Она потрепала меня по ноге.

– Конечно. Сейчас принесу.

Она пошла к выходу, и мой взгляд, теперь уже лучше сфокусированный, следил за ее кошачьей поступью. Денни сел на постель с другой стороны и взял меня за руку, свободную от капельницы, но я почти не обратила на это внимания. Я вообще не замечала больше почти ничего – и вовсе не под действием обезболивающих препаратов. Нет, они только устранили ноющую боль в голове. Сердце?.. Оно вдруг ухнуло, и прикроватное пиканье синхронно ускорилось.

Когда я наблюдала за уходом медсестры, глаза скользнули по человеку, который ходил ее разыскивать. Человеку, который так и стоял у двери, прислонившись к стене и держась на расстоянии от меня и Денни. Человек был с загипсованной от запястья до локтя рукой, с пестрым лицом сплошь в пятнах цветом от желтого до черного – и все-таки абсолютно безупречным.

Он улыбнулся, когда наши взгляды встретились, и я невольно стиснула руку Денни. Тот заметил мое восторженное внимание и посмотрел на Келлана, подпиравшего стену. Я не понимала, что они делают в моей палате вдвоем и почему не порываются поубивать друг дружку. Они переглянулись, и Келлан кивнул Денни, послал мне прощальную улыбку и вышел.

Мне хотелось крикнуть ему, чтобы он остался, поговорил со мной, рассказал мне о своих мыслях и чувствах, но Денни кашлянул, и я смятенно посмотрела на него. Он тепло улыбнулся, и я смутилась еще сильнее.

– Ты не злишься? – вот все, что я сумела произнести.

Денни на миг опустил глаза, и мне стало видно, как стиснулись его челюсти, – сквозь щетину, которая отросла чуть больше и беспорядочнее обычного, как будто он не отходил от меня слишком долго и не смотрелся в зеркало. Затем Денни взглянул на меня, и я увидела, как в его глазах сменилось множество эмоций, пока он не расслабился и не остановился на одной.

– Да… Я злюсь. Но я чуть не убил тебя, а это позволяет взглянуть на вещи иначе. – Он грустно улыбнулся краешком рта, затем приуныл. – Не знаю, что бы я натворил, если бы ты не вмешалась. – Он провел рукой по лицу. – Не знаю, как пережил бы это. Мне бы пришел конец…

Я потянулась к нему рукой, к которой крепилась трубка капельницы, и та налилась тяжестью, распространив ее по всему телу. Денни глянул на меня, вздохнул и улыбнулся, когда я провела пальцем по его щетине.

– Лучше бы ты мне сказала, Кира… С самого начала.

Я отняла руку, вдруг ставшую слишком горячей. Сердце бешено застучало, и я взмолилась, чтобы оно успокоилось, поскольку монитор и пиканье послушно отреагировали и зачастили. Денни отследил мою реакцию и вздохнул.

– Было бы тяжко… Но куда лучше, чем теперь, когда я выяснил сам.

Он уронил голову и пригладил волосы, костяшки его пальцев еще были сбиты после драки.

– Конечно… Я должен был поговорить с тобой, когда заподозрил. И уж никак не подставлять. Я просто надеялся… Я очень хотел ошибиться.

Денни поднял глаза, вдруг показавшиеся измученными, как будто он не спал несколько суток.

– Я и подумать не мог, Кира, что ты способна сделать мне больно. – Он склонил голову набок, а я закусила губу, чтобы не расплакаться. – Только не ты…

Он говорил так тихо, что мне пришлось придвинуться ближе.

– Я понимал, что Келлан может сунуться к тебе. Уезжая, я даже взял с него слово не трогать тебя. Но я никогда не думал, что ты и вправду… – Он отвернулся. – Как ты могла так поступить со мной?

Денни воззрился на меня, и я открыла рот в намерении попытаться что-то сказать, но не успела вымолвить ничего осмысленного – вернувшаяся медсестра бодро вручила мне пластиковый стаканчик с соломинкой, с конца которой свисала капля. Я не могла отвести глаз от этой капли и немедленно присосалась. Сестра убежала, едва я успела пробормотать какую-то невнятную благодарность.

Денни терпеливо ждал, пока я не выпила половину. В конце концов я выпустила соломинку и уставилась на стаканчик, не в состоянии больше выдерживать его скорбный взгляд.

– Что мы теперь будем делать? – спросила я тихо, с ужасом ожидая ответа, и трясущейся рукой поставила стакан на прикроватный столик.

Денни нагнулся и бережно поцеловал меня в здоровый висок.

– Ничего, Кира, – шепнул он мне в ухо и отстранился.

Слезы мигом застлали мои глаза, стоило посмотреть на его печальное, но спокойное лицо.

– Но я уходила от него. Я люблю тебя.

Денни склонил голову и провел пальцем по моей щеке.

– Я знаю… И я тебя люблю. Но, по-моему, мы любим друг друга по-разному. И… Мне кажется, что рядом с тобой я погибну. Посмотри, что я чуть не сделал с тобой и с Келланом. Посмотри, что я сделал тебе и Келлану. – Он уставился на подушки. – Я никогда не прощу себе этого… Но все могло обернуться намного хуже – и обернулось бы, будь мы вместе.

Слезы теперь струились по моим щекам. У Денни тоже, когда он повернулся ко мне лицом.

