Джуд Деверо - Легенда

Мистер Фаулер милостиво улыбнулся. – Думаю, это очень" благородно с вашей стороны, но, по-моему, вы не представляете, от чего отказываетесь. Вы можете оставить себе несколько миллионов, и он ничего не заметит!

При этих словах Кэди прищурилась: первым ее желанием было покинуть этот кабинет, взяв лишь то, что позволило бы ей открыть хорошенький ресторан, скажем, в Сиэтле, с прилегающими к нему классными комнатами, чтобы она могла вести бесплатные занятия кулинарией. Слова едва не сорвались у нее с языка, но она промолчала. Это были не ее деньги, и она не имела на них никакого права.

– Я не возьму ничего сверх того, что будет необходимо для дела.

– Думаю, вы не поняли…

– Нет, мистер Фаулер, думаю, это вы не понимаете, в чем тут дело. Если бы не просьба Рут, я подписала бы бумаги в пользу ее потомка сию же секунду, но я не могу. Как она пишет, мне понадобится определенная власть, и деньги эту власть мне дадут. Итак, вы готовы рассказать то, что меня интересует?

Еще секунду он сохранял на лице улыбку, и Кэди могла с уверенностью сказать, о чем он думает: она может считать, что готова отказаться ото всех прав на деньги, но когда придет время, сумеет ли она это сделать? Однако он не мог знать, что Кэди собственными глазами видела, какое зло могут деньги причинить. Перестрелка, устроенная жителями Ледженда в попытке защитить свое богатство, привела к столетию несчастий. Нет, она не хотела ни цента из богатств Рут.

– Хорошо, – согласился он, когда понял, что Кэди больше ничего не скажет, г Давайте будем переходить от одной папки к другой. Но на это нам понадобится некоторое время.

– Я намерена посвятить каждую минуту моей жизни этому делу, пока не доведу его до конца, – заверила она и едва не разрыдалась, хотя слова эти звучали весьма благородно. Останутся ли в силе хотя бы некоторые из предложений работы через несколько месяцев? А через год? Сегодня она, может, и звезда в мире кулинарии, но у людей короткая память. Через шесть месяцев ее никто не вспомнит, и можно будет услышать вопрос: «Кэди… простите, как?»

Она тяжело вздохнула. – Итак, начнем?

Поворачивая руль тяжелого, мощного «рэндж ровера», Кэди следила за тем, чтобы не попасть в глубокую колею посреди старой, пыльной дороги, ведущей прямо к горам.

После столкновения с Тариком Джорданом в его конторе прошло несколько дней, и каждый день она проклинала себя за то, что питала хотя бы какую-то надежду на его помощь. Ну почему она решила, что он вообще собирается кому-то помогать?

Машина все-таки сорвалась в глубокую колею, и все, что было сложено сзади в автомобиле, подлетело вверх. Кэди тяжело сглотнула.

– Я не буду плакать, – сказала она, изо всех сил сжимая руль. – Не буду, не буду, не буду.

Но удержать слезы было практически невозможно. Подняв глаза к небу, Кэди спросила себя, не наблюдает ли за ней с недовольством с небес Рут Джордан. «Она имеет на это полное право», – сказала себе Кэди. Ей пока ничего не удалось сделать, чтобы исправить содеянное многое лет назад зло.

Удивительно, что в столь короткий срок – за дни, прошедшие с тех пор, как она узнала, что владеет всеми деньгами Джорданов, – один человек умудрился совершить столько ошибок. Интересно, оглядываясь назад, можно ли найти в том, что она за это время сделала, хоть самый крохотный, самый маленький правильный шаг? Нет! Сейчас, анализируя прошлое, она понимала: за что бы она ни бралась, все шло прахом. И не незаметно, а с шумом и грохотом.

Во-первых, мистер Фаулер. Что там она сказала себе утром того самого первого дня? Что-то значительное и выдающееся по поводу того, что она-то знала, какое зло могут совершить деньги. Так что ее не соблазнят богатства Джорданов, каким бы искушением это ни оказалось.

«Как мало мы сами себя знаем!» – сердито сказала себе Кэди, резко выворачивая руль.

Тот самый первый день в конторе Фаулера оказался полон соблазнов.., ох, каких соблазнов! Как приятно было в считанные секунды превратиться из никого в значительную персону! Целый день ее кормили, поили и чествовали так, что запросто можно было забыть обо всех своих благородных намерениях.

Надо отдать Фаулеру должное: он ничего не упускал. Шеф-повар маленького кафе, собственности адвокатской фирмы, лично появился из кухни, чтобы поприветствовать Кэди, и почтительно попросил ее продемонстрировать, как она готовит свой знаменитый пирог с клюквенной начинкой, о котором он много слышал, но никогда не мог повторить. Под внимательными взглядами окружающих и под их аплодисменты Кэди показала, что хорошо ориентируется в любой кухне, хотя и воспользовалась собственными ножами, которые оказались у нее с собой. Из-за этих безграничных восхвалений она совершила такое, о чем прежде и подумать не могла: узурпировала кухню, где хозяином был другой повар! Однако шеф-повар, должно быть, был хорошо вышколен (и получал солидную зарплату), потому что он ни разу не попытался протестовать, и Кэди была на седьмом небе, ощущая себя величайшим поваром мира.

Так прошел весь тот день. У нее спрашивали совета, к ней прислушивались, с ней консультировались. Казалось, что все, что она говорит, было мудро и бесценно.

