«Я тебя ненавижу, Филипп Риордан, – шептала она в ярости. – Ты проходимец и гнусный интриган, ты используешь женщин. Хоть бы Фредди тебя застрелил!»

«…Я хочу видеть, как ты совсем потеряешь голову, Касс, как ты перестанешь сдерживаться…» Кассандра застонала и, скрипнув зубами, зажала уши ладонями. Как страшно думать, что она с радостью пошла бы с ним, по доброй воле отдала бы свою так долго лелеемую невинность дешевому соблазнителю! Ведь он ее в грош не ставит, он не видит в ней ничего, кроме податливого тела, которым можно воспользоваться, чтобы дать выход своей похоти.

Повернувшись на бок и свернувшись клубочком, она заставила себя рассмотреть приговор с другой стороны. А что она в нем увидела? Необыкновенно искусного любовника. Податливое тело, которым сама готова была воспользоваться, чтобы дать выход своей похоти. Она использовала его точно так же, как и он ее. Ведь ее конечной целью было заманить его в ловушку. Правда, стоило ему к ней прикоснуться, как она совершенно забыла о своей конечной цели, но это не имело значения.

Можно подвести итог. Она сердилась на Риордана и стыдилась себя. Впрочем, это ничуть не умаляло его вины. А теперь ей придется каким-то образом работать с ним вместе, делая вид, что ничего не произошло, и в то же время завести знакомство с настоящим Колином Уэйдом, втереться к нему в доверие. Больше всего на свете Кассандра хотела, чтобы земля разверзлась и поглотила либо Риордана, либо ее самое. Не важно, кого именно, лишь бы никогда больше его не видеть. Но, увы, этого не случится; она дала обещание продолжать участие в нелепом спектакле. При одной мысли о том, что завтра… да нет, уже сегодня ей придется снова с ним встретиться, у нее по коже поползли мурашки мучительного стыда. Презренный, омерзительный лжец, самый что ни на есть гнусный…

Приглушенный грохот, раздавшийся где-то внизу, заставил ее сесть в постели. Она стала напряженно прислушиваться в предрассветной тишине. Взломщик? Опять грохот, потом глухой стук и наконец еле слышный мучительный стон. Боже милостивый, это же Фредди! Кассандра выскочила из постели, подхватила свой халат, распахнула дверь и бросилась вниз по темным ступеням, торопливо подпоясываясь прямо на ходу. Если этот изверг рода человеческого все-таки стрелялся с Фредди…

Она нашла его в гостиной.

– Фредди! – закричала Кассандра, метнувшись к дивану, на который он рухнул лицом вниз. Он храпел. От него разило джином. – О, Фредди… – горестно вздохнула она, качая головой. Потом наклонилась и осторожно поправила съехавший набок парик.

– Как трогательно.

Кассандра подскочила, словно у нее над ухом пальнули из пистолета. Риордан стоял в полутьме у двери. Он шагнул к ней, и она инстинктивным оборонительным жестом потуже запахнула полы халата.

Он остановился в нескольких шагах от нее и принялся пристально изучать очертания ее груди, ясно обозначенной под выношенным шелком халатика, в который она так плотно завернулась. Волосы рассыпались у нее по плечам великолепной спутанной гривой, маленькие белые ножки были босы. Под халатом у нее ничего не было, а он уже знал, какое это наслаждение – прикасаться к ней…

Небо и ад! Он не позволит этой чертовой ведьме еще раз проделать с ним тот же самый трюк! Риордан бросил на нее сердитый взгляд, но при этом невольно залюбовался гордо вздернутым подбородком.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Кассандра вибрирующим от гнева, но тихим голосом.

Убедившись в том, что ее кузен не застрелен, а всего лишь пьян, она вовсе не желала перебудить весь дом.

– Как это «что»? Я доставил беднягу Фредди домой, – миролюбиво объяснил Риордан. – По правде говоря, мы с ним немного перебрали.

Кассандра перевела взгляд с простертой на диване мертвым грузом фигуры своего кузена на легко и свободно державшегося на ногах Риордана. Фредди, может быть, и перебрал, но этот человек – безусловно нет.

– Что это значит?

– Только то, что мы с Фредди старые друзья. С тех самых пор, как я ему втолковал, что маленькое недоразумение, произошедшее между нами в клубе «Кларион», было всего лишь ссорой влюбленных. И что если он меня застрелит, это разобьет тебе сердце.

Она смотрела на него, открыв рот.

– Ты… ты… – У нее не хватило слов. Риордан улыбнулся: привести Касс Мерлин в замешательство было чертовски приятно.

– Как нам поступить? Оставить его здесь или поднять вдвоем и отнести в постель? Что скажешь?

– Просто уходи! – прошипела она в ярости. Ей ужасно хотелось на него наорать. – Убирайся отсюда немедленно и никогда не возвращайся!

Он обошел разделявший их чайный столик и остановился, подойдя к ней вплотную. Она не отступила, но, главным образом, потому, что отступать было некуда: один шаг назад, и она упала бы прямо на Фредди.

– Что ты так сердишься, Касс? – тихо спросил Риордан. – Из-за того, что мы делали? Или из-за того, что не успели сделать?

