Сжав зубы, Эван прочитал надпись на могильном камне в третий раз. Никакой эпитафии, ни единого слова о том, каким чудесным мужем и отцом был Томас Ньюком. Эван перевел взгляд на старый могильный камень своей матери, что лежал рядом с отцовским «Возлюбленной жене и любимой матери».

Даже прохожий, случайно бросивший взгляд на эти две могилы, не мог бы не отметить разительного контраста между ними. Однако отсутствие эпитафии удивило Эвана вовсе не потому, что ей приличествовало быть на отцовской могиле. Просто Мэри всегда каким-то образом удавалось уверить себя, будто их отец ничуть не хуже прочих людей. Выйдя замуж за своего портняжку и освободившись от отцовской власти, старшая сестра, казалось, напрочь забыла о том, каким несчастным было ее детство. Эван полагал, что она вообще вычеркнула его из памяти. Но, очевидно, ошибся.

Впрочем, возможно, вовсе не Мэри выбирала слова для надписи на могильном камне. Не исключено, что этим занимался старший брат Джордж — тугодум Джордж, который просто не способен был подобрать подходящих слов.

Само собой, с Эваном они не стали советоваться по этому поводу, поскольку он отказался приехать на похороны. Наверное, они даже вздохнули с облегчением, боясь, как бы не вышло какого скандала.

Они почти не виделись в последние годы, и родственники понятия не имели, каков он теперь. Эван покинул Кармартен и уехал учиться в Итон в двенадцать лет и сейчас, к тридцати одному году, успел стать известным ученым. Но для Мэри он был и навсегда останется «умничкой», а для Джорджа — «надутым индюком, который считает себя лучше других». Только и всего.

— Эван! — услышал он за спиной женский голос. — Это ты?

Молодой человек повернулся и обнаружил леди Джулиану Воган, стоявшую на пороге небольшой часовенки. И при виде ее все грустные мысли тотчас улетучились. В свое время именно стараниями супругов Воган Эвану удалось выбраться из помойной ямы своего дома и поступить учиться в Итон. Взгляд леди Джулианы, полный внимания и участия, всякий раз пробуждал в нем и уверенность в себе, и желание стать лучше.

— Добрый день, миледи, — приветливо ответил Эван.

Несмотря на свои сорок с небольшим, Джулиана выглядела удивительно молодо. Красота ее, пожалуй, именно сейчас достигла полного расцвета. Подойдя к Эвану, Джулиана посмотрела на могильный камень и сжала руку Эвана:

— Сочувствую от всего сердца. Мы отправили тебе письмо. Но как хорошо, что ты приехал сам и мы теперь можем выразить соболезнование лично. И я, и Рис хотим, чтобы ты знал: мы всегда с тобой.

Эван ничего не ответил. Не мог же он признаться Джулиане, что от всего сердца надеется: этот сукин сын уже поджаривается на одной из адских сковородок.

Удивленная молчанием Эвана, Джулиана устремила на него пытливый взгляд:

— Мы с мужем недоумевали, почему ты не приехал два месяца назад на похороны…

— Вот как… — отозвался Эван с тем окаменевшим выражением лица, по которому друзья сразу угадывали нежелание продолжать разговор на данную тему. Но не Джулиана. У нее выработалась привычка — еще когда он был мальчиком — преодолевать его упрямое молчание. И теперь, хотя он уже перерос ее на целую голову и мог бы поднять одной рукой, Джулиана, как ангел-хранитель, по-прежнему ощущала себя ответственной за его судьбу.

— Нам известно, в каких отношениях ты был со своим отцом, — настойчиво продолжала она, — но ты мог бы приехать хотя бы ради своей сестры.

Едва уловимая улыбка скользнула по его губам: — Мэри нашлось кому утешить. У нее есть муж и брат Джордж. Она не особенно сокрушалась о том, что меня здесь не было. Поверьте мне. Для нее было бы сущей пыткой видеть меня у могилы без единого следа печали на лице. Я правильно сделал, что не явился на похороны. По крайней мере, она могла сказать людям, будто я внезапно заболел или оказался в отъезде. — Эван помолчал. — И все же как именно Мэри объяснила мое отсутствие? Джулиана тоже улыбнулась:

— По ее словам, ты неожиданно слег в постель.

— Ну вот видите. Мэри безусловно испытала большое облегчение от того, что я не приехал.

— Ладно, зато сейчас ты все же решился побывать здесь, — заметила Джулиана, беря его под руку.

Эван накрыл ее ладонь своей:

— Не буду лгать. Я приехал в Уэльс вовсе не из-за отца. Но повидаться с Мэри я намерен обязательно.

Хотя Эван приехал в город несколько часов назад, он невольно откладывал визит к сестре. Он рад был встретиться с Мэри, да и она его любила, он это знал. Но у него с души воротило при мысли, что придется объяснять, почему он остановился на постоялом дворе, а не у нее.

Беда в том, что в ее доме он чувствовал себя не в своей тарелке. К сожалению, Мэри почти никогда не покидало ощущение слишком большой разницы между ними. Эвану было больно наблюдать, как сестра и ее муж силятся держаться с ним непринужденно.