Демонстрируя Кэди, какой собственностью она владеет, мистер Фаулер неторопливо и так, словно это совершенно неважно, рассказывал ей о Тарике, или мистере Джордане, как все его называли. Кажется, только для Кэди он был Тариком.

К. Т. Джордан был очень скрытным человеком. Даже с адвокатами фирмы, которая работала с его семейством вот уже на протяжении двух поколений, он держался весьма замкнуто. «Он никому не доверяет, – произнес мистер Фаулер таким тоном, словно хотел сказать, что молодому человеку необходима помощь профессионала. – Хотя я впервые познакомился с ним, когда ему было девять лет, я почти ничего о нем не знаю».

Кэди не желала расспрашивать о человеке, который так грубо с ней обошелся, но сказала себе, что если она собирается заручиться поддержкой Тарика, следует узнать о нем все, что возможно.

Тарик Джордан владел квартирой в Нью-Йорке, которая теперь перешла в собственность Кэди, ему также принадлежало огромное поместье в Коннектикуте – его личные владения.

– Он женат? – поинтересовалась Кэди, стараясь, чтобы это прозвучало так, словно ответ ей не так уж и важен.. – Нет, – не сразу ответил мистер Фаулер.

– О… – протянула Кэди, надеясь, что производит впечатление искушенного жизнью человека. – Женщины…

Мистер Фаулер улыбнулся.

– Честно говоря, нет. Когда мистер Джордан был моложе, он разрывался между несколькими молоденькими актрисами, но с некоторых пор он никогда не встречается с двумя женщинами одновременно.

Поскольку Кэди после этих слов не вернулась к изучению бумаг, мистер Фаулер продолжал:

– Что же еще я могу вам о нем рассказать? Единственным его экстравагантным увлечением стали мечи и сабли, он большой знаток военного искусства. Когда он был маленьким, то выигрывал практически любые состязания, в чем бы ни участвовал. – Мистер Фаулер понизил голос. – Однако складывается впечатление, что у него какая-то патологическая привязанность к острым инструментам.

Кэди ничего не сказала по этому поводу, потому что ей и самой приходилось не раз выслушивать подобные обвинения, однако она перестала притворяться, что рассказ ее не интересует.

– Расскажите мне о его семье, о его матери.

– Я встречался с ней всего несколько раз. Она элегантная, красивая дама, такая же леденяще-холодная, как его отец. Насколько я могу судить, после того как эта женщина родила сына, ей была предоставлена полная свобода жить собственной жизнью, лишь бы она не устраивала скандалов.

Она живет в Европе, а ее муж жил в Нью-Йорке, когда не плавал на собственной яхте, я имею в виду. Сын, К. Т, третий, воспитывался слугами в семейном поместье в Коннектикуте.

На минуту у Кэди защемило сердце, но она не позволила, чтобы одинокое детство этого человека вмешалось в ее планы. В конце концов, что такое одинокое детство по сравнению с его полным отсутствием?

В какой-то момент Кэди поинтересовалась у мистера Фаулера, почему он так доволен тем, что она стала обладательницей денег.

Он накрыл ее ладонь рукой и покровительственно улыбнулся.

– Скажем так: мне приятно видеть, что такой чудесной девушке, как вы, предоставилась возможность направить все это богатство на добрые дела.

Кэди улыбнулась в ответ, вспомнив, как Коул открыл приюты для сирот на свои деньги, и задумалась, что же могла сделать она. Будь это на самом деле ее деньги. Но поскольку это не так, эту идею следовало выбросить из головы.

На протяжении всего дня Кэди папку за папкой показывали документы, касающиеся «ее» собственности, она же постепенно начала выспрашивать у мистера Фаулера, как ей вести себя с Тариком. Сначала адвокат отвечал неохотно, но после того, как она повторила свои вопросы несколько раз, он смягчился и, откинувшись на спинку кресла, заговорил с Кэди вполне откровенно.

– Мне совершенно не ясно, чего вы хотите от него добиться. – Он замолчал, чтобы Кэди могла дать объяснения, но она ничего не сказала. – Однако я уверен, что вы должны вести себя с ним очень жестко. Он привык иметь дело с крутыми парнями, а не с маленьким поваренком Вирджинии. Простите, что я так говорю, но думаю, вам лучше знать правду: именно так он вас, видимо, воспринимает.

Кивнув, Кэди поблагодарила Фаулера за совет.

Адвокат продолжил свой рассказ.

– Вы должны сформулировать ваши требования и твердо их придерживаться. Не думаю, что его можно залучить в свои сети шоколадным тортом. – Мужчина снова покровительственно улыбнулся.

Однако Кэди не ответила на эту улыбку. Может, для мистера Фаулера происходящее казалось не больше чем шуткой, но для нее все было очень серьезно.

Когда Кэди вечером вышла из адвокатской конторы, ее увез в отель длинный черный лимузин. Никогда в жизни она не встречала ничего более роскошного. После всего увиденного сегодня днем Кэди не удивилась, когда автомобиль направился прямо к отелю «Плава», где у дверей ее встретил молодой человек, который и проводил гостью до номера. Не слишком она удивилась и тому, что, открыв стенной шкаф, обнаружила там огромное количество нарядов своего размера от лучших кутюрье. Оглядываясь на прошедший день, она вспомнила, как в какой-то момент в кабинет вошел мужчина и окинул ее взглядом с головы до ног, словно снимал мерки для гроба.