Лиз Туччилло - Легко ли быть одной?

– Эй… ой, привет. Рад снова видеть вас здесь, – сказал Макс с едва заметной ноткой растерянности в голосе.

– Привет, Макс. Я просто хотела сказать тебе, что когда ты берешь у женщины номер телефона, а потом не звонишь, это может быть ей неприятно. Большинство женщин не раздают свои номера кому попало. Большинство женщин редко ощущают проблеск чувств в отношении того, с кем разговаривают. Так что когда они все-таки дают номер своего телефон, это своеобразное немое согласие или знак того, что они ожидают: им все-таки позвонят, – в первую очередь потому, что это у них попросили номер телефона.

Макс начал крутить головой по сторонам, его глаза нервно забегали. Девушка с рюкзачком смотрела на Джорджию пустым взглядом.

– Я уверена, ты делал это потому, что тебе всегда сходило это с рук. Но хочу тебе сказать, что больше ты так поступать не должен. Это не по-джентльменски.

Макс уже смотрел строго на свои кроссовки и бормотал:

– Господи, за что ты направляешь ко мне всех этих психов?

Ну разумеется, он перешел к обороне, называя других психами. Мужчины всегда прибегают к такому способу защиты. По этой причине нам никогда не следует психовать в присутствии мужиков: просто чтобы не давать им в руки доказательств того, что они правы. КАК БЫ ТАМ НИ БЫЛО, но сейчас Джорджия понемногу начинала злиться.

– О, ну конечно, теперь ты будешь называть меня психопаткой. Потому что большинство женщин не противостоят мужчинам и их дурному поведению; потому что женщины так подавлены, что уверены – это бесполезно. Но на этот раз я просто хотела просветить тебя на этот счет. Вот и все.

К этому моменту на них уже начали оглядываться. Девушка с нью-йоркским рюкзаком не сходила с места; она явно наслаждалась этим шоу. А Макс начал терять самообладание.

– Ладно, психопатка, это все? Ты закончила?

Вот теперь Джорджия взвилась не на шутку.

– ПОСЛУШАЙ, НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ПСИХОПАТКОЙ! ЭТИМ ТЫ МОЕГО ОТНОШЕНИЯ НЕ ИЗМЕНИШЬ!

Девушка с рюкзачком, которая до сих пор молчала, вдруг заговорила:

– Да, я думаю, тебе не стоит называть ее психопаткой. Она просто рассказывает о том, что чувствует.

– Ну вот, замечательно: еще одна ненормальная, – сказал Макс.

– Не смей называть меня ненормальной, – сказала нью-йоркская девушка уже немного громче.

– Не смей называть ее ненормальной, – сказала Джорджия еще громче, чем та девушка.

К счастью для присутствующих – возможно, за исключением зрителей, которых все это явно забавляло, – к ним подошел невысокий мужчина в накрахмаленной белой рубашке, похожий на испанца, и пресек спор на корню.

– Прошу прощения, но вы должны немедленно покинуть наш магазин. Вы беспокоите остальных посетителей.

Джорджия огляделась по сторонам, а затем надменно взглянула на Макса.

– Хорошо, я уйду. Думаю, до него дошло мое послание. – И она гордо, с высоко поднятой головой направилась к выходу.

Не замечая ухмылок и хихиканья в свой адрес, Джорджия вихрем вылетела на улицу. Но уже идя по тротуару и заглянув в витрину «Хоул фудс», она увидела, что девушка с рюкзачком по-прежнему стоит и разговаривает с Максом. И что Макс смеется и выразительно крутит пальцем у виска, определенно имея в виду, что она, Джорджия, сумасшедшая.

Джорджия отвернулась от витрины. Она шла по улице, стараясь держаться горделиво, стараясь сохранять чувство собственного достоинства. Она подумала, что после наезда на Макса почувствовала себя намного лучше. Так оно и было – в течение пяти минут, пока она на него орала. Однако Джорджия по-прежнему была новичком в том, что касается искусства быть одинокой женщиной. А потому, независимо от того что она там себе думала, ей все еще необходимо было очень многому научиться.

Элис всегда гордилась тем, что знает Нью-Йорк; она вполне могла бы быть экскурсоводом по этому громадному городу, от Бронкса до Стейтен-айленда, поскольку ей были знакомы здесь все углы и закоулки, как никому другому.

Но это было раньше, до того, как она завела себе бойфренда. Только тогда Элис вспомнила о существовании совершенно иного Нью-Йорка, который предназначен исключительно для пар. За последний год, профессионально занявшись поиском мужчины, Элис получила доступ к самым популярным барам, ночным клубам, ресторанам и спортивным площадкам, какие только мог предложить этот город. Но существовала и другая сторона Нью-Йорка, куда доступ для нее был закрыт, поскольку у нее не было бойфренда.

Взять, например, Бруклинский ботанический сад, куда Элис отправилась с Джимом. О’кей, он пока не был ее бойфрендом – прошло-то всего две недели. Но после их первого свидания она решила позволить ему восхищаться ею до тех пор, пока им обоим это будет доставлять удовольствие. Они вместе сели на второй маршрут метро до Бруклина и теперь, взявшись за руки, прогуливались по тропическому павильону и музею карликовых деревьев бонсай. Это было божественно. Потом Элис и Джим остановились послушать короткую лекцию о деревьях золотистого гинкго.

