Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

– Мы были так высоко, что, казалось, парим в воздухе, – вспоминая, мечтательно сказала Лиза.

– Мы тогда… – начал было Майкл, но потом обнял Лизу и поцеловал ее в губы. – Помнишь?

Лиза улыбнулась и поцеловала его в ответ. Потом обернулась к Элис:

– Я так рада, что вы с Джимом нашли друг друга. Кому-то может показаться, что вы, ребята, слишком торопитесь, но лично я думаю, что если вы уверены, то не стоит откладывать, верно?

– Да, абсолютно верно, – кивнула Элис, но в груди у нее начал стягиваться тугой узел.

Щелк, и на мониторе появился следующий снимок.

– А тут мы наконец-то добрались до Мачу-Пикчу. Поразительно, правда? – сказал Майкл, хватая Лизу за руку и горячо сжимая ее.

Щелк.

– Это Храм Солнца. Говорят, что он был построен для астрономических целей, – произнесла Лиза, в свою очередь с чувством сжимая руку Майкла.

Щелк.

– А это называют Темницей. Считается, что тут инки держали своих узников, – сказал Майкл; на фотографии они с Лизой целовались на фоне высоких каменных стен.

Щелк.

– Это наш отель у подножия горы Мачу-Пикчу. Не бог весть что, но вид незабываемый, – сказала Лиза, которую, видимо, захлестывали воспоминания.

– Мы тут задержались еще на день. Даже из номера не выходили, – добавил Майкл, выразительно подняв брови.

Лиза хихикнула и шаловливо шлепнула его по руке.

– Майкл, Элис и Джиму совсем не обязательно об этом знать.

– Пардон, ребята! – рассмеялся Майкл. – Просто поездка получилась потрясающая. Надеюсь, что свой медовый месяц вы проведете не хуже, куда бы вы ни поехали.

Элис тоже на это очень надеялась.

Щелк.

– Майкл, нет! Хватит!

– А что? Осталось всего несколько кадров.

– Прошу тебя, не будем утомлять Элис, – со смехом сказал Джим.

Но Майкл не удержался и решил показать Элис еще несколько свадебных фотографий. На экране появился снимок, где они с Лизой стояли на крыльце перед церковью и целовались. Майкл и Лиза притихли в каком-то благоговейном молчании. Элис могла поклясться, что они даже дышат в унисон, вспоминая то неземное блаженство.

А затем Лиза произнесла слова, от которых узел в груди Элис стянулся еще сильнее, причиняя ей острую боль.

– Это был самый счастливый день в моей жизни.

Элис шла на поздний завтрак, а попала на урок любви с иллюстрациями, причем той любви, о которой она всегда мечтала и которой ей никогда не испытать с Джимом – она была в этом уверена. День ее свадьбы не станет самым счастливым в ее жизни. Она никогда не будет смотреть на Джима так, как Лиза смотрела на Майкла. Такова была горькая правда, сколько бы она себя ни уговаривала, сколько бы ни прокручивала доводы у себя в голове. Если она выйдет за Джима, такого у нее никогда не будет. На экране продолжали сменяться фотографии: вот Лиза и Майкл танцуют в зале, вот разрезают свадебный торт. Она знала, что на снимках с их свадьбы они с Джимом будут выглядеть не менее счастливыми. И вокруг никто ничего не заподозрит. Но себя-то не обманешь.

Когда Элис с Джимом уже шли по улице, она наконец поняла, что значит для нее завести семью. Принимая такое решение, она не говорила себе: «А знаешь, это ведь здорово, ей-богу!» Формулировка была совсем иная: «Вот уровень счастья, на котором я хочу остановиться. Навеки».

На следующий день Элис принесла Руби ее любимые ватрушки, чтобы отметить последний укол. Однако на этот раз, когда они сидели в кухне, на столе уже не было образцов тканей, вырванных из журналов страниц или фотографий с цветочными композициями, которые предлагалось рассмотреть.

– Я искренне надеюсь, что тебе удастся забеременеть, Руби. Честно, – тихо сказала Элис, взяв ватрушку.

– Спасибо. Я ухватилась за эту идею, но так нервничаю, – застенчиво призналась Руби.

– Элис, ты такая молодец, что сделала это. Мне очень жаль, что сама я оказалась тряпкой, – вставила Серена.

– Нет проблем. Ты спросила, а я подумала: «Почему бы не уколоть человека?» – со смехом проговорила Элис. Руби с Сереной даже застонали от хохота. – Кроме того, я считаю так: то, что делаешь ты, Руби, – это смелый поступок. Очень смелый. Ты идешь к тому, чего по-настоящему хочешь. А это здорово.

Ощутив такую доброжелательную атмосферу, Руби почувствовала необходимость сказать что-нибудь хорошее в ответ и воскликнула:

– Слушай, ты же нам сегодня еще не выкладывала свежих новостей о своей свадьбе!

Элис кивнула.

Накануне она долго гуляла по улицам и приняла важное решение. Элис не могла игнорировать тот факт, что, по сути, насильно заставляет себя выходить замуж. Равно как и тот факт, что день ее свадьбы не станет счастливейшим в ее жизни.

