– Не так давно я говорил о тебе с сэром Лоренсом Трильби, Филипп. Он очень доволен твоей работой. Очень доволен. Полагаю, его признательность будет весьма значительной, когда все это кончится.

Трильби был одним из приближенных и самых влиятельных советников короля, человеком, чье слово много значило в Уайтхолле [30]. Риордан пожал плечами.

– Хотел бы я знать, что еще от меня потребуется, чтобы сохранить его признательность в будущем, – угрюмо проворчал он. – Неужели мне придется до конца дней своих плестись в хвосте королевской свиты?

– Чушь! – отмахнулся Куинн. – Независимость ума – качество, необходимое для государственного мужа. Оно всегда приветствуется и высоко ценится.

Насмешливое фырканье Риордана он пропустил мимо ушей.

– Так ты поговоришь с мисс Мерлин насчет Уэйда? Будь добр, сделай это поскорее.

Риордан замер.

– Да, я поговорю с ней.

– Когда?

Потирая переносицу, он пропустил воздух сквозь стиснутые зубы.

– Сегодня вечером. Мы собираемся в оперу.

* * *

– Он в библиотеке, мисс. Позвольте мне…

– Спасибо, Джон, не нужно меня провожать. Я хорошо помню дорогу.

– Разумеется. Если позволите, мисс Мерлин, должен заметить, что сегодня вы особенно прекрасны.

– Спасибо, Джон. Это очень мило с вашей стороны.

Он поклонился, а она улыбнулась и проследовала по скудно освещенному, обшитому Темными дубовыми панелями коридору к библиотеке. На полпути до нее стали доноситься приглушенные звуки струнной музыки; с каждым шагом они становились все отчетливее. Добравшись до дверей, Кассандра остановилась. Свет в комнате не горел; в жемчужно-серых сумерках, льющихся через раскрытые застекленные двери, выходившие в сад, она не сразу различила фигуру Риордана. Он стоял боком к окну в расстегнутом жилете, еще не надев камзола, и играл на альте. Она затаила дыхание в надежде, что он ее не заметит и не прервет игры. В воздухе, причудливо смешиваясь с нежными мечтательными звуками музыки, витал слабый, еле различимый запах роз.

Кассандра взглянула на серьезное, сосредоточенное лицо Риордана. Его глаза были полузакрыты. В сумеречном полумраке седые пряди в его волосах вызвали у нее в уме образ могучего и стройного дерева с засыпанной снегом кроной. Пальцы левой руки гибкими и точными движениями прижимали струны к грифу инструмента, в правой он держал смычок, легко порхавший по струнам. Она подумала, что никогда в жизни не видела никого прекраснее. Постепенно, словно следуя замирающим звукам мелодии, ей открылось собственное сердце. Она поняла, что влюблена в него. И это чувство, подобно звукам мелодии, показалось ей невыразимо печальным.

Но вот последняя исполненная светлой грусти нота растаяла в воздухе, Риордан заметил Кассандру, когда повернулся, чтобы положить инструмент. Она стояла в дверях – высокая, стройная, изящная. Он вспомнил, как увидел ее в первый раз на церковном дворе возле убогой могилы отца, и двинулся ей навстречу.

– Касс.

Как печален устремленный на него взгляд прекрасных серых глаз!

– Что-то случилось?

Она отрицательно покачала головой. В полумраке он не мог разобрать цвет ее платья. Что-то светлое, пастельное, оттеняющее непроницаемую тайну густых и черных, как ночь, волос. Гладко зачесанные назад, они струились водопадом по спине, как в вечер их первой встречи в клубе «Кларион». Риордан взял ее руки и поцеловал.

– Как ты прекрасна.

Он стал гладить большими пальцами ее ладони, и в душе Кассандры проснулось неудержимое желание.

– Ты тоже.

Она боялась, что непременно расплачется, если он и дальше будет к ней так прикасаться, смотреть на нее таким взглядом.

Он улыбнулся ее словам. Как легко было поцеловать ее сейчас! Ее прелестный рот так и манил к поцелую. В глазах блестели непролитые слезы.

– Ничего не случилось? – переспросил Риордан.

Ему хотелось еще раз увидеть, как движутся ее губы.

Кассандра стояла совершенно неподвижно, боясь даже вздохнуть. Его рубашка смутно белела в темноте, кружевные рукава были засучены, оставляя на виду сильные худощавые запястья. Она нервно облизнула губы, не зная, куда смотреть. Ей хотелось сказать ему, хотелось признаться…

– Касс?

Она все же нашла в себе силы отнять руки.

– Все в порядке. Я чувствую себя хорошо. Ты просил прийти пораньше, потому что хотел со мной поговорить.

Слава Богу, хоть можно опереться о дверной косяк! Она едва не совершила непоправимую ошибку, и теперь ее била дрожь от пережитого напряжения.

Он опустил руки.

– Я так сказал?

– Ты прислал записку.

– Правда?

Кассандра кивнула, глядя в какую-то точку за его плечом, чтобы не смотреть ему в глаза. Не удержавшись от искушения, Риордан коснулся ее лица.

– Странно, – прошептал он. – Не помню, о чем я хотел поговорить.

Это было не правдой, но у него не выговаривались те слова, что Куинн велел ей передать. Они просто застревали в горле.

