Патриция Гэфни - Леди удача

– Но зачем? Зачем ты его отослал?

– Неужели не догадываешься? Я думал, тебе хватит сообразительности. Честное слово, мне казалось, что ты умнее.

Тут Кассандра все поняла.

– Значит, это не правда… – ахнула она. – О Боже!

Он шутливо придавил пальцем кончик ее носа.

– Отлично! Умница! Конечно, это не правда! От первого до последнего слова. Но твоя записка многих людей заставит побегать и отвлечет их внимание, пока приводится в действие настоящий план. Не хочешь угадать, кому нА самом деле предстоит умереть, любовь моя? Нет? А ты подумай. Ты же у нас в последнее время стала настоящим философом в юбке. Подумай, до тебя скоро дойдет. Если не наш полоумный монарх [69], то кто? Кто у нас в Англии является злейшим врагом французской революции?

Уэйд выжидательно посмотрел на нее, потом запрокинул голову и расхохотался.

– Кажется, до нее доходит! – загоготал он. – Я же знал, Касс, ты девушка сообразительная!

Больно стиснув рукой ее подбородок, он заставил Кассандру повернуться лицом к себе.

– Но есть еще одна деталь, о которой, бьюсь об заклад, ты не догадываешься. Это сюрприз, я нарочно приберег его для тебя к самому финалу.

Отступив на шаг, Уэйд эффектно позвал кого-то через плечо:

– Теперь входи!

Ее взгляд метнулся к открытой двери. Прошла минута. Уэйд уже начал сердиться. Наконец на пороге появился какой-то человек. Кассандра заморгала, не веря собственным глазам.

– Джон? – прошептала она. – Это вы?

Это был Уокер, секретарь Риордана. Ее скромный друг, ее застенчивый воздыхатель. Ей всегда казалось, что он втайне влюблен в нее. Он отвернулся, вероятно, смущенный ее почти неприкрытой наготой, и ничего не ответил.

– Ответь даме, Джон! Скажи хоть что-нибудь, это же невежливо! – шутливо попрекнул его Уэйд.

Уокер оглянулся на него, потом перевел взгляд на Кассандру.

– Я… мне очень жаль.

В ее шепоте послышалось отчаяние.

– Джон, неужели вы с ним заодно? О Боже, это невозможно!

Уокер опустил глаза и уставился в пол у себя под ногами. Уэйд подошел к нему и небрежно обнял одной рукой за плечи.

– А вот этого я не ожидал, – заговорил он мягким, как масло, голосом, приблизив лицо к лицу Уокера.

Кассандра следила за ними в каком-то болезненном оцепенении.

– Тебе ее жаль, верно? Мне даже кажется, что она тебе нравится, по-настоящему нравится! Ты ее хочешь? У нас еще есть время до отъезда.

Уокер покраснел и попытался отодвинуться, но Уэйд удержал его на месте.

– Ты боишься нанести удар моим чувствам? Ничего, я не обижусь. Но мне хотелось бы посмотреть.

Продолжая обнимать Уокера, он принялся медленно, любовно растирать рукой его затылок и шею. Его голос доверительно понизился.

– Что скажешь?

– Нет! Нет.

– Ну что ж, это недвусмысленный ответ, – усмехнулся Уэйд, продолжая поглаживать молодого человека по затылку. – Расскажи Кассандре о своем особом таланте, Джон. Держу пари, она думает, что ты способен только копаться в бумажках Риордана. Расскажи ей, как ловко ты умеешь обращаться с пистолетом. Особенно в закрытом помещении, при возможности вести прицельную стрельбу с близкого расстояния.

– Что вы собираетесь делать? – в ужасе спросила Кассандра, увидев, что Уокер не отвечает. Наконец он поднял на нее взгляд.

– Я собираюсь убить Эдмунда Берка.

В его глазах застыло выражение, которого она никогда раньше не видела: беспощадная решимость, особенно пугающая из-за того, что в ней не было ни грана безумия. Кассандра пристально смотрела на него, ища хоть малейшей возможности проникнуть за эту непроницаемую стену, достучаться до скрывающегося за ней человека.

– Джон, вы не можете так поступить! Подумайте! Ведь это будет убийство, жестокое умышленное убийство! Он старик, он порядочный человек…

– Он наш враг! – горячо перебил ее Уокер. – Если бы не он, Англия давным-давно поддержала бы французских патриотов. Это по его вине наши страны сейчас на грани войны. Все из-за его лжи и клеветы!

Его свирепый тон ясно дал ей понять, что дальнейшие споры будут пустой тратой времени. Глядя во все глаза, Кассандра не могла узнать в этом фанатичном революционере того тихого, скромного секретаря, которого знала раньше. Так вот от кого шли сведения! Она попыталась осмыслить происходящее, но у нее ничего не вышло. В это просто невозможно было поверить. Однако присутствие Уокера в спальне Уэйда само по себе являлось доказательством. Ей вспомнился тот день в библиотеке Риордана, когда он вручил ей «Размышления о революции во Франции» Берка с приказом своего хозяина прочесть эту книгу. Должно быть, ситуация показалась ему забавной до колик.

