Кристина уже разлила светло-коричневую жидкость. Варя поднесла рюмку к носу и скривила лицо:

– Фу! Гадость-то какая! Всю жизнь терпеть не могла коньяк.

– Да? В таком случае что же вы предпочитаете, дама? Виски? Мартини? Пиво?

Варя задумалась всерьез, а потом сдалась:

– Черт с тобой. Давай пить этот противный коньяк. За встречу.

Рюмки, столкнувшись, зазвенели.

– За встречу, – проговорила Кристина, и Варя заметила, что в глазах ее блеснули слезы.

– Эй, Курочкина, ты что, плачешь?

– Заплачешь тут с тобой, – сглотнув, ответила Кристина. – Свалилась как снег на голову. Курочкиной меня называешь. Сказала же – не знаю такую.

– Ладно, не злись. Просто у меня была такая подруга. Кристина Курочкина. Мы с ней вместе в университете учились. Ты на нее очень сильно похожа.

– Все на кого-то похожи. У каждого человека, между прочим, двойник есть.

– Наверное, – согласилась Варя. – Ладно, не буду больше я тебя Курочкиной называть.

– Ну вот и замечательно. А теперь давай пожелаем друг другу…

– Чего-нибудь несбыточного, – напомнила Варя. Теперь настала ее очередь сглатывать противный комок, подступивший к горлу.

«Странно все-таки устроен человек. Радоваться ведь надо, столько лет не виделись. А мы плачем, как две дуры», – подумала она, набрала побольше воздуха в легкие и выпалила, словно наперекор судьбе:

– Счастья тебе, Кристина. Любви…

– За счастье – спасибо, – серьезно ответила Кристина. – Счастье – дело наживное, рано или поздно сбудется. Хоть на день, хоть на час. И если даже не сбудется, все равно спасибо. А вот любовь… Этого добра мне, подружка, не надо. В качестве приложения к счастью я предпочла бы… ну, скажем, много денег. Богатство. Такое, чтобы можно было яхту купить. Скромненький домик на острове Тайби с видом на реку Саванио… Или особнячок на Канарских островах. А лучше – и то, и другое, и третье. И жить себе в этом особнячке припеваючи. Шум прибоя, экзотические растения… и все такое…

Варя неожиданно согласилась:

– Да, ты права. Яхта и особнячок на Канарских островах – это, несомненно, лучше, чем любовь. Подумаешь, любовь какая-то.

И опрокинула рюмку. Выпила весь коньяк до капли, а потом закашлялась так, что из глаз потекли слезы.

Кристина принялась бить ее по спине.

– Ничего, первый раз всегда так бывает.

– А ты была на Канарских островах? – почему-то спросила Варя, когда наконец смогла говорить.

– Нет, не была. В Париже довелось прожить пять лет, а вот с Канарскими островами как-то не сложилось.

– Так, значит… Значит, ты тогда, десять лет назад, в Париж сбежала? – внезапно догадалась Варя.

– Что значит – сбежала? Я никуда не сбежала, я просто замуж вышла за француза. И уехала с ним в Париж. Он там жил.

– Странно все это…

– Что странного в том, что француз живет в Париже? – Тонко выщипанные брови Кристины поползли вверх. – Ты полагаешь, если бы он жил на Крайнем Севере и пас оленей, это было бы не странно?

– Я не об этом. Я о том, что ты как-то странно вышла замуж. И уехала в Париж. И ничего никому не сказала. Где ты его нашла вообще, этого оленевода?

– Он не оленевод, – напомнила, почти обидевшись, Кристина. – Он, между прочим, дизайнером был. То есть, я хочу сказать, он дизайнером и остался, – поспешила добавить Кристина, заметив тревогу во взгляде подруги. – С ним вообще-то все в порядке.

– Понятно, – успокоилась Варя. – И все-таки, где ты откопала в нашей провинции французского дизайнера? Неужели они здесь водятся?

– Водятся, – согласилась Кристина. – Только в небольших количествах. Мне попался редкий экземпляр. Во всех отношениях. Места знать надо, удочки умеючи закидывать…

– Вот уж не замечала раньше в тебе наклонностей рыболова, – скептически заметила в ответ Варя.

– А что? Отличный вид спорта, между прочим. Никаких тебе изнуряющих тренировок. Сплошной экспромт.

– И как экспромт? Удался?

– Не очень, – честно призналась Кристина. – Но, знаешь, Варька, во всем есть свой позитив. Вот, прожила пять лет в Париже. Почувствовала себя француженкой…

– Ну и как? Хорошо быть француженкой?

– Может, лучше о себе расскажешь? – отмахнулась Кристина. – У тебя-то как сложилось?

– У меня не так интересно. В Париже не была, на Канарских островах тоже. И муж у меня был не французский дизайнер, а обыкновенный русский инженер.

– Паршин? – наморщив лоб, припомнила Кристина. – Что-то мне подсказывает, что свадьбой у вас тогда все и закончилось.

– Не свадьбой, а регистрацией брака, – поправила Кристина. – И не закончилось, а только началось. А закончилось разводом на прошлой неделе.

– Понятно. – Кристина вздохнула и продолжила совершенно серьезно: – Я так понимаю, у тебя сейчас тяжелый период.

– Тяжелый, – согласилась Варя. – Но я думаю, что справлюсь.

