– Неужели я настолько привыкла быть Викторией, что и в самом деле стала ею? – задумчиво прошептала Кэтрин.

Она вдруг почувствовала себя уставшей, быстро скинула дорожное платье и улеглась на прохладные, пахнущие лавандой простыни. Натянула одеяло и прикрыла глаза.

– Надо быть осторожнее, так можно потерять саму себя, – пробормотала она, задремывая. – Этого еще мне не хватало.

…Увидев вошедшего в кабинет Гаррета, Майлс оторвался от бумаг, которые просматривал, и откинулся на спинку стула. Гаррет уселся напротив и сразу же заговорил:

– Я буквально валюсь с ног, Майлс. За эти дни мне пришлось побывать на сорока вечерах, приемах, обедах, – просто голова кругом идет!

– Тебе удалось что-нибудь узнать об Эдварде Демьене?

– Удалось, – кивнул Гаррет. – Наш Эдвард, как и положено вдовцу, пользуется сочувствием у светских дам, хотя довольно редко появляется вне дома. За все это время я видел его всего пару раз. Он постоянно высказывает опасения относительно судьбы своей любимой племянницы, Виктории, и назначил огромное вознаграждение тому, кто сможет сообщить о ее местонахождении. Великодушный, щедрый Эдвард, не правда ли?

– Просто герой, – с отвращением поморщился Майлс. – А что говорят наши славные сыщики?

– А что они могут сказать? Наверняка они знают только то, что она выехала из Четэма в сопровождении Билли Флетчера, своего слуги, на коляске, запряженной двумя лошадьми. Ни коляску, ни лошадей, ни людей с тех пор никто не видел.

Гаррет вынул из кармана массивные серебряные часы, открыл крышку, посмотрел на стрелки и поднялся из-за стола.

– Мне нужно еще заехать к моему портному. Может быть, от него что-нибудь услышу. Увидимся позже.

После ухода Гаррета Майлс закончил с бумагами, потом открыл сейф и вынул маленькую коробочку с обручальным кольцом Райлендов. Виктория отказалась до поры носить это кольцо, и оно оставалось у Майлса. Он положил его в карман, а затем вынул со дна сейфа большой продолговатый предмет в кожаном мешке.

В Карлайл-Хаус он вернулся около семи часов вечера и сразу же поднялся в спальню Кэтрин. В коридоре его встретила Дарси и предупредила, что миледи спит. Майлс приказал горничной принести в спальню воды для умывания и распорядиться, чтобы для них с Кэтрин приготовили легкий ужин. Дарси убежала выполнять его распоряжения, а Майлс осторожно вошел в спальню и прикрыл за собой дверь.

Кэтрин проснулась, как только он присел на краешек постели, и удивленно посмотрела на Майлса, когда тот взял ее руку и сказал:

– Я пришел к тебе с подарком, любимая. Надеюсь, он тебе понравится.

Кэтрин ахнула от неожиданности, не сводя глаз с кольца, украшенного бриллиантами и изумрудами, которое Майлс надел ей на безымянный палец правой руки.

– Святые небеса, никогда в жизни не видела ничего подобного! Чье это?

– Это обручальное кольцо подарил мой дед своей невесте, той самой прелестной «каллин» из Ирландии. Теперь оно твое, Кэт. – Он наклонился и нежно поцеловал ее. – А теперь мне нужно идти. Сейчас вернется Дарси. Я не хочу, чтобы она меня здесь застала.

Майлс был уже у самой двери, когда вспомнил вдруг про то, что он вынул со дна сейфа. Он вернулся, положил на туалетный столик тяжелый кожаный мешок и сказал:

– То, что находится здесь, тоже принадлежало моей бабушке. Я знаю, будь она жива, ей было бы приятно, что эти вещи перешли к тебе. А теперь всего доброго, любовь моя. Увидимся внизу в половине одиннадцатого.

Как только за Майлсом закрылась дверь, Кэтрин вскочила с постели и подбежала к туалетному столику. Развязала мешок, вынула из него длинный ящик, повозилась дрожащими пальцами со старинным замочком, подняла крышку и застыла от изумления.

Внутри ящика, обитого темным бархатом, переливалось огнями золотое ожерелье, украшенное крупными бриллиантами и изумрудами. Рядом с ним лежали серьги, браслет и тонкой работы шпильки для волос, также украшенные драгоценными камнями. Камни были разными по размеру, но необычайно гармонично дополняли друг друга.

– Миледи, я принесла для вас легкий ужин, а потом буду к вашим услугам, чтобы помочь вам одеться к вечеру, – раздался в спальне голос Дарси.

– Поставь поднос куда-нибудь в угол, Дарси, – ответила Кэтрин, закрывая ящик, – и давай займемся приготовлениями к балу. Сегодня я должна быть самой красивой и хочу, чтобы Майлс мог гордиться мною.


…Ровно в половине одиннадцатого Майлс был уже внизу и нервно расхаживал по фойе. Ему не давала покоя мысль о том, что скажет Кэтрин, увидев драгоценности, уложенные в ящик.

«Только бы она не решила, что я хочу пустить ей пыль в глаза, кичась своим богатством, – думал он. – Ведь не прошло и месяца с тех пор, как она стояла на палубе в мужских бриджах и сапогах. Интересно, как она будет выглядеть в золоте и бриллиантах?»

В этот момент на площадке лестницы показалась Кэтрин, и сердце Майлса замерло от восторга. Вчерашняя пиратка превратилась в настоящую королеву. На Кэтрин было блестящее, словно расплавленное золото, шелковое облегающее платье с низким вырезом и пышными рукавами. В руках, обтянутых белыми лайковыми перчатками, она сжимала маленькую дамскую сумочку.