А уж о том, чтобы остановиться у Джорджа, и говорить не приходилось. Жизнь в этой семье превращалась в сплошной кошмар, так как брат постоянно ярился — то из-за невкусной еды, то из-за слишком расшалившихся детей. Джордж щедро отвешивал звучные пощечины невинным крошкам, и Эван не мог этого терпеть. Во многом еще и потому, что история словно бы повторялась. Джордж все больше начинал напоминать отца.

Хуже того — Эван вдруг осознал, что обладает столь же вспыльчивым нравом и, будь у него жена и дети, еще неизвестно, как он стал бы себя вести с ними…

«Плоть от плоти его. В твоих жилах течет его кровь. Ты такой же, как он».

«Проклятье!» — подумал он, невольно встряхнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли.

— Мне встретилась эта старая сплетница миссис Уинтон, и она тотчас сообщила мне, что ты пошел на кладбище, —проговорила Джулиана, бросив на него взгляд искоса. — И еще она довела до моего сведения, что ты остановился в ее убогом заведении. Надеюсь, ты не собирался уехать, даже не навестив нас? Эван улыбнулся ей:

— Вы же знаете: я бы никогда так не поступил. Просто я слишком неожиданно выехал из Лондона и не успел заранее известить вас письмом. Поэтому мне не хотелось ставить вас в затруднительное положение, нагрянуть к вам без всякого предупреждения.

— Затруднительное положение? Не говори глупостей. Ты так редко навещаешь наши края. И для нас всегда большая радость видеть тебя. Не смей спорить со мной. Ты немедленно заберешь вещи с постоялого двора и переедешь к нам, в Аинвуд. Конечно, от нашего дома до города два часа ходьбы. Но зато у нас несравненно удобнее. И Рис, и дети будут несказанно счастливы повидаться с тобой. — Доверительно наклонившись к нему, она добавила: — Ты уже успел убедиться, какой грязный постоялый двор у миссис Уинтон?

— Меня незачем убеждать. Я сам собирался отправить вам записку с уведомлением о моем приезде.

— Вот и хорошо. Теперь можно обойтись и без нее. Рис пока еще у Моргана, но присоединится к нам. Мы пообедаем в «Короне», а потом вместе отправимся на постоялый двор, ты возьмешь вещи, и мы поедем в Линвуд.

Эван кивнул, позволяя Джулиане увлечь его за собой. Хорошо будет провести время среди близких ему людей. Угрюмое настроение, охватившее его после посещения отцовской могилы, развеется само собой.

И они вышли на улицу. Доброжелательное молчание, установившееся между ними, нарушали только грохот повозок да оклики розничных торговцев. Кармартен был ярмарочный город. И сколько себя помнил Эван, здесь всегда было суетно. Этим Кармартен отчасти напоминал ему Лондон. Но все же Эван чувствовал себя тут намного вольготнее, несмотря на связанные с родными местами тягостные воспоминания.

Честно признаться, поездка в Уэльс доставила ему радость. Он успел позабыть, какие здесь дружелюбные люди, как сияет чистое небо над головой, как благоухают зеленые леса, что по-прежнему тянутся вдоль дорог. Нежность к близким сердцу местам вдруг заполонила все его существо. А он, живя в Лондоне, считал, будто навсегда похоронил эти чувства и ничто не откликнется в душе при взгляде на каждую, казалось, знакомую до боли травинку. Независимо от того, сколь печальным было его детство, сам Уэльс оставался таким, каким и был. Как и населявшие его валлийцы. И Эван переживал ни с чем не сравнимое состояние только от того, что шагал по улицам Кармартена.

Но, к сожалению, они довольно быстро добрались до «Короны» — постоялого двора, который был построен за время отсутствия Эвана. А войдя внутрь, тотчас увидели Риса, он поджидал Джулиану, читая какой-то листок. Без сомнения, один из политических памфлетов, регулярно выпускаемый Рисом и Морганом.

— Доброе утро, мой дорогой, — сказала Джулиана. — Смотри, кого я встретила на улице.

Рис оторвался от листка и поднял на них глаза. Сначала в них промелькнуло удивление, на смену которому мгновенно пришла неподдельная радость. Поскольку они не виделись давно, Эван уже предвкушал долгую и интересную беседу со старшим другом. Кроме того, надеялся, что ему удастся заодно выведать у Риса кое-что важное для себя.

— Ах ты, негодяй эдакий! — воскликнул Рис, вставая из-за стола и горячо обнимая молодого человека. — Ты почему не известил нас о своем приезде?

Джулиана метнула на мужа предупреждающий взгляд.

— Он прямо с кладбища.

— Ах да, — нахмурился Рис. — Мы весьма сочувствуем тебе.

Эван ответил только на первую его фразу:

— Я и сам до последней минуты не знал, смогу ли выехать. Вот почему не успел вам написать.

— Обед я уже заказал, — кивнул Рис, отодвигая кресло для жены. — И того, что подадут, вполне хватит на троих. Надеюсь, ты не станешь отказываться?

— Спасибо, не стану, — сказал Эван, присаживаясь к столу. — Признаться, я успел проголодаться.

— Как бы там ни было, — продолжил Рис, — мы. рады видеть тебя.

Эван отвел глаза в сторону:

— Я уже говорил Джулиане, что приехал сюда вовсе не из-за отца.

— Тогда из-за чего же? — насторожилась Джулиана.

— Чтобы найти Леди Туманов.

Муж и жена обменялись недоумевающими взглядами.