– Куда ж ты денешься. Развод с мужем – это еще не самое страшное в жизни.

– С любимым мужем, – уточнила Варя, которую оптимизм подруги даже немного покоробил. – С которым десять лет прожила. У нас еще есть сын к тому же.

– Да, от последствий этого дурацкого чувства никто не застрахован. Слава Богу, мне удалось их избежать.

– Да ты что, Кристина? Никита – это же счастье, это смысл моей жизни!

– Извини. – Та опустила глаза и слегка дотронулась пальцами до щеки подруги. – Извини, я и правда иногда заговариваюсь. Конечно, ребенок – это счастье. И все-таки, если муж у тебя был до такой степени любимый, почему же вы развелись?

Варя молчала. Кристина, почувствовав, что говорить об этом с подругой сейчас пока не стоит, махнула рукой:

– Знаешь, Варька, не нужно так расстраиваться. Есть одна простая истина, которая давно уже всем известна. Все мужики – сволочи! А я еще могу добавить, что все они – маньяки и сексуальные извращенцы…

– Не знаю, – проговорила Варя неуверенно. – У Паршина, кажется, с этим было все в порядке. Я имею в виду, никаких сексуальных извращений…

– Какие его годы, – заверила Кристина и спрятала глаза, отвернувшись к окну.

– Черт возьми, – вскипела Варя, – да прекрати ты эти свои ребусы! Скажи наконец, что у тебя случилось? Этот твой француз…

– Да при чем здесь Жан? – тихо ответила Кристина, не повернувшись. – Жан нормальный был мужик. Мне его, знаешь, даже жалко. Ведь столько времени я ему голову морочила. А потом все-таки уехала от него. Бросила. А он меня, знаешь, любил. По-своему…

– По-французски, – уточнила Варя. – Ладно, Бог с ним, с Жаном. Если это не он твои глаза такими тоскливыми сделал, то все остальное я ему прощаю. Но кто, скажи?

Кристина повернулась:

– Дурацкая со мной история случилась, Варька. Жуткая история. Я вот смотрю на тебя и по глазам твоим читаю. Нет, ты ошибаешься, я не стала жертвой маньяка. В прямом… физиологическом, так сказать, смысле этого слова…


Кристина осеклась, поймав себя на мысли, что впервые за десять прошедших лет собирается с кем-то говорить ОБ ЭТОМ. События десятилетней давности снова пронеслись перед глазами потрескивающими кадрами черно-белой кинохроники. «Нет, только не это. Только не сейчас. Может быть, потом. Когда-нибудь потом я расскажу ей. Ведь если не ей, кому еще? Но не сейчас. Сейчас я не готова…»

– Эй! – Варя схватила ее за руку. – Ты чего?

– Не обращай внимания. – Кристина отмахнулась, с трудом взяв себя в руки. – Знаешь, я и сама иногда удивляюсь, как это мне удается так успешно разруливать проблемы других людей, когда сама я вся больная. Тронутая, понимаешь? У меня психика сдвинутая. Я боюсь своих воспоминаний…

– О Господи! – выдохнула Варя.

Лицо у Кристины было таким бледным, глаза – такими тоскливыми, что собственная жизненная драма вдруг показалась ей совершенно незначительной. Ну, подумаешь, развелась с мужем, с которым прожила десять лет. И жила бы дальше, если бы гордость свою усмирила немного. Мало ли женщин на свете периодически получают затрещины от супругов? Ревнует – значит, любит. Сегодня ударил, завтра приласкал, подарил колечко с бриллиантом – и все, забыли. Что было – то прошло. До следующего раза.

– Бедная ты моя девочка. – Варя, поднявшись со стула, подошла к подруге и прижала ее к себе. Кристина, как маленький ребенок, уткнулась носом в ее плечо.

– Все, хватит. – Она отстранилась. – С каких это пор мы ролями поменялись? Ведь сильной всегда была я, и это тебе полагается орошать горькими слезами мое плечо. А не наоборот.

– Иногда можно и наоборот, – тихо ответила Варя. – И вообще, знаешь, напрасно мы, наверное, затеяли этот разговор. По-дурацки как-то все получилось, неправильно. Я так рада, что ты нашлась. Что я тебя наконец увидела…

Кристина кивнула:

– Правильно. Ни одна сволочь на этой земле не достойна того, чтобы мы с тобой сейчас лили слезы. Давай устроим праздник жизни? Что мы здесь, в душном офисе, сидим, паримся? Пойдем в ресторан… В самый шикарный ресторан, и…

В этот момент она некстати вспомнила про Германа.

– Черт, – осеклась Кристина. – Кажется, один из этой породы сейчас дожидается меня в приемной с той же целью. Повести меня в ресторан. Надо же, как не вовремя… А я и забыла совсем про него.

– Вот как. – Варя в ответ улыбнулась. – Значит, все-таки…

– Да ничего не значит. – Кристина перебила ее. – Здесь особый случай. Редчайший случай. Я даже допускаю, что он не сволочь. Ну, во всяком случае, не законченная сволочь. Не сформировавшаяся…

Варя рассмеялась. Кристина подхватила ее смех и почувствовала, что на душе вдруг стало легко. Так легко, как будто и не было этих десяти прожитых вдали друг от друга лет. Как будто ей снова девятнадцать…


Дверь открылась, и в проеме показалась Кристина.