—  — Мы одного типа застрелили, — объявил Гэр мрачно. — Нечаянно… — Он увидел, как леди Маргарет разинула рот, и поспешил добавить: — Я хотел выстрелить мимо, клянусь! Это какой-то гад из Лондона…

— Он явился требовать последний груз бренди, которое сквайр продавал ему, — подхватил Перси. — Мы сказали ему, что бренди больше нет, а он обозлился, вытащил пистолет и ну нас стращать. Мы тоже решили его припугнуть.

— Вы стреляли в какого-то типа из Лондона? — Леди Маргарет нависла над столом. — Место, место какое?

— В Рауденском лесу. Мы скумекали, что он не иначе как там проезжать будет, и…

— Нет же! Я спрашиваю, куда попали.

Перси набычился и раздраженно покосился на Гэра.

— Это Гэр попал. В корпус. Куда-то низко. Точнее не знаем: тут послышался конский топот, ну мы и дернули оттуда поскорей.

Леди Маргарет побледнела, отошла от стола и принялась нервно расхаживать по кухне, заламывая руки.

— Вот до чего дошло. Я говорила Аптону, что связываться с контрабандой бренди — страшная глупость. Но он не слушал. — Приятели переглянулись. Старуха перестала шагать взад-вперед и накинулась на них: — И вот теперь он здесь.

— Кто? — сердито спросил сбитый с толку Перси.

— Этот ваш гад лондонский. Он здесь, в этом доме. Барон Пинноу нашел его на дороге и приказал отнести сюда. Я и искала-то вас потому, чтобы вы помогли ухаживать за его сиятельством. — Старуха вдруг остановилась и уставилась в пространство.

— Господи, да как же мы можем ухаживать за ним, когда это мы его подстрелили?! Это все мисс Чарити и ее невезучесть, — прошептал Гэр с несчастным видом. — Я вдруг упал в могилу, а потом подстрелил человека. — Гэр посмотрел на Перси, и в глазах его был новый ужас. — Перси, он еще и аристократ! Пропала моя головушка!

Леди Маргарет, похоже, готова была впервые в жизни согласиться с мрачными пророчествами Гэра. Череда катастроф была внушительная. А по горькому опыту они знали, что, если уж невзгоды начали происходить по нарастающей, то поделать ничего было нельзя, следовало просто ждать, пока само пройдет.

Старуха подняла глаза к потолку, и взгляд ее сам собой устремился в том направлении, где лежал в спальне виконт Оксли, даже не подозревавший, что стал жертвой дурного везения Чарити. И старуха не сомневалась, что очень скоро злосчастный виконт падет и жертвой любви.

Попозже, когда луна поднялась в небе, Гэр и Перси выскользнули из дома и снова растворились во тьме. Леди Маргарет понаблюдала за подросшим месяцем и увидела недвусмысленные знаки того, что так же будет прибывать и взаимная страсть находившихся под влиянием луны влюбленных. И были все основания опасаться, что кончиться эта страсть может только разбитым сердцем. Старуха мрачно принялась соображать, как бы разлучить влюбленных. Она открыла дверь на заднее крыльцо и позвала тихонько:

— Вулфрам? Негодный пес, где тебя носит?

Верхний коридор освещала единственная свечка, которую держала в руке леди Маргарет, пробиравшаяся к комнате виконта. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был хриплый шепот старухи, обращенный к здоровому волкодаву, который трусил по коридору рядом с ней.

— Смотри не перепутай! — сердито добавила старуха.

Пес сверкнул глазами на старуху, вывалил язык и надулся, очевидно, обиженный столь пренебрежительным тоном.

— Заходи внутрь и сразу лезь под кровать. Если Чарити войдет или он попытается выйти из комнаты, сразу начинай лаять, да так, чтоб чертям тошно стало! Все понятно?

Пес обиженно гавкнул.

— Ну ладно, тогда пошел, — прошептала леди Маргарет едва слышно, приоткрывая дверь и указывая псу на изножье кровати. — Марш, марш, под кровать. — Огромный пес после минутного колебания шагнул в темную спальню и, скребя по полу когтями, принялся заползать под кровать. Дверь за ним тихонько закрылась, и в доме снова воцарилась тишина.

Вулфрам лежал в кромешной тьме под кроватью, принюхивался к незнакомому запаху Рейна Остина и страдал от тесноты. В его собачьем мозгу проплыло дивное видение; мягкий вытертый коврик возле двери мисс Чарити. Пес глубоко и обреченно вздохнул, однако на середине вздоха отвлекся. Еда? Голова пса сама собой вскинулась и ударилась о днище кровати. Еда. Где? Он ткнулся большим влажным носом в провисающее дно кровати, принюхался. Нет, не совсем то направление.

Следуя указаниям своего носа, Вулфрам наконец нашел сморщенный, пахнущий мясом ошметок, валявшийся под кроватью. Это был запах, который он узнал бы где угодно. Куриная печенка! Будучи убежденным мясоедом, пес тут же подхватил ошметок, откусил его от несъедобной нитки и, уже готовясь проглотить, вдруг учуял горький запах трав и чеснока, которыми ошметок был нафарширован. Пес содрогнулся, но все равно печенку проглотил.

