Патриция Гэфни - Леди удача

Она повернулась, чтобы бежать, но он бросился за ней и схватил ее за руку.

– Черт бы тебя побрал! – прокричал Риордан, оскалив зубы и больно вцепившись ей в руку. – Почему ты не можешь мне поверить? – Он встряхнул ее. – Почему?

Кассандра не могла ответить. Она даже не слышала ничего, кроме тревожного предупреждения, барабанной дробью стучавшего у нее в мозгу: «Бежать, бежать отсюда!» Она вырвалась из его хватки, отшатнулась от него и бросилась прочь. Он слепо уставился в пустой дверной проем, прислушиваясь к звуку ее шагов, затихающих на лестнице.

И тут его осенила идея.

Кассандра в последний раз окинула взглядом комнату. Его комнату, которую ей никогда не придется с ним делить. Немногочисленные пожитки, которые она решила взять с собой, были уже уложены в шляпную коробку, стоявшую открытой на постели. Платья, которые он ей купил, так и остались висеть в шкафу; подаренные им книги и письменные принадлежности были аккуратно сложены на бюро. Ни одной из этих вещей она решила с собой не брать.

Она подошла к коробке и закрыла крышку, но, уже взявшись за ручку двери, вдруг остановилась. Нет, еще не все. Поставив коробку на пол, Кассандра развязала узкую голубую ленточку у себя на шее и спустила с нее кольцо, легко скользнувшее на ладонь. Риордан говорил, что ей не обязательно его носить, но она носила. Не на пальце, а тайно, рядом с сердцем. Ее взгляд безнадежно и уныло скользнул по надписи: «Ты и никто другой». Горло свело судорогой. Ей казалось, что она уже не способна пролить ни единой слезы, – и вот, пожалуйста, они полились снова.

Вернувшись в комнату, Кассандра решительным жестом опустила кольцо на письменный стол. При этом она увидела в зеркале свое расплывшееся из-за слез отражение: бледная молодая женщина с застывшим от горя взглядом. Какую обманчивую оболочку создает тело для души, подумалось ей. Никто, бросив на нее мимолетный взгляд, не заподозрил бы, что внутри у нее – пустота, отдающая эхом. Прежде чем рвущаяся из сердца боль успела парализовать ее, она подняла свою шляпную картонку и вышла из комнаты.

В коридоре ей встретился камердинер Риордана.

– Мистер Риордан еще здесь, Бигль?

– Нет, сударыня, он вышел из дома больше часа назад и до сих пор еще не вернулся.

– Понятно. Благодарю вас.

Ей пришлось отвернуться, чтобы он не увидел нового потока слез, хлынувших то ли от сожаления, то ли от облегчения – она и сама бы не могла сказать наверняка. Нет-нет, конечно, так даже лучше. Гораздо лучше. Теперь им уже не о чем больше говорить, а если она еще раз его увидит, то непременно расплачется прямо при нем. Уходя в его отсутствие, она сможет унести с собой остатки достоинства.

Не успела она спуститься на две ступеньки, как входная дверь открылась, и вошел Риордан. Кассандра замерла на месте. Он насвистывал. Да, он остановился в холле, снимая перчатки с самым что ни на есть деловым и сосредоточенным видом, и при этом насвистывал. Все, что осталось от ее сердца, разбилось в эту минуту. Тут он поднял голову и увидел ее, поэтому ей ничего иного не осталось, как проделать оставшийся путь вниз по ступеням.

– Привет, Касс.

Он заметил ее картонку.

– Куда-то собираешься?

– Да. Я ухожу.

Увидев ее покрасневшие от слез веки, Риордан стал серьезным.

– Правда? А куда?

– Куда глаза глядят.

Кассандра знала, что ее выдает голос: от плача он стал гнусавым.

– А какие-нибудь деньги у тебя есть?

Она устремила на него суровый взгляд серых глаз и ничего не ответила.

– Нет, конечно, нет, откуда им взяться? – продолжал Риордан с полуулыбкой. – Я же их порвал. Прошу прощения за это.

Кассандра гордо выпрямилась; под пеплом в ее груди затлела искра гнева.

– Я собираюсь попросить у мистера Куинна небольшой аванс, – пояснила она, – в счет той части суммы, которую он обещал мне выплатить, когда Уэйда поймают.

– О, нет, не надо этого делать. Идем в библиотеку. Я дам тебе денег.

Он двинулся по коридору в библиотеку, еще раз на ходу прокричав через плечо: «Идем!»

Она застыла как статуя. Обида, недоумение и гнев обуревали ее. Недоумение победило. Опять поставив картонку на пол, Кассандра последовала за ним.

Риордан уже вынимал деньги из недр одного из ящиков своего письменного стола.

– Вот все, что есть в доме на данный момент. Он быстро пересчитал деньги.

– Около трехсот фунтов. Остальное верну тебе после, хорошо?

Голос ей больше не повиновался. Она лишь кивнула и протянула руку.

– Но у меня есть одно условие.

Кассандра отдернула руку. Она так и знала. Сейчас начнется торг.

– Какое условие?

– Ты должна подарить мне два часа своего времени.

Она вспыхнула ярким румянцем и попятилась.

