Он был очарован ее скромностью.

– Я и понятия не имел, что обладаю таким даром красноречия.

– Представь себе, обладаешь. Ты просто чертовски красноречив.

Кассандра вдруг смутилась, не зная куда девать глаза и нервно потирая руки.

– Я написала еще несколько вещей. Хочешь почитать как-нибудь на досуге?

Тут смелость окончательно ей изменила.

– В общем-то, все это чепуха, не стоящая внимания, просто глупая женская болтовня; ты не захочешь…

– Я очень хочу прочесть все твои сочинения. Меня интересует все, что ты делаешь, все, что ты думаешь. Ты самая неотразимая и непредсказуемая женщина из всех, кого я когда-либо знал.

Сердце у нее сжалось. Не в силах придумать ничего в ответ, она просто погрузилась взглядом в бездонную синеву его глаз. Ее самообладание утекало стремительно, как дождевая вода по сточной трубе. Газета соскользнула с ее колен на пол, никем не замеченная. Наконец Кассандра придумала, что сказать.

– Опять ты пытаешься меня соблазнить!

Его губы изогнулись в неторопливой улыбке.

– Вот видишь, как ты проницательна? От тебя ничего не скроешь. Но я говорил всерьез. Все до последнего слова.

Риордан тихонько провел пальцем по ее нежной шейке, глядя, как она краснеет под его взглядом.

– Какие у тебя прелестные ушки, Касс, – восторженно заметил он вдруг ни к селу ни к городу. – Такие тонкие, почти прозрачные.

– Ты же говорил, что не будешь! Это как раз то… чего ты обещал не делать.

– Я так говорил?

Двигая раскрытой ладонью вверх и вниз в медленном, усыпляющем ритме, Риордан принялся растирать ей позвоночник. Она так же медленно кивала головой, вторя его движению.

– Когда?

Он поднял ее волосы и отпустил. Они рассыпались по плечам и по спине черным каскадом.

Кассандра оперлась одной рукой о его плечо.

– В тот вечер.

– В тот вечер, когда ты лежала в постели?

– Да.

– И я тебя поцеловал?

Это прозвучало как вздох:

– Да…

– Вот так?

Легонько, совсем незаметно он сжал большим и указательным пальцами мочку ее уха, а она, словно по сигналу, наклонила голову, и их губы соприкоснулись в беззвучном, как шепот, поцелуе. В считанные секунды это нежное прикосновение вспыхнуло горячим, ослепительно ярким пламенем, словно в костер плеснули масла. Их руки сплелись в тесном объятии, языки встретились в медленном любовном танце. Беспомощная, безнадежная судорога прошла по телу Кассандры. Она поняла, что ей уже все равно, муж он ей или нет. Он был ее любовью, ее жизнью, и все это происходило сейчас.

– Филипп, Филипп.

Риордан сел боком и заставил ее отклониться назад, пока ее голова не коснулась ручки кресла. Это позволило ему высвободить одну руку и провести по ее груди, по животу, по длинному точеному бедру. Все это время его рот не отрывался от ее рта, требуя новых и новых поцелуев. Его язык – теплый, ищущий, властный – проникал глубоко, а волны наслаждения доходили до самого ее сердца. Она даже не попыталась его остановить, когда он просунул средний палец внутрь ее халата между грудей и стал поглаживать упругую округлую плоть медленными движениями соблазнителя.

Никогда еще Риордану не приходилось подвергать свою силу воли такому тяжкому испытанию в столь жестоких и необычных условиях, но, если когда-то у него и возникали сомнения насчет собственной выдержки, в этот вечер они должны были развеяться. Больше всего на свете ему хотелось подхватить свою жену на руки, уложить ее на ковер перед горящим камином и овладеть ею со всей страстью, переполнявшей его тело, но он этого не сделал.

Любя ее не только телом, но и душой, и сердцем, и умом, он ограничился тем, что обнял ее покрепче, осыпая ласками и утешаясь одной лишь мыслью: стоит ему попросить, как она все ему позволит, сделает все, чего бы он в эту минуту ни захотел. Он дал обещание и намеревался сдержать его, хотя ни один из них сейчас не смог бы вспомнить, зачем она этого потребовала и почему он согласился соблюдать выдвинутое ею условие.

– Кто сказал тебе, что мы не женаты? – прошептал Риордан, не отрываясь от ее губ.

Он бессовестно пользовался своим преимуществом и ее беспомощным состоянием, чтобы выведать у нее нужные ему сведения.

«Это нечестно!» – подумала Кассандра. Ее тело изнывало от желания. Как же он может заставлять ее о чем-то думать в такую минуту? Вместо ответа она тихонько укусила его губу, а потом и нахально разыгравшийся язык, действуя по наитию, но не сомневаясь, что это самый верный способ его отвлечь.

Риордан закрыл глаза и, не понимая уже, кто тут кого соблазняет, стал молиться, чтобы Бог послал ему выдержку.

– Кто тебе сказал? – упрямо повторил он, легонько встряхивая ее. – Скажи мне.

– Я не могу. Не сейчас.

Ей наконец удалось прижать пальцы к его губам и отстраниться. Постепенно и против воли к ней возвращалось сознание.

– Пожалуйста, не спрашивай. Если Джон Уокер вернется домой с добрыми вестями, я сама тебе скажу, обещаю.