Она хотела что-то ответить, но он опять заставил ее замолчать, тихонько положив руку ей на затылок. Заметив, как темнеют от страсти ее прекрасные серые глаза, он коснулся ее губ нежнейшим из поцелуев, каким когда-либо награждал женщину, и ощутил у себя на щеке ее легкое теплое дыхание. Услыхал тихий вздох. И сразу же резко отступил назад, словно обжегшись.

Запоздалым жестом Кассандра поднесла ко рту сжатую в кулак руку и принялась яростно стирать с губ его поцелуй.

– Подлец.

Риордан лишь улыбнулся в ответ. Она огляделась вокруг, ища, чем бы в него швырнуть.

– Советую тебе уйти, – храбро сказала она вслед его удаляющейся спине. – Если ты еще хоть раз меня тронешь, я поставлю тебе фонарь под глазом! Так разукрашу, что свои не узнают!

Он повернулся к ней у двери.

– Ладно, я это учту. Но только скажи: это будет до того, как я уложу тебя в постель, или после? Просто чтоб я знал, когда начать уворачиваться.

Кассандра наклонилась и подхватила с полу один из башмаков Фредди. Риордан усмехнулся:

– Увидимся в четыре, милая. Будь добра, надень одно из твоих античных платьев. Ты в них отлично смотришься. Так и хочется тебя потрогать.

Он успел выскочить за дверь прежде, чем она размахнулась.


Джон Уокер просунул голову в дверь спальни. Его хозяин был занят бритьем: он предпочитал бриться сам, когда выдавалась свободная минутка. На нем ничего не было, кроме завязанного на талии полотенца.

– Прошу прощения, сэр.

– В чем дело, Джон?

– Мистер Куинн уже внизу. Сказать ему, что вы скоро спуститесь?

Риордан втянул верхнюю губу, чтобы выбрить под носом.

– Нет, – ответил он через минуту, – попросите его подняться сюда. Да, Джон, вот еще что…

– Да, сэр?

Секретарь раскрыл дверь шире.

– Позовите сюда Бигля и скажите ему, чтобы дал мне одеться.

– Да, сэр.

– И еще я голоден.

– Все будет сделано, сэр.

Дверь закрылась, и Риордан вновь занялся бритьем. Он прищурился, глядя на себя в зеркало. Всего три часа сна в сутки, притом в середине дня. Нет, эта богемная жизнь его скоро доконает. Неужели седина стала еще заметнее? Он провел рукой по волосам, разглядывая свое отражение с явным недовольством. После того что ему пришлось пережить прошлой ночью, просто чудо, что он еще не облысел. Женщины постоянно твердили ему, что восхищаются серебряными прядями в его волосах, но Риордан давно уже начал сомневаться в их искренности. Обычно он торопился объяснить им, что седина появилась у него с двадцати лет. Теперь, когда ему было под тридцать, это звучало не столь уж утешительно. Ну и ладно, в конце концов, всегда можно начать носить парик.

Кто-то без стука открыл дверь, и в комнату ворвался сквозняк. Даже не оборачиваясь, Риордан догадался, что это Оливер, обозленный, как шершень.

– Итак, ты соизволил проснуться. Риордан повернулся с бритвой в руке.

– Я слишком долго спал? – осведомился он с едким сарказмом. – До самого утра мне пришлось возиться с пьяным баронетом; потом у меня было заседание парламентского комитета, оно продолжалось до полудня. Я не предполагал, Оливер, что два часа послеполуденного отдыха могут так сильно тебе досадить.

Куинн взмахнул рукой, словно учитель, стирающий не правильный ответ с доски.

– Речь не о том. Я хочу задать только один вопрос, Филипп: скажи мне, во имя всего святого, что на тебя нашло?

Стараясь не встречаться взглядом со своим старшим другом, Риордан повернулся обратно к зеркалу.

– Когда именно?

– Не надо играть со мной в игры.

Риордан положил бритву и взял полотенце, стараясь оттянуть время, а главное, стряхнуть с себя ощущение, будто он – нашкодивший мальчишка и сейчас гнев учителя обрушится на его несчастную голову. Двадцать лет прошло, подумал он, однако Оливер сохранил прежнюю власть над ним. Просто поразительно.

– Человек десять, не меньше, видели тебя с нею! – продолжал Куинн. – Как ты мог это допустить?

– Я думал, никто меня не узнает.

– Никто бы и не узнал, если бы ты не выставил себя напоказ, как ярмарочный фигляр! Может, ты решил… – Тут Куинн замялся, но все-таки выговорил:

– Совершить совокупление с ней прямо в общественном саду?

Риордан невольно рассмеялся.

– Такая мысль действительно приходила мне в голову, – признался он.

– Болван! Даже Уэйд видел, как ты ее тискал! Если ты собирался ее проверить, неужели нельзя было найти более укромное место?

Раздался стук в дверь. Это вернулся Уокер.

– Продолжай, Оливер. Можешь говорить при Джоне.

– Я задал тебе вопрос.

Дверь снова открылась. К величайшему облегчению Риордана, на этот раз вошел Бигль, его камердинер. При нем нельзя было говорить о делах. А следом за Биглем появилась хорошенькая белокурая горничная с подносом. Она поставила свою ношу на столик у кровати, смущенно краснея при виде внушительного полуобнаженного туловища хозяина, и сразу же ушла.

– Кто-нибудь хочет ко мне присоединиться? – спросил Риордан, указывая на поднос. Никто не ответил.