– О, нет, это не то, что ты подумала! Я не просил… – Ему пришлось сделать паузу, чтобы отсмеяться. – Хотя это весьма заманчивая мысль, – продолжал Риордан, доверительно понизив голос и вновь вызывая краску у нее на щеках. – Но я прошу два часа вне стен дома. На глазах у почтеннейшей публики. Нам обоим придется вести себя прилично. Ну, мне по крайней мере. За тебя я ручаться не могу, не так ли?

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о прогулке. Мы с тобой, Касс, отправимся на прогулку. Я хочу тебе кое-что показать. Ты пойдешь?

Она недоверчиво нахмурилась.

– На прогулку?

– На прогулку.

– А потом ты вернешь мне деньги и… дашь мне уйти?

– Да, если ты сама этого захочешь.

– Это именно то, чего я хочу.

Она опять задумалась, но, сколько ни старалась, не могла вообразить, чем эта прогулка может ей навредить. Терять было нечего.

– Хорошо. Я пойду с тобой.

– Вот и отлично!

К тому времени, как они пересекли Оксфорд-стрит и Пиккадилли, миновали королевский дворец и обогнули с южной стороны Сент-Джеймс-парк, Кассандра давно уже догадалась, куда он ее ведет. Но вот зачем ему понадобилось вести ее в Вестминстер (вероятно, для того, чтобы показать ей здание парламента, где он проводил свои рабочие дни) – этого она понять не могла, а спрашивать не хотела.

Риордан говорил мало, понимая, что она не расположена отвечать, однако сам при этом не выглядел мрачным или подавленным; напротив, она почувствовала приподнятое, даже жизнерадостное настроение за его внешней замкнутостью. При каждом шаге он щегольским жестом вскидывал трость, приветливо раскланиваясь на ходу со знакомыми. Пребывая в самом черном состоянии духа, Кассандра нашла, как ей показалось, единственное разумное объяснение его веселости: он радовался ее предстоящему отъезду. Она еще глубже погрузилась в свое горе и замкнулась в угрюмом молчании.

– Добро пожаловать в наш славный крольчатник, – объявил Риордан, прерывая ход ее безнадежных мыслей.

Он широко повел рукой вокруг. Кассандра огляделась. Они пересекали расположенное напротив Вестминстерского аббатства Старое дворцовое подворье, где старинные и новые здания лепились друг к другу, как ласточкины гнезда.

Слово «крольчатник», решила она, как нельзя лучше передавало впечатление, возникавшее при виде неописуемого скопления магазинчиков, мастерских, юридических контор, кофеен, государственных учреждений и даже частных домов, Мирно уживавшихся по соседству с Вестминстер-холлом. Над всем подворьем витал нездоровый болотный запах, оно казалось перенесенным в современный город прямо из глубокого средневековья, но пестрота и хаотичность застройки не производили гнетущего впечатления, а, напротив, вселяли в душу бодрость. Здесь повсюду кипела жизнь.

Риордан говорил нарочито небрежным и будничным тоном, но его лицо раскраснелось от гордости. Оглядываясь вокруг, Кассандра начала догадываться, в чем источник этой гордости.

– Сэр Уолтер Рэли [57] был обезглавлен вот… примерно здесь, – начал рассказывать он, указывая на землю у себя под ногами, в то время как Кассандра безуспешно пыталась не замечать его руки у себя на талии. – Мильтон [58] венчался вон там, в церкви святой Маргариты [59]. Голова Кромвеля [60] двадцать три года проторчала на крыше Вестминстер-холла. Здесь судили Томаса Мора [61], а также графа Эссекса [62] и Гая Фокса. Это происходило в Судебной камере палаты лордов, Касс. А вот и палата общин.

Кассандра с удивлением поглядела на скромное, ничем не примечательное трехэтажное каменное здание со свинцовыми стеклами и аспидной крышей.

– Похоже на церковь, – заметила она, а сама подумала, что, если сделать вид, будто она на экскурсии с гидом, который ей совершенно незнаком, легче будет все это вынести.

– Так и есть. Вернее, когда-то здесь находилась часовня святого Стефана. Здание было секуляризировано в 1557 году, и с тех пор здесь располагается палата общин. Пошли, зайдем внутрь. Я хочу тебе показать…

Риордан прервал себя на полуслове, уставившись на пожилого ссутуленного господина, который появился из-под каменного портика и начал спускаться по ступеням. Незнакомец заметил их в тот же момент. Он прищурился, потом поднял руку в знак приветствия.

– Это вы, Филипп Риордан? А ну-ка подите сюда! Придется мне с вами поцапаться, мальчик мой.

Обомлев от изумления, Кассандра увидела, как Риордан замер, словно школьник, уличенный в какой-то шалости. Но он взял ее за руку и храбро направился к старику, явно готовясь принять положенное ему наказание.

– Добрый день, сэр. Как приятно…

– Вы мне зубы не заговаривайте! Что это за галиматья насчет реформ, с которой вы собираетесь выступить на предстоящей сессии? Не успел я плащ снять, как мне уже все уши прожужжали!

Говорившему было уже за шестьдесят. Коренастый, полноватый, он носил маленький волосяной парик, прикрывающий лысину, и очки в круглой оправе. Его лицо бороздили глубокие морщины.

– Я выступлю против вас, молодой человек, – пригрозил он, веско тыча пальцем в грудь Риордану, – можете на меня положиться.

– Я этого ожидал, сэр…