Кассандра считала, что покуда обязана хранить тайну. Но если Куинн солгал, Риордан должен непременно узнать, что за человек его лучший друг, чтобы защитить себя.

– А теперь отпусти меня, Филипп. Уговор есть уговор.

Он чуть было не послушался, но все-таки не смог. Ему ужасно нравилось держать ее у себя на коленях. Вместо этого он поцеловал ее еще раз и принялся подробно расписывать, что ей придется делать, чтобы оправдаться, когда Уокер вернется домой.

* * *

На следующий день Кассандре нанес визит Джордж, виконт Лэнэм. Он заявил, что зашел повидать брата, но не выказал ни малейшего разочарования, когда она объяснила ему, что Риордана нет дома и не будет до самого вечера. Кассандра не видела Джорджа с того рокового бала у Альмака. Она старалась оказать ему гостеприимство, однако интерес, проявленный к ней новым родственником, никак нельзя было назвать братским, а вольности, которые он себе позволял, – чересчур затянувшееся рукопожатие или поцелуи, неизменно приходившиеся не в щечку, а в губы, – вызвали у нее твердое желание держаться от него подальше.

Приказав горничной подать чаю и пирожных, Кассандра усадила его в гостиной на диване, а сама, отстранясь от него на безопасное расстояние, принялась вежливо расспрашивать его о том, как он поживает, как здоровье других членов семьи и что он думает об этом нескончаемом дожде.

Пока он отвечал, она исподтишка изучала его, вновь удивляясь тому, как мало сходства между братьями. Вдруг ее осенила ужасная мысль: а что, если у них разные отцы? Кассандра тотчас же отринула ее, стыдясь самой себя за то, что в голову лезет всякая чертовщина, но по ходу разговора непрошеная мысль навязчиво возвращалась снова и снова. В конце концов, подобное предположение было не столь уж невероятным, если принять во внимание все, что рассказал ей Риордан о своей матери. И все-таки нельзя так думать, нехорошо, одернула она себя. Даже если это правда, что ей за дело? Уж теперь-то какая разница? Нельзя предаваться таким размышлениям – мелким, праздным и злобным! Усилием воли она выбросила недостойные мысли из головы раз и навсегда.

Виконт сидел, развалившись посреди дивана, широко расставив ноги в развязной и, как ей показалось, несколько нескромной позе. А может, это его особый способ флиртовать? Если так, его вряд ли можно было назвать успешным. Даже закрывая глаза на грубость его манер, Кассандра не могла не признать, что внешность Джорджа ей не нравится, хотя и понимала, что многим он кажется привлекательным мужчиной. Она невольно сравнивала его грубое, массивное тело с крепким, но худощавым и изящным сложением Риордана и пришла к неизбежному выводу о том, что никакого сравнения нет и быть не может. Внезапно ее охватила острая, доходящая до физической боли тоска по Филиппу. Как ей его не хватало! Как она хотела его! Господи, как все это вынести? Ей пришлось взять себя в руки, чтобы сосредоточиться на словах его брата.

Оказалось, что у них есть общий друг – Уолли, лорд Дигби-Холмс, заседавший вместе с виконтом в палате лордов. Выяснилось и кое-что еще: Уолли вкратце пересказал Джорджу историю поездки в Гретна-Грин.

– Ей-богу, жаль, что меня там не было! Хотел бы я увидеть такую свадьбу! – воскликнул Джордж, скрестив руки на груди и подмигнув Кассандре самым неприличным, как ей показалось, образом. – Говорят, все вы были пьяны как сапожники. Вот, должно быть, знатная была потеха, когда вы вшестером вылезли из кареты на следующее утро! Филипп вроде бы так надрался, что даже идти не мог. Верно? Но он поступил правильно – проигравший должен платить.

Джордж вдруг вспомнил о своих манерах.

– Но, разрази меня гром, ему чертовски повезло! Настоящая удача! Да переверни он хоть весь мир вверх дном, ему в жизни не найти себе более подходящей жены, что я и говорю всем, кто утверждает обратное.

Очевидно, это было задумано как комплимент, поэтому Кассандра пробормотала в ответ какие-то невразумительные слова признательности.

– А вот смеху было бы, если бы Уолли и Том тоже женились на тех двух шлюхах!

Джордж стукнул себя по коленке и покатился со смеху, расплескав чай на подушки дивана.

Кассандра вспыхнула. Слава Богу, он хоть не сказал «тоже на шлюхах», но она подозревала, что это только из вежливости.

– Я бы хотела побольше узнать о своей новой семье, – попросила она ледяным тоном. – Каким Филипп был в детстве?

– Филипп? Он был настоящей грозой домашних. Ужас на всех наводил. Разве он сам тебе не рассказывал? Мы все его боялись, когда он был ребенком. В него словно бес вселился.

– Но ведь ты был намного старше! И, несомненно, с легкостью мог поставить его на место.

Она проговорила это ровным, безучастным голосом, но ее взгляд был холоден: ей вспомнился рассказ Риордана о том, как Джордж проявлял свои братские чувства. В эту минуту Кассандра поняла, что, сколько бы времени ни прошло, даже если каким-то чудом им когда-нибудь удастся подружиться, она никогда не простит Джорджу той мальчишеской жестокости.