Закусив, сам того не подозревая, одним из самых сильнодействующих амулетов леди Маргарет, Вулфрам облизнулся, положил громадную голову на лапы и заснул. Однако очень скоро травы леди Маргарет дали о себе знать. Не просыпаясь, громадный пес перевалился на бок, чтобы не давить на желудок, в котором так и бурлило. Но неприятное ощущение становилось только сильнее, проникло в его собачьи сны и заставило пса реагировать и во сне, и наяву.

Рейн проснулся, как от толчка, и обнаружил, что лежит в своей постели, а вокруг тьма кромешная. Сердце у него колотилось как бешеное, в мыслях была полная сумятица.

Что-то разбудило его, какой-то звук… и тут звук раздался снова. Загробный жалобный стон, исходивший, казалось, из самой кровати. Рейн так и окоченел.

На одно короткое мгновение воцарилась тишина, и Рейн, прислушиваясь к знакомому биению сердца в груди, сказал себе, что ему просто померещилось. Но тут из-под кровати донеслось низкое ворчание, от которого волосы становились дыбом, и новый загробный стон. Он почувствовал, как что-то наподдало кровать снизу, возле самого изножья, и приподнялся на руках. Глаза у него были выпучены, кровь стучала в висках. Окружающая тьма вдруг наполнилась звуками: кто-то голодный, алчный скрежетал чудовищными зубами. Звук не умолкал и, как показалось Рейну с перепугу, становился все громче. Кровать тряхнуло снова, и он, изогнувшись, посмотрел через плечо. Амулеты, свисавшие с полога кровати, тихо покачивались и шевелились, как пауки…

Ему показалось, что он снова мальчишка, опять в тропиках, и в окружающей темноте кишит опасная жизнь. Существа, которые пыхтят и скребут землю когтями, копошатся во тьме ночи… Амулеты, висящие у него на шее, становились все тяжелее, сдавливали горло, душили. Надо встать и выбираться отсюда!

С бьющимся сердцем, с сумятицей в мыслях, в которых до сих пор сны мешались с еще более странной явью, он подтянул свое тело к краю кровати, сдвинул ноги за край. Не обращая внимания на болезненные, тянущие ощущения, которые сразу же появились в области зада, он неуклюже спустил ноги с кровати и коснулся пола. Затем приподнялся на руках и сумел встать и придать своему телу вертикальное положение. Кровь сразу же отхлынула от головы, он покачнулся и вцепился в занавеси постели, чтобы удержать равновесие.

Стоны и пыхтение превратились теперь в самое настоящее рычание, сопровождающееся новыми звуками: словно кто-то скреб когтистыми лапами по полу. Рейну то казалось, что эти звуки доносятся издалека, то что они обступили его и приближаются!

Он сделал нетвердый шаг назад и попал ногой прямехонько в поднос с посудой и разлитым чаем, который Чарити поставила на пол возле постели. Хрупкий фарфор разлетелся в куски, и один осколок впился ему в подошву.

Рейн взвыл, инстинктивно схватился за поврежденную ступню. Ему показалось, что полузажившая ягодица разорвалась пополам, а он все прыгал и топтался в полусогнутом положении, будучи не в силах разогнуться. Кровь снова прилила к голове, он стал задыхаться, покачнулся и упал, врезавшись головой в столбик кровати.

Падая, он сумел-таки изогнуться, так что приземлился не на многострадальный зад, а лицом вниз, но сразу же что-то вспрыгнуло ему на спину. Это, верно, демон, явившийся по его душу. Демон, который внезапно принялся издавать чудовищно громкие отрывистые звуки и оглушительный прерывистый рев, по сравнению с которым трубы Судного дня показались бы детской свистулькой.

Вулфрам выполнял свой долг, несмотря на несварение желудка. Упираясь лапами в плечи замершего с перепугу Рейна, пес яростно лаял.

Чарити влетела в комнату босиком, ночная рубашка раздувалась парусом, распущенные волосы развевались как знамя. Вулфрам лаял так отчаянно, что она не стала возиться ни с капотом, ни со свечой.

— Вулфрам! — Девушка кинулась вперед, схватила пса за шею и принялась стаскивать волкодава со спины своего пациента. — Вулфи, прекрати! Вулфрам! И что ты вообще здесь делаешь? И как ты оказался вдруг в доме? — Пес смолк, и она смогла наконец подтащить его к двери и выставить в коридор. — Если ты причинил вред его сиятельству, я никогда тебя не прощу, слышишь? А теперь лежать.

Вулфрам поскулил-поворчал напоследок и тяжело улегся на пол, предаваться мрачным мыслям. Чарити же поспешила обратно, к телу Рейна, распростертому на полу. Рейн шевельнулся, приподнял голову. Тряхнул ею, пытаясь сообразить, где он и что происходит. Голова у него болела адски. Левую ногу простреливало от пятки до пояса, и снова начался бред, и привиделась ему опять Чарити Стэндинг. Нет, похоже, девушка действительно была рядом, ночная рубашка ее слабо белела в темноте, и она спрашивала его, сильно ли он ушибся.

— О Боже! — простонал Рейн. — Какое там ушибся! Я умер.

— Нет, вы живы. — Девушка опустилась рядом с ним на колени, ее прохладные пальцы коснулись его щеки. — Не сердитесь на Вулфи. Он это не со зла. Погодите, не двигайтесь — я зажгу свечу.

Она вернулась, окруженная ореолом золотистого света, и поставила подсвечник на пол рядом с ним.

— Что у вас болит? Может, руки?

— Нет. — Он пошевелил руками и, обнаружив, что эти конечности пока действуют, облегченно вздохнул.