Элис знала, что она женщина сильная, умная и упрямая и что она может сделать все, на что настроится. Она высказала все это Джиму, и он, хотя и очень расстроился, понял ее правильно. В конце концов, единственное, чего он хотел, – это чтобы Элис была счастлива.

– Мы решили сбежать, – сказала Элис.

Предвидя реакцию на свое заявление, она быстро затолкала в рот ватрушку, чтобы выиграть время.

Реакция Руби и Серены ее не разочаровала – они на самом деле меньше всего ожидали услышать от Элис такое.

– Просто как-то много всего получается.

Руби с Сереной растерянно закивали, сделав вид, будто понимают, что Элис хотела этим сказать.

– Все пары грозятся это сделать. По-моему, вы здорово придумали, – вставила Руби.

– Я действительно очень взвинчена, вся на нервах. В следующем месяце мы с Джимом полетим в Исландию и там поженимся. Только мы вдвоем, он и я, – сказала Элис.

Руби и Серена застыли, на время потеряв дар речи.

– В Исландию? – наконец переспросила Руби.

Элис кивнула.

– А что? Там очень красиво. К тому же сейчас в Исландии полярная ночь, все время темно, и мне это кажется очень романтичным.

Элис продолжала энергично жевать, не поднимая глаз на подруг: теперь уже она была в том положении, когда, фигурально, ее голая задница, открытая всем ветрам, была выставлена на всеобщее обозрение. Элис постаралась побыстрее сменить тему, и они договорились в ближайшее время встретиться за ленчем. После этого она ушла.

Как только за ней закрылась дверь, Руби повернулась к Серене.

– Скажи, Элис похожа на человека, который сгорает от любви и с нетерпением ждет своей свадьбы?

Серена выразительно посмотрела на Руби.

– Судя по тому, что она собирается уехать в Исландию, чтобы пожениться там в темноте, мой ответ будет «нет, совсем не похожа».

Руби, которая последние две недели только и делала, что завидовала Элис и всему тому, что у нее было, теперь начала беспокоиться за нее. Возможно, у Элис и не было всего того, чего хотела Руби для себя. Но легче Руби от этого не стало – ей стало грустно.

– Похоже, пришло время позвонить Джулии.

Проснувшись на следующее утро, я увидела Томаса, который как раз входил в комнату, и содрогнулась. Потому что сразу представила себе, как буду скучать по нему. Я имею в виду и его чувство юмора, и ум, и добродушный характер, и все остальное. Когда все это закончится – а закончится уже скоро, – я буду опустошена. Я постаралась побыстрее прогнать эти невеселые мысли из головы.

– Где ты был? – сонным голосом спросила я.

Синие глаза Томаса возбужденно сияли.

– Проводил для тебя кое-какие исследования. Тут есть один парк, и мы обязательно должны сегодня туда сходить. Это как раз то, что нужно для твоих целей.

После типично китайского завтрака, состоявшего из жиденькой рисовой каши, где иногда плавает кусочек мяса или рыбы, мы взяли такси и поехали в Парк Чжуньшань. За завтраком Томас постоянно тренировался в произношении этого названия, но кончилось тем, что мне пришлось показать таксисту бумажку, на которой консьерж записал его иероглифами. Как я уже говорила, освоить мандаринский диалект – дело далеко не простое.

Томас не сказал, зачем мы, собственно, туда едем, так что я изнывала от любопытства. Объяснять он начал только тогда, когда мы выбрались из машины и вошли в парк.

– Я прочел об этом в интернете: в этот парк приходят родители, чтобы подыскать пару своим детям, незамужним или неженатым. Происходит это по четвергам, а также по субботам, но во второй половине дня.

– Правда? Получается что-то вроде лошадиной ярмарки, только вместо коней люди?

Томас пожал плечами и взял меня за руку.

– Вот это давай и выясним.

В парке мы увидели несколько десятков человек, собравшихся вокруг фонтана. Кто-то стоял молча, кто-то беседовал. Но у всех на груди были большие белые таблички. Надписи на них были на китайском, но Томас хорошо подготовился.

– Это данные их дочери или сына: возраст, рост, образование.

Пожилые китайцы сосредоточенно занимались делом: заговаривали друг с другом, что-то уточняли, иногда дополнительно показывали снимки своих детей, которые прежде не были выставлены на обозрение. К этому процессу, выглядевшему со стороны довольно мрачно, они относились очень серьезно и на людей с Запада поглядывали крайне подозрительно. Многие из родителей с табличками на шее, на которых была фотография или информация об их сыне или дочке, сидели совершенно неподвижно, уставившись в пространство.

Я решила: эти пожилые китайцы вряд ли скажут мне, будто они рады такому широкому выбору для их отпрысков или будто они в восторге оттого, что их тридцатишестилетняя дочь до сих пор не замужем. Этих родителей настолько беспокоила личная жизнь их детей, что это в буквальном смысле выгнало их на улицу. Стараясь поженить своих отпрысков, эти люди вышли с табличками на шеях в общественное место – и все это в стране, где отношение к любым публичным сборищам подчеркнуто негативное. Таковы были для них последствия независимости их чад. В общем, зрелище было угнетающее.