Драгоценные камни, оправленные в золото, переливались, играли всеми цветами радуги на обнаженной шее Кэтрин, на ее руках, сияли из нимба тщательно уложенных белокурых локонов.

– Я вам нравлюсь, милорд? – с улыбкой спросила Кэтрин, спустившись по ступеням и делая реверанс перед Майлсом.

Он поднес к губам ее руку и нежно поцеловал.

– Ты – настоящая богиня, Тори. Сегодня мне будет завидовать весь Лондон.

Майлс протянул руку, взял протянутую горничной накидку и осторожно прикрыл ею обнаженные плечи Кэтрин. Ведя девушку к выходу, он наклонился к ее уху и чуть слышно прошептал на ходу:

– Прости меня за то, что называю тебя чужим именем, но я боюсь, что и в моем доме могут оказаться шпионы Эдварда.

– Не извиняйтесь, сэр, – ответила Кэтрин, шутливо ударяя Майлса по руке. – Сейчас не время для таких мелочей.

Кэтрин осторожно огляделась. Возле двери застыли фигуры швейцара и Коусгрова, а рядом с Майлсом стояла горничная по имени Тереза, державшая в руках плащ Майлса.

– Нам пора, – сказала Кэтрин. – С нашей стороны было бы невежливо опаздывать на бал к твоим родителям.

Майлс взял из рук Терезы плащ и ответил на ходу:

– Ты, как всегда, права, Виктория. Карета ждет, пойдем.


Подъезжая к дому Грейсонов, Кэтрин высунулась из окна и нервно вздохнула.

– Мне помнится, ты говорил, что это малый дом твоих родителей. Каким же тогда должен быть большой? Или, может быть, они живут в замке?

– Пусть размеры дома тебя не пугают, – ответил Майлс, сжимая руку Кэтрин. – Главное не дом, а его хозяева. Мои родители – очень милые люди, надеюсь, ты сама в этом скоро убедишься. Они сумеют понять и простить наш розыгрыш, когда узнают о нем, и, уверен, полюбят тебя всей душой, так же, как я.

Кэтрин ответила, не сводя глаз с освещенного огнями дома, у подъезда которого сгрудились кареты и сновали бесчисленные слуги:

– Здесь сегодня собрались самые знатные и богатые люди Англии. Скажи, ты по-прежнему веришь в то, что какой-то ирландской девчонке удастся обмануть их всех и заставить поверить в то, что она – настоящая леди?

Майлс взял в ладони лицо Кэтрин и сказал, глядя ей прямо в глаза:

– Неважно, где ты родилась и где ты выросла. Ты – настоящая леди, Кэт, и никогда не забывай об этом. Высоко держи голову, улыбайся и помни о том, что ни один из этих аристократов не стоит даже твоего мизинца.

* * *

Спустя несколько минут они подошли ко входу в бальный зал. Оркестр играл вальс, но не от этих звуков было тревожно на душе Кэтрин, не они заставляли учащенно биться ее сердце.

Возле самой двери Майлс остановился и поцеловал Кэтрин в щеку.

– Итак, любовь моя, наша игра начинается, – шепнул он.

– Виконт Райленд и леди Виктория Карлайл! – громко провозгласил мажордом.

Они вошли и ненадолго задержались наверху лестницы, спускавшейся в зал. Разговоры, витавшие в воздухе, стихли, и неожиданно наступила полная тишина. Замерли и остановились скользившие по паркету пары. Кэтрин и Майлс медленно спустились вниз. Здесь, у подножия лестницы, их уже встречали Марк и Ванесса. Граф махнул оркестру, и музыка смолкла.

– Дорогие друзья, прошу внимания, – заговорил Марк. – Мой сын собирается сделать важное сообщение.

И он сделал шаг в сторону, уступая дорогу Майлсу.

– Многим из вас известно о том, что около двух месяцев тому назад леди Виктория покинула Лондон, – заговорил Майлс, выступая вперед. – После тяжелых переживаний, выпавших ей за последний год, она нуждалась в отдыхе. Мы хранили в тайне место ее пребывания и надеемся на то, что вы поймете и простите нас за это. Кроме того, должен сообщить вам, что леди Виктория оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

Под гром аплодисментов, раздавшихся в ответ на это сообщение, Майлс поцеловал Кэтрин. Оживший оркестр вновь грянул вальс, и будущие новобрачные заскользили по паркету. Вращаясь в такт музыке, Кэтрин шепнула на ухо своему жениху:

– Они на самом деле думают, что я Виктория. Знаешь, теперь у меня появилась уверенность в том, что мы в самом деле справимся с тем, что задумали.

– Конечно, справимся, – так же тихо ответил Майлс. – Лично я ни минуты в этом не сомневался.

– Даже когда я отказалась отрезать волосы? – лукаво усмехнулась Кэтрин.

– Ну, может быть, только тогда, – ответил Майлс. – Но, слава богу, женщина, в которую я влюбился, оказалась отзывчивой и благоразумной.

– Отзывчивой и благоразумной? – переспросила Кэтрин, продолжая следить взглядом за Ванессой и Марком. – Возможно, возможно. Но кто бы знал, как мне не хочется лгать твоим милым родителям.

– К сожалению, это необходимо, любовь моя. Пока, во всяком случае. Нам нужна полная уверенность в том, что ты неотличима от Виктории, прежде чем состоится твоя первая встреча с Эдвардом. Если мать и отец примут тебя за Викторию, можно быть спокойным. Тогда тебя любой будет принимать за Викторию.