Прекрасно понимая, что берется за безнадежное дело, Кассандра все же предприняла еще одну попытку его переубедить:

– Прошу вас, выслушайте меня, Джон. Убив Берка, вы ничего не добьетесь. Он успел сделать свое дело, изменить общественное мнение вы уже не в силах. Наоборот, убив его, вы только превратите его в мученика и тем самым нанесете большой урон делу революции. О, Джон, послушайте меня! Было бы просто безумием думать, что…

– Вы ошибаетесь. Берк работает над новым пасквилем. У Риордана уже есть оттиск с гранок, я его прочел. Он называет якобинцев безбожниками, убийцами и варварами. Он утверждает, что таких, как мы, надо судить и ссылать на каторгу. Он как чума! Ему надо заткнуть рот! Он…

– Завтра он замолчит навсегда, – плавно вставил Уэйд. – Как только встанет со своего места, чтобы разгромить в пух и прах судебную реформу твоего обожаемого муженька, моя дорогая. В качестве секретаря Риордана Джон легко проникнет в палату общин, в этот блистательный ареопаг бездарностей, и подберется к Берку на сколь угодно близкое расстояние. На него не обратят внимания. Ведь он для них никто!

– Но они схватят вас, Джон! – в отчаянии закричала Кассандра. – Вам ни за что не скрыться!

– Напрасно ты так думаешь, – возразил Уэйд. – У нас есть превосходный план…

Однако Уокер решительно перебил его:

– Очень может быть, что вы и правы. Но я готов пойти на риск.

Прижавшись головой к столбику кровати, к которому была привязана, Кассандра попыталась удержать подступающие бессильные слезы. Что ей делать, что еще сказать ему? Он был полон решимости пойти на убийство, невзирая на последствия, а ей больше не приходили в голову никакие доводы, которые могли бы его переубедить. Прямо у нее на глазах Уэйд нежно провел большим пальцем по губам Уокера. На мгновение ей показалось, что они вот-вот поцелуются. Несмотря на всю свою наивность, даже Кассандра наконец поняла, что они любовники.

– А вас не смущает, – вдруг спросила она Уокера, словно бросаясь головой в омут, – что вы берете весь риск на себя, пока он благополучно отплывает во Францию?

Глаза Уэйда вспыхнули злобой, но Уокер лишь покачал головой, давая понять, что ему жаль ее.

– Прощайте, мисс Мерлин. Мне жаль, что вы при шли сюда сегодня.

Он собирается уходить! Ее охватила паника.

– Погодите, Джон, не уходите! Прошу вас, умоляю… Помогите мне!

Нотки униженной мольбы в собственном голосе ужаснули Кассандру, но она ничего не могла с собой поделать.

Не глядя ей в глаза, Уокер направился к дверям и на пороге глухо бросил через плечо:

– Я уже сказал. Мне очень жаль.

С этими словами он покинул комнату.

– Буду с тобой через минуту, – бросил Уэйд ему вслед, а затем подошел к ней. – Хотел бы я остаться и поболтать, любовь моя, но ты же должна понимать: у меня сегодня полно всяких хлопот. Как ни досадно, а ничего не поделаешь – приходится уезжать. И все же примерно через часок я тебя навещу, можешь не сомневаться. У меня заготовлен еще один сюрпризик, но, чтобы его увидеть, тебе придется спуститься со мной в погреб. Жаль, что ты недостаточно тепло одета, но ничего, не расстраивайся, ты там долго не пробудешь и не успеешь замерзнуть. Этот сюрприз будет самым коротким.

Кассандра резко отпрянула, когда он попытался ее поцеловать. На этот раз ненависть к нему пересилила страх.

– Ублюдок! – сплюнула она. – Грязная скотина! Чтоб тебе гореть в аду, кровопийца! Меня ты можешь убить безнаказанно, но тебе ни за что не уйти от ответа за убийство Эдмунда Берка. Они тебя выследят и схватят, а потом повесят! Ты никогда…

– О, Касс, как ты догадалась? – с деланным удивлением перебил ее Уэйд. – Весь сюрприз испортила. Ну откуда ты узнала?

– Что узнала?

– Я собираюсь тебя повесить, вот что! Да ты и впрямь у нас умница.

На этот раз, когда он ее поцеловал, она не оказала сопротивления и вообще никак не откликнулась.

– Ну а теперь я вынужден тебя оставить, дорогая. Мне и вправду пора бежать. Да, мой тебе совет: сиди тихо, как мышка. Entre nous [70], мне сдается, что в противном случае Энни запросто размозжит тебе голову кочергой. Привет!

Риордан размахнулся и что было сил обрушил свой кулак на обшарпанную дубовую дверь. По крутой лестнице, ведущей к квартире Куинна, он взбежал, прыгая через три ступени, и теперь слегка задыхался. Боль в содранных костяшках пальцев немного разрядила снедавшее его желание свернуть кому-нибудь шею, но не смягчила клокотавший в груди гнев. Дверь все не открывали, и Риордан, повернувшись спиной, начал яростно колотить в нее сапогом для верховой езды. Он не успел снять шпоры: с каждым ударом они мелодично позванивали, создавая причудливый контраст с грубым стуком сапог по дереву.

– Что все это… Филипп? Ради всего святого… Не говоря ни слова, Риордан протиснулся мимо него и захлопнул дверь.

– Вот это сюрприз, – продолжал Куинн после минутного замешательства. – Я ждал тебя не раньше завтрашнего дня.

Он был в рубашке и в жилете; на столе, придвинутом поближе к угасающему очагу, еще стояли неубранные остатки убогой трапезы.

– Да уж, держу пари, что ты меня не ждал.

– Как поживает бедная Клодия?

– Поправляется.