мэгги за попку и сказала, что она поправилась. О Боже, она была сущим наказанием, но я ничего не сказал ей, потому что был невероятно благодарен за то, что она пришла мне на помощь сегодня.

Это было несколько часов назад, а сейчас мы, в моей машине, ехали домой знакомым маршрутом в Блу-Крик. Солнце висело низко на горизонте, и с нами в машине была Стефания - моя ниточка, ведущая к Кларе. Неловкое молчание длилось весь день.

Так как мы были почти дома, Мэгги заговорила первой:

– Ничего, что ты пропустила работу? – спросила она Стефани.

– Я позвоню, завтра на стажировку и скажу, что заболела, – ответила Стефани, неотрывно глядя в окно. – Они там довольно спокойно к этому относятся, поэтому, надеюсь, проблем не будет. И все объяснила Джесси, бармену, с которым ты бесстыдно флиртовала, чтобы получить информацию, и он согласился прикрыть меня в мою смену, в субботу.

Взгляд Мэгги встретился с моим в зеркале заднего вида. Я не был уверен в том, что пытается ли она выудить информацию из девушки или просто ведет вежливый разговор.

– Извини, если тебе было неприятно, – сказала ей Мэгги. – Он милый, но я никогда не стала бы встречаться с кем-то, имеющим столько тату. Не мой тип.

Я чуть не рассмеялся. Мэгги не знала, что у меня появилась все возрастающая тяга к клеймению своего тела. Не то чтобы мне было все равно, одобряет она это или нет, но я сомневаюсь, что она сделала бы это замечание, если бы знала, что находится у меня под рубашкой.

– Когда мы приедем домой, – внезапно сказала Мэгги, – мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной съездил, как только мы высадим Стефани у дома. Я поехала с тобой в эту сумасшедшую поездку в Нью-Йорк, и теперь мне нужно, чтобы ты сделал то же самое для меня.

– Хорошо, – без колебаний сказал я. Несмотря на то, что знал, что ее сумасшедший план связан с Робби, я согласился, потому что это то, что делают друзья. – Я сделаю это.

Когда мы добрались до Блу-Крик, мы высадили Стефани у «Райдер Хауз». Видимо, она была там несколько раз раньше и уже знакома с Ридом, поэтому ей не будет неловко, если бы она останется с ним наедине. Затем Мэгги сказала мне куда ехать, и я отвез ее в один очень захудалый жилой комплекс - очень захудалый жилой комплекс, где жил Робби.

Глава 19

Издевайтесь, пока я на дне. Так это и ощущалось, пока мы шли к дому Робби. Но это было последнее, что мне хотелось сделать. А когда увидел внешнюю часть здания, новая эмоция поразила меня – вина. Потому что это место было чертовски плохо освещенным и не предназначено для детей. Я не хотел ничего чувствовать из-за Робби, но чувствовал. Особенно, понимая, что у меня есть гигантский загородный дом, где никто не живет, а это место – все, что он имеет.

– Этот дом? – спросил я, все еще пялясь на ветхое здание. – Пожалуйста, скажи мне, что он живет не здесь.

Мэгги вздрогнула:

– Он не так уж и плох. Ну, внутри он выглядит лучше.

– Прекрасно, – я заглушил двигатель в машине. – Иди, скажи ублюдку, что ты в него влюблена. Тогда вы оба можете ускакать в закат на белых лошадях или что-то типа этого дерьма.

– Ты считаешь, что я совершаю ошибку? – спросила она, ощущая мой сарказм.

Я пожал плечами:

– Честно говоря, не знаю можно ему доверять или нет. Шесть лет назад я бы без колебаний сказал: «давай, сделай это». Но сейчас... Обычно я хорошо вижу недостатки человека, но про него ничего не могу скакать, и это выводит меня из себя.

– Вот поэтому ты и пойдешь со мной внутрь.

Я со стоном посмотрел на Мэгги.

– Помнишь Нью-Йорк? Давай, вперед! – шутливо рыкнула Мэгги.

Полу-смеясь, полу-стоная, я вышел из машины. Все еще не был уверен насчет Робби. Но, по-правде говоря, хорошее или плохое, это не то, что я хотел бы пропустить. Мэгги вышла из машины вслед за мной и схватила меня за руку своими дрожащими руками, как только мы начали подниматься по ступеням, ведущим к крытому переходу.

Черт, девушка была в шоке. Она так нервничала, что еле передвигала ноги. Для Робби лучше говорить только приятные вещи моей подруге, иначе я надеру ему задницу.