Она вздохнула. Ей хотелось повернуть голову и поцеловать раскрытую ладонь, легко обхватившую ее щеку. Вместо этого Кассандра отступила на шаг.

– Тогда нам пора идти.

В темном коридоре она казалась ему неясной расплывчатой тенью. «Теперь волшебство должно развеяться, – подумал он, – я ее даже не вижу…» Но оно не развеялось.

– Касс…

– Не забудь камзол. Застегнись… Я подожду в холле.

Он проводил ее взглядом, пока она торопливо убегала от него прочь по коридору. Вот уже и звук ее шагов затих вдали… «Ну вот, теперь уж точно все кончилось», – сказал себе Риордан.

Но он по-прежнему ощущал над собой власть ее чар и не знал, сумеет ли когда-нибудь от них освободиться.

* * *

Риордан невольно поморщился, ощутив впившиеся в запястье ногти.

– Что он теперь говорит? – нетерпеливо прошептала Кассандра.

Он разжал ее пальцы и сам крепко взял ее за руку.

– Он говорит: «Эвридика, Эвридика, ответь мне! Твой верный муж зовет тебя! Безмолвие смерти, напрасная надежда. Какое страдание, какая пытка разрывает мне сердце!»

– О!

Слезы безудержно покатились у нее по щекам. Захваченная божественной красотой музыки, она позабыла обо всем на свете.

– А что он теперь говорит?

– Он собирается покончить с собой. Его горе невыразимо и безгранично.

Кассандра зарылась лицом в платок.

– Погоди, вот пришла богиня любви, она его останавливает. Она говорит: «Подожди, Орфей!» Она воскрешает Эвридику. Эвридика жива!

– О! О! – воскликнула Кассандра, радостно улыбаясь сквозь слезы.

– Моя Эвридика, – перевел Риордан.

– Мой Орфей, – догадалась Кассандра, умиротворенно вздыхая.

Музыка волной взмыла ввысь, пока счастливые любовники на сцене обнимались в последний раз, и занавес опустился. Кассандра бессильно откинулась на спинку стула.

– О, как это было прекрасно! Я хочу все послушать еще раз с самого начала!

Риордан засмеялся, и она мечтательно улыбнулась в ответ. Ресницы у нее заострились от слез.

– Разве тебе не понравилось?

– Конечно, понравилось! – тотчас же отозвался он, хотя и сам не смог бы сказать, что доставило ему большее наслаждение – оперный спектакль или тот восторг, с которым его воспринимала Касс. – Мы можем идти?

– Да, наверное. Но после такого зрелища нелегко вернуться к действительности, правда? Как я выгляжу? Она прижала ладони к своим разгоряченным щекам.

– Ты выглядишь просто потрясающе!

Это была чистая правда. Она была одной из тех редких женщин, которые еще больше хорошеют от слез.

Кассандра благодарно улыбнулась, когда он укутал ее плечи тончайшей, как дымка, шалью и вывел из ложи. Приятно было опираться на его сильную и теплую руку. Толчея заставила их двигаться, прижимаясь друг к другу, пока они шли по ярко освещенному фойе к лестнице. Чтобы толпа их не разлучила, они обнялись и двинулись к выходу мелкими, семенящими шажками.

– Надо было подождать, – громко сказала Кассандра, стараясь перекрыть стоявший вокруг шум.

Риордан кивнул, хотя его вполне устраивало все, как было. Наконец они достигли нижнего холла. Он оглядел толпу, пользуясь преимуществом своего роста, и сразу же заметил знакомую золотисто-каштановую головку. Клодия. Она увидела его почти в тот же момент и весело помахала рукой. Он помахал в ответ, но улыбка у него вышла кривоватой.

– Кто это? – спросила Кассандра. У них уже было много общих друзей.

– Ты ее не знаешь.

Он хотел идти не останавливаясь, но Клодия уже подзывала его жестами, приглашая присоединиться к себе и своему спутнику (кажется, это был Марчмейн). Риордан и сам не смог бы с точностью определить, что чувствует, и понимал лишь одно: он отдал бы все на свете, чтобы избежать предстоящей церемонии знакомства. Они с трудом пробрались сквозь толпу к ожидавшей их паре.

– Леди Клодия Харвеллин, позвольте представить вам мисс Кассандру Мерлин.

Это имя вызвало вспышку интереса в золотисто-карих глазах Клодии, тут же, впрочем, спрятанную за приветливой улыбкой. Она протянула руку Кассандре:

– Как поживаете, мисс Мерлин? А это мистер Марчмейн. Вы ведь знакомы с Грегори, не правда ли, Филипп?

Он мог бы и догадаться, что Клодия непременно возьмет бразды правления в свои руки, после чего колеса попадут в наезженную колею и покатятся сами собой. Как только обряд знакомства был завершен, она легко и непринужденно заговорила о только что закончившемся спектакле:

– Музыка чудесна, спору нет, но вот чего я никогда не могла понять, так это почему бедняга Орфей не может прямо сказать Эвридике, что она умрет, если он оглянется на нее. Вы только подумайте, скольких хлопот можно было бы избежать! – Клодия весело рассмеялась. – Вся эта напыщенная театральщина так забавна! Вы не согласны со мной, мисс Мерлин?

Кассандра заколебалась.

– Нет, – призналась она с робкой улыбкой. – Мне все это показалось трогательным до слез. Я даже всплакнула.