Невысокая седоволосая женщина рассказывала группе людей о том, что гинкго можно отличить от других голосемянных растений по похожим на веер двухлопастным листьям. Элис начала думать о четырнадцати прошедших днях, которые она провела вместе с Джимом. За это время они обнаружили еще несколько горячих точек, куда люди ходят парами, таких как Планетарий Хейдена в первую пятницу месяца (когда он работает допоздна), зоопарк в Бронксе (ну кто ходит туда без ребенка или без парня?) и каток в Челси Пирс (Элис всегда хотелось туда сходить, но все никак не удавалось никого вытащить). И вот теперь она стоит в ботаническом саду и слушает о гинкго билобе.

«Это просто классно! – думала Элис. – Иметь пару – это классно!»

Лекция закончилась, и они пошли по тропинке, устеленной опавшими листьями. Джим взял Элис за руку, и ее сердце согрел прилив чистой радости. Она знала, что в этот момент для нее, вероятно, не имело бы значения, даже если бы рука эта принадлежала Теду Банди[36], – держаться за руки было обалденно приятно. Когда кто-то держит тебя за руку, это значит, что ты принадлежишь этому человеку. Не каким-то там окончательным и бесповоротным образом, а просто в данный конкретный момент времени. Они продолжали идти по дорожке, и Джим сказал:

– На следующие выходные нам нужно поехать на сбор яблок.

– Классно, – сказала Элис, чувствуя себя счастливой.

Они подошли к пруду в японском саду. Воздух был прохладным, но не ледяным – все вокруг еще согревалось лучами солнца. Стоял идеальный осенний день. Элис и Джим сели в небольшой пагоде с видом на пруд. Как человек, считавший, что знает о свиданиях все, что вообще можно знать об этом предмете, Элис была просто шокирована, открыв для себя, как замечательно можно проводить время с человеком, по которому не сходишь с ума. Она решила еще раз разобраться в том, почему она до сих пор не влюбилась в Джима. Он был привлекателен. Манеры у него были безупречные, а это, как Элис выяснила с годами, было для нее очень важно. Он был забавным, а иногда даже немного глуповатым, и это ей тоже очень нравилось. И Элис положительно нравилось, как Джим смеется. К тому же он и сам считал ее веселой. Он пододвинулся к Элис немного ближе. Она положила голову ему на грудь. На прошлой неделе у них состоялся первый сексуальный опыт, и Элис с облегчением отметила, что ей вроде бы понравилось.

А если бы не понравилось, это стало бы решающим препятствием для дальнейших отношений. Однако секс был неплохим. Даже хорошим. Было некоторое беспокойство насчет того, что он не был достаточно горячим, но, с другой стороны, существует еще одна большая сфера в человеческом опыте, зарезервированная исключительно для устойчивых супружеских пар – секс регулярный. Опыт последовательных интимных контактов с другим человеком. Чтобы не переживать, когда же сойдутся факторы взаимного влечения, безопасности и сопутствующих обстоятельств (чтобы он не оказался придурком и чтобы не был бывшим парнем какой-нибудь из подруг, которая по-прежнему к нему неравнодушна, так что, если что-то пойдет не так, это вообще превратится в трагедию, и тогда в принципе и затевать не стоит, и т. п.), которые позволят вам заняться любовью. Нет ничего хуже, чем просматривать свой дневник и осознавать, что секса у тебя не было уже больше шести месяцев, которые пролетели, словно один день. И тогда возникает тревога, что следующие шесть месяцев также могут пролететь в мгновение ока, а твоя обнаженная плоть так и не прижмется к чьей-нибудь еще. Благодаря Джиму вопрос о такой тревоге сейчас не стоял, и хотя секс был без лихорадочного срывания лифчика и без яростных чувственных стонов, это все равно было хорошо, урезонивала себя Элис, – потому что происходило регулярно. И это было более чем достаточной компенсацией того, что их близости, возможно, не хватало огня.

Элис заметила двух крошечных черепашек, плавающих в пруду. Они были не такими, как те, которых обычно держат в коробке с пластмассовой пальмой и кормят мясом из гамбургеров. Эти были побольше, и они бойко плавали в маленьком пруду, который должен был казаться им безбрежным.

Элис продолжала думать о Джиме, о том, как ей сейчас хорошо, и молила Бога о том, чтобы быть способной полюбить его. Но Элис также знала достаточно, чтобы понимать: нужно сделать перерыв. Она не станет убиваться только потому, что не может полюбить каждого хорошего парня, который ей встретится. Если Джиму и не суждено стать главной любовью всей ее жизни, это не значит, что Элис боялась обязательств или что ей нравятся только мужчины эмоционально недоступные или какие-нибудь ничтожества, за связь с которыми будешь потом себя корить. Если Джим не станет ее единственным, это не его вина, просто такова жизнь. Но сидя в пагоде и размышляя о том, как замечательно все шло эти две недели, Элис отчаянно надеялась на то, что с ним это может продолжаться еще очень-очень долго.