– Никогда не видел тебя в таком состоянии, – сказал я ей, как только мы подошли к дому. Первая за несколько дней улыбка скользнула по моим губам, когда я постучал в дверь:

– Это будет занимательно.

Робби открыл секунду спустя – мокрый и одетый только в полотенце. Н-да. Оу. Полотенце было розовым и очевидно принадлежало его дочери. Я почти мог видеть «Робби младшего» и это вызвало во мне сильное отвращение. Но его вид произвел на Мэгги противоположное впечатление. Она просто стояла там – потрясенная и онемевшая.

– Что вы двое здесь делаете? – спросил Робби.

В его голосе отчетливо слышалось раздражение. Его взгляд переместился с Мэгги на меня, а потом обратно вернулся к Мэгги.

– Вы – не то, что я хотел бы видеть... и уже поздно.

Бедная Мэгги. Ее взгляд не отрывался от его обнаженной груди:

– Эм? Мы... эм.

– Закрой рот, Мэгз, прежде чем ты начнешь пускать слюни, – пробормотал я.

Она тяжело сглотнула.

– Ты не можешь продолжать заявляться ко мне, – проворчал Робби. – Особенно с Лео. Это выносит мне мозг.

Что? Он что думает, что мы с Мэгги вместе?

– Я выношу тебе мозг? – это был голос Мэгги. Он к ней вернулся и звучал резко. – А как насчет того, что ты выносишь мозг мне? Поступаешь так, будто тебе не все равно, а потом говоришь мне, что это не так. Это очень даже похоже на вынос мозга.

Я почувствовал раздражение:

– Он думает, что мы встречаемся, потому что мы пришли сюда вместе. Это он и имел в виду под «выносишь мне мозг», Мэгз. Успокойся.

– Так вы не вместе? – гнев Робби тут же улегся, сменяясь чем-то похожим на надежду.

– Нет, – ответил я.

– Тогда зачем вы здесь? – спросил он.

– Почему, по-твоему, она здесь? Чтобы помыть, твои чертовы тарелки? – боже, иногда люди бывают такими тупыми.

Я тяжело вздохнул и оттолкнул с дороги Робби, проходя в его квартиру. Теперь, когда он узнал, что я не «с Мэгги», парень выглядел так, будто он был готов, набросится на нее. Им, казалось, нужно побыть наедине, и поэтому я оставил их там:

– Я буду на диване. Ну и где карапуз?

– Она уже спит, – прошептал Робби, больше не обращая на меня внимания, как только я исчез в его квартире.

Не в состоянии слышать их клятвенные заверения в любви или того, чтобы, черт возьми, не происходило у входной двери Робби, я огляделся. Н-да. Внутри было не лучше, чем снаружи. Мебель выглядела так, будто входила в комплект с этой говенной квартирой. Да и принадлежало Робби не много. Я сел на диван, привалившись к розовой подушке в виде сердца.

Ну... по крайней мере, розовая подушка в виде сердца пахла чистотой.

Закрыл глаза и мои мысли перенеслись к Кларе. Где, черт возьми, она сейчас? Она хотя бы думает обо мне? Скучает? Потому что худшей частью ее побега было то, что я ужасно по ней скучаю. По ее дерзким замашкам, нежным поцелуям, по тому, как тесно она прижимается ко мне, когда спит, по ее запаху, ее волосам – по всему.

Моментально распахнул глаза, когда Мэгги и Робби вошли в гостиную.

– Вы, ребята, поцеловались и помирились? – спросил я, потирая глаза. Проклятье, я устал.

Мэгги села на стул в противоположном конце комнаты:

– Да, – ответила она.

Ну, вот и ладно.

– Хорошо, – ответил я искренне. Если она хочет простить Робби, тогда и я, полагаю, тоже. – Тогда я пойду. Позвони мне утром. Мне нужно придумать новый план по поиску Клары. Думаю, что Стэфани – это тупик. Она, несомненно, беспокоится о ней – я не думаю, что она бы поехала с нами, если бы это было не так – но она не собирается «колоться».

– А что с Кларой? – спросил Робби, казавшийся реально обеспокоенным.

– Она сбежала, – ответила Мэгги, пожав плечами. – У них с Лео вышел спор и затем, пару дней назад, она исчезла. Все это время мы все очень беспокоимся.

– Я повел себя как мудак, – сказал я, ни к кому не обращаясь, – и она даже не берет трубку. И даже проверили ее подругу из Нью-Йорка, но ее там не оказалось, так что я не знаю, где она может быть.

Робби почесал челюсть: