— А, Джудит! Но он ведь женился на ней, как известно!

— Он не хотел, Керенза! Это произошло против его воли.

— Да что он за мужчина, если его женили против воли?

— Ты не понимаешь. Джастин женился на ней именно потому, что он хороший и добрый.

Я пожала плечами. Понятно, что она боролась сама с собой, не зная, стоит ли мне говорить. Меллиора не могла вынести того, что я, хоть и молча, обвиняю Джастина, поэтому продолжила:

— Его отец настаивал на этом браке еще до своей болезни, но Джастин отказывался, потому что не хотел жениться без любви. Сэр Джастин пришел в бешенство; они много раз ругались, и во время одной из ссор с его отцом случился первый удар. Джастин был в ужасе, потому что посчитал себя виновным в этой трагедии. И когда отец слег, он решил, что уступит ему, дабы помочь старику выздороветь. Поэтому он женился на Джудит. Но вскоре понял, какую чудовищную ошибку совершил.

Я молчала. Я верила, что Джастин рассказал ей правду. Они были очень похожи — Меллиора и Джастин. И они идеально подходили друг другу. Я даже подумала, что, если бы Меллиора вышла за Джастина, я бы переехала в этот дом в совершенно другом качестве. Ах, ну почему Меллиора не вышла за Джастина?!

Я представила, как они сидят по обе стороны кровати умирающего, который сыграл такую большую роль в их жизни, и шепотом делятся своими секретами, своими сокровенными желаниями.

— Меллиора, — спросила я, — что вы собираетесь делать?

— Делать? — Она удивленно распахнула глаза. — А что мы можем сделать? Он женат на Джудит, разве не так?

Я промолчала. Я знала, что пока ей достаточно знать, что Джастин ее любит. Но как долго она… или он… будет этим довольствоваться?


Во всем доме раздвинули шторы. Я чувствовала, что в Эббасе происходят серьезные перемены. Ничто не могло оставаться прежним. Старая леди Сент-Ларнстон нерешительно заговаривала о переезде в дом, оставленный ей по завещанию, но когда Джастин настоятельно попросил ее остаться в Эббасе, она с восторгом согласилась.

Новый сэр Джастин, новая леди Сент-Ларнстон… Но это были только титулы. Я видела, как Джастин взглядом следит за Меллиорой, и знала, что после обоюдных признаний их отношения изменились, хотя они и убеждали себя, что это не так. «Как долго, — думала я, — они будут думать, что им удастся сохранить свой секрет от таких, как миссис Ролт, дворецкий Хаггети и умудренная жизненным опытом миссис Солт?»

Очень скоро по дому поползут слухи. Возможно, они уже поползли. Неужели Джудит, не спускающая с мужа глаз все время, пока он находится в ее обществе, сможет остаться в неведении? К тому же у нее давно возникли подозрения, что он испытывает к Меллиоре сильные чувства.

Атмосфера в Эббасе накалялась день ото дня. Дом напряженно притих в ожидании катастрофы.

Но меня занимали мои собственные проблемы, потому что страсть Джонни ко мне становилась все сильнее. И чем холоднее я была, тем решительнее становился он. Джонни уже не пытался прийти в мою комнату, но когда бы я ни выходила из дома, он всегда был тут как тут. Иногда он уговаривал и умасливал меня, иногда — вскипал, но все его разговоры сводились к одной и той же теме. Снова и снова я говорила ему, что он напрасно утруждает себя, но этот упрямец отвечал, что я просто тяну время.

— Если вы ждете, что я женюсь на вас, то придется ждать слишком долго, — однажды заявил он, сердито блестя глазами.

— Вы действительно правы, я жду момента, чтобы выйти замуж. Но не за вас. На мне хочет жениться Дейвид Киллигру, как только получит место священника.

— Дейвид Киллигру! Так вы собираетесь стать женой священника? Какая забавная шутка!

— У вас довольно неразвитое, почти ребяческое понимание смешного. В этом нет ничего забавного, уверяю вас. Это очень серьезное дело.

— Бедный Киллигру! — Джонни, раздраженный моим заявлением, сердито фыркнул и пошел прочь. Но ему стало не по себе. Я знала, что идея обладать мной стала для него навязчивой.


Как только у меня появлялась возможность, я шла навестить бабушку. Ничто мне не доставляло такого удовольствия, как растянуться на полке в ее доме и разговаривать с ней, как я делала это в детстве. Я знала: все, что происходит со мной, для нее так же важно, как и для меня. Она была единственным человеком, с которым я могла быть совершенно откровенной.

Однажды мы обсуждали с ней возможность брака с Дейвидом Киллигру. Бабушка качала головой.

— Для кого-то это было бы неплохо, дорогая, но ты всегда страстно желала большего.

— Тем не менее ты вряд ли станешь утверждать, что Джонни Сент-Ларнстон — именно тот, кто мне нужен!

— Если ты выйдешь за него, ты выйдешь замуж за свою мечту, Керенза.

— А это плохо?

— Только от тебя зависит, хорошо это будет или плохо, дорогая моя.

— В таком случае от меня же зависит, будет ли удачным или неудачным мой брак с Дейвидом?

Она кивнула.

Я вспомнила о моем последнем разговоре с Джонни и стала рассказывать о жизни в Эббасе. Я не могла не говорить об Эббасе. Мне хотелось, чтобы она видела то, что видела я: крутые лестницы, мрачные кельи, в которых когда-то жили монахини. Хотя мне нравилось в этом доме все, больше остального я интересовалась старым крылом старинного здания. Подумав о браке с Дейвидом Киллигру, я представила, что придется уехать из Эббаса, — и это было все равно что расставание с любимым!

— Ты влюблена в этот дом, — заметила бабушка. — Но, возможно, это и лучше — любить не мужчину, а дом. Если он принадлежит тебе, то он — твой и тебе не нужно опасаться, что дом тебя предаст.


Джудит легла спать рано, сославшись на головную боль, и сказала мне, что я свободна до самого утра. Было всего девять часов, и мне очень захотелось увидеть бабушку. Поэтому я выскользнула из дома и направилась в сторону деревни.

Бабушка Би сидела, покуривая свою трубку, и, как всегда, обрадовалась, когда увидела меня. Мы разговорились. Я сообщила ей, что, по моему мнению, отношение Джонни немного изменилось и теперь мне трудно понять его. В последнее время он как будто немного охладел ко мне, а может, и вовсе оставил идею соблазнить меня. Но бывали моменты, когда он вел себя еще более настойчиво, чем обычно.

Когда наступили сумерки, бабушка зажгла две свечи. Я, как обычно, заговорила о жизни в Эббасе. Вдруг меня испугало какое-то движение за окном. Я едва успела заметить темный силуэт, который быстро исчез. Кто-то заглядывал в окно и смотрел на нас!

— Бабушка! — вскричала я. — Там кто-то есть!

Бабушка поднялась — довольно медленно, потому что уже не была такой быстрой и подвижной, как раньше, — и пошла к двери. Потом вернулась и покачала головой.

— Там никого нет.

— Но кто-то заглядывал в окно, — сказала я и, подойдя к двери, уставилась в темноту за порогом.

— Кто здесь? — позвала я.

Но никто не откликнулся.

— Кто бы это мог быть? — спросила я. — Кто мог стоять здесь, под окном, и наблюдать за нами? И как долго?

— Скорее всего, кто-то хотел убедиться, что я одна, — успокоила меня бабушка. — Вернутся… Если им очень нужно.

Я подумала, что за мной следят, и невольно вздрогнула. В душе остался неприятный осадок. Я не могла вернуться к прерванному разговору и, поскольку было уже довольно поздно, решила, что пора возвращаться в Эббас. Я попрощалась с бабушкой и ушла. Но по-прежнему ломала голову над тем, кто заглядывал в окно ее дома, но так и не зашел к ней.


У меня не было возможности повидаться с бабушкой до того, как я приняла решение. «С одной стороны, это даже хорошо, — говорила я себе, — потому что мне самой нужно все решить. И вообще, в будущее следует смотреть широко открытыми глазами и не забывать, что вся ответственность за то или иное решение ложится на мои плечи».

Джудит утомляла меня. Я раскрывала такие черты ее характера, о которых раньше не догадывалась. Эта женщина была неимоверно вспыльчива, и когда с ней случались вспышки гнева, они были тем яростнее, чем больше и дольше она пыталась себя сдерживать. Я предвидела, что в будущем события в этом доме будут развиваться очень бурно. Джудит больше не собиралась терпеть присутствие Меллиоры в доме.

Но что будет… со мной, если Меллиора уйдет из Эббаса?

Правда, об этом еще рано думать. У Джудит опять разболелась голова. Я должна была расчесывать ее волосы, потом массировать лоб и виски. Иногда меня просто мутило от запаха духов, которыми она пользовалась. Этот запах всегда будет напоминать мне о том времени, когда я прислуживала этой женщине.

— Какая ты неуклюжая, Карли! — Этот возглас был мне знаком: в раздражении хозяйка всегда называла меня по фамилии. Она намеренно хотела причинить мне боль, потому что ей самой было больно. — Ты дергаешь меня за волосы. От тебя никакого толку, совершенно никакого! Иногда я просто не понимаю, зачем я держу тебя. Ах да, припоминаю, ведь это вовсе не я тебя выбрала. Тебя нашли для меня. Кто я в этом доме?..

Я попыталась успокоить ее.

— Миледи, вы просто плохо себя чувствуете. Может, вам лучше прилечь и отдохнуть?

Мне было противно называть ее «миледи». Если бы Меллиора была моей хозяйкой, я могла бы хвастаться дружбой с самой леди Сент-Ларнстон, но при этом она по-прежнему оставалась бы для меня Меллиорой, а не «миледи». Однако Меллиора никогда не станет леди Сент-Ларнстон, пока жива эта женщина.

— Не стой тут, как дурочка! Заплети мне волосы в косы. И не дергай! Я тебя предупредила! — Говоря это, Джудит выхватила щетку из моих рук — причем так резко, что щетиной до крови оцарапала кожу на моем пальце. Я в смятении смотрела на кровь, а она швырнула щетку в угол и с издевкой воскликнула: — Бедняжка, с тобой поступили грубо! Это послужит тебе уроком! — В глазах женщины появился безумный блеск.