– Будь мы вместе? Разве мы не вместе?

Он с трудом сглотнул и кое-как вытер мне глаза.

– Нет, Кира… не вместе. Если вдуматься – как следует вдуматься, – то с некоторых пор уже нет. – Я замотала головой, но Денни продолжил изрекать свои ужасные истины. – Нет… Отрицать это бессмысленно. Все же очевидно, Кира. Где-то на полпути мы начали расходиться. Я не знаю, только ли в Келлане дело, или это произошло бы в любом случае. Может быть, он просто ускорил неизбежное.

Я снова замотала головой, но не могла отрицать того, что он говорил. В голове моей звучало одно: «Он прав», – но я не могла сказать ему этого. У меня не было сил подтвердить завершение наших отношений.

Денни слегка улыбнулся при виде моей жалкой попытки поспорить с ним.

– Мне кажется, что если бы ты осталась со мной, то поступила бы так из чувства долга или, может быть, ради удобства. Со мной, наверное, спокойно, и тебе это нужно. – Он снова погладил меня по щеке. – Я знаю, как ты боишься неизвестности. Я для тебя что-то вроде страхового полиса.

Я продолжала лить слезы, испытывая желание сразу не согласиться и согласиться с ним, но не имела понятия, какой ответ будет верным. Который из двух был хуже? Денни, похоже, понимал мое смятение.

– Теперь тебе ясно, что со мной так нельзя? Я не хочу быть страховкой. Мне незачем оставаться лишь потому, что идея расставания кажется… слишком страшной.

Он положил руку мне на сердце.

– Я хочу быть для человека всем. Мне нужны огонь и страсть, нужна любовь – конечно, взаимная. Я хочу быть сердцем той, кого люблю. – Он убрал руку и уставился на нее. Подавив всхлип, готовый вырваться от острого чувства потери, я уставилась туда же. – Даже если это разобьет мое собственное, – прошептал Денни с усилившимся акцентом.

Я напряженно выдавила, готовая взорваться:

– Денни, о чем ты говоришь?

Он шмыгнул носом и уронил пару слез, которыми уже полнились его глаза.

– Я согласился на работу в Австралии. Через пару недель я уеду домой, как только уверюсь, что с тобой все в порядке. Я поеду один, Кира.

Тут я уже не сдержалась и разревелась. Я дала выход решительно всем эмоциям, накопившимся в связи с Денни и нашими омрачившимися отношениями, и знала… знала, что он прав. Ему лучше уехать. С кем-нибудь он рано или поздно обретет счастье, ведь со мной он никогда не был счастлив по-настоящему. Только не при том обороте, который приняла наша связь. Не после моей измены. Не с учетом того, что я выслушивала его прощальные речи и в то же время гадала, куда ушел Келлан.

Денни осторожно завел под меня руки и крепко прижал к себе. Он плакал у меня на плече, а я – у него. Он поклялся, что все еще любит меня и не исчезнет с горизонта. Что я никогда не лишусь его дружбы, ведь у нас было слишком богатое прошлое, но он не мог быть рядом со мной. Только не при моей любви к другому. Мне хотелось заверить его, что ничего подобного нет. Сказать, что я люблю его одного и хочу быть только с ним. Но это была ложь, а я перестала лгать себе и другим.

Не знаю, как долго он меня удерживал. Казалось, прошло несколько дней. Когда Денни отодвинулся, я попыталась вцепиться в него, но анальгетики сделали свое дело: я стала слишком слабой и сонной. В этом была известная символичность, от которой меня передернуло. Денни поцеловал меня в голову, пока мои пальцы бессильно съезжали по его коже.

– Завтра проведаю, хорошо?

Я кивнула, и он, поцеловав меня в последний раз, повернулся и вышел.

Мне было видно, как он задержался в дверях и заговорил с кем-то вне поля моего зрения, посмотрел на меня, затем снова на собеседника. Бросив несколько слов, он протянул руку, как будто извиняясь за что-то. Я сдвинула брови, ничего не понимая и прикидывая, не тронулась ли малость от лекарств. Денни улыбнулся мне в последний раз и двинулся прочь от того, с кем говорил.

Он исчез, и внутри у меня все сжалось при виде его ухода. Я понимала, что это лишь первое из многих мучительных расставаний, которые нам предстояли, и самым болезненным будет последнее, когда я снова увижу, как улетит его самолет – уже навсегда. Закрыв глаза, я мысленно поблагодарила его, что он не наломал дров и не закрыл для себя это будущее. В конце концов, Денни сможет утешиться хотя бы отличным местом. И я знала, что рано или поздно он также найдет прекрасную женщину. Черт, эта мысль была невыносимой. Но он был прав, я держалась за него из неверных соображений.

Легкое прикосновение к щеке оторвало меня от тягостных дум. Решив, что вернулся Денни, я задохнулась под взглядом глубоких синих глаз Келлана. Его лицо превратилось в месиво: губа рассечена, но уже затягивалась розовым, через щеку тянулся порез, окруженный отвратительным иссиня-желтым кровоподтеком и стянутый парой хирургических швов. Над правым глазом заживала под пластырем другая ссадина, левый же почти целиком заплыл черным. Все, что находилось между этим кошмаром, загипсованной рукой и парой-тройкой, в чем я не сомневалась, скрепленных ребер, выглядело так, словно его дважды пропустили через машинку для отжима.