— Я слышала от отца Жан-Поля в Шотландии, распространившиеся слухи оказались правдой. Мария Шотландская влюблена в лорда Дарнлея.

— Бог мой, не могу поверить этому. Дарнлей-глупец и пьяница.

— Но он так очарователен, и у нее никогда не было мужчины, Грейс, если не считать того болезненного юношу-короля.

Грейс услышала царапающий звук в стене около своего кресла и взглянула на графиню, которая, казалось, ничего не заметила. Она обвила белой морщинистой рукой подлокотник кресла и поджала губы.

— Тебе пора идти.

— Я только что села.

— Уходи, Кэтрин.

— Но…

— Скажи, ты по-прежнему спишь со своим пасынком? Граф всегда был таким милым мальчиком. Я нахожу ужасным то, что ты подхватила его такого молодого, ведь он, кажется, никогда не взывал о помощи. Ты испортила его для других женщин? Его жена возражала, когда была жива?

Кэтрин Тейн поднялась, вздернув голову, фыркнула, потом повернулась и покинула комнату. Когда дверь захлопнулась, Грейс захихикала и произнесла:

— Можешь выйти.

Комната была обшита дубовыми досками. Раздался щелчок, и одна из панелей открылась внутрь и обнаружила тьму, освещенную свечой. Свеча была в руках мужчины, который тут же перешагнул через порог.

Тимоти Айр поставил свечу на буфет. В другой руке он держал полированную деревянную шкатулку.

— Входи, входи, мужчина. — Грейс сощурилась, оценивающе оглядывая Тимоти, начиная от редких темных волос и кончая украшенными драгоценностями туфлями. — Тебе никто прежде не говорил, что одежда не должна затмевать собой человека?

Тимоти смотрел на нее, моргая, как рыба, выброшенная на берег, и Грейс скривила губы при таком зрелище. На нем был золотой дамаст с воротником, усыпанном золотом и бриллиантами, и по кольцу на каждом пальце. Мужчинам, которые смахивают на рыб, не стоит одеваться по-королевски.

— Ладно, мужчина, что у тебя?

Некоторое время Тимоти бесшумно то открывал, то закрывал рот, еще более напоминая задыхающуюся рыбу, затем заговорил.

— Уайверн послал меня с донесением. Тимоти открыл шкатулку и протянул ее Грейс. Внутри лежали пять золотых пуговиц, каждая из которых крупнее ногтя ее большого пальца. Грейс взяла одну. Ее верх был приподнят, она откинула его и обнаружила отверстие, в котором находилось зашифрованное послание. Закрыв пуговицу, Грейс положила ее обратно в шкатулку.

— Он говорит, что ему не нравится эта идея-использовать госпожу Хант для переправки послания, — сказал Тимоти. — Один посланец уже мертв, и письмо потеряно, так как он был убит, так и не обнаружив его местонахождения. Я бы никогда не доверил этого Лесли Ричмонду; он все провалил.

— Хватит скулить. Моя внучка будет гораздо лучшим курьером. Она ничего не знает о наших делах. Я попытаюсь убедить ее поехать в Шотландию, чтобы предостеречь королеву Шотландии от брака с этим полоумным Дарнлеем. Я уже получила разрешение.

— Он говорит, сомнительно, что девушка согласится на это.

— Он не все знает. — Грейс хлопнула по шкатулке, лежащей на коленях. — Шотландская королева во всем доверяет моей внучке. Детьми они были вместе во Франции, и Теа обязана ей. Кроме того, у моей внучки нежное, как перышко, сердце, полное бесполезной жалости. Она поедет. Я приложу к этому все усилия. А теперь убирайся. Я заставлю ее поехать в Шотландию.

Тимоти исчез в темноте. Панель закрылась. Поглаживая шкатулку с пуговицами, Грейс попыталась успокоиться. Тимоти всегда выводил ее из себя. Сын дворянина и дочери из влиятельной итальянской семьи банкиров Тассо, он был связующим звеном между ней и Уайверном.

Никто не знал, кем был Уайверн. Он мог быть одним из английских католиков, недовольных режимом Елизаветы Тюдор. Бабушка понимала, что он стремится объединить могущественных северных баронов и в королевстве, так как именно на Севере католики имели наибольшее влияние. Он и многие подобные ему поставили себе целью сместить протестантку Елизавету и возвести на престол католичку Марию Стюарт, королеву Шотландии, таким образом восстановив истинную веру в Англии.

Грейс тоже желала восстановить истинную веру, ибо тогда для нее открывалась дорога к власти. Она тронула четки на своем запястье и мрачно улыбнулась. Нет сомнений, Уайверн пытался договориться с ее сыном, и эти попытки не увенчались успехом. Эдуард не желал погружаться в дела государства. Он похоронил себя в северной деревне и расслабился. Одной беседы с Эдуардом было бы достаточно, чтобы Уайверн решился послать Тимоти Айра к ней-выгодный шаг для них обоих.

И сейчас она собиралась отправить свою внучку в Шотландию с зашифрованными обещаниями поддержки от английских католиков. Пуговицы предназначались в подарок Марии Стюарт, которая ожидала вестей от Уайверна. Французского священника при дворе Марии известят особо о том, что надо ждать подарка. Священник предупредит королеву. Слишком запутанно. Но таково было предложение Уайверна. Он уцелел во времена смерти старой королевы, несомненно, потому, что все делал тайно, окольными путями. Даже первый министр Елизаветы, этот еретик Сесил, не имел понятия о существовании Уайверна. Все же хорошо, что в качестве посланца используют Тею. Нет смысла рисковать самой в таком опасном предприятии.

В конце концов, Теа кое-чем обязана ей. С тех пор, как она вернулась из Франции… Грейс была вынуждена приложить все свои силы, чтобы предотвратить несчастье, а теперь девушка отказывается выходить замуж. Она поселилась со своим отцом за городом и затаилась. Никакого самообладания. Да, Теа обязана ей.

И если по какой-то невероятной причине девушку схватят, кто будет подозревать старую женщину в заговоре, в то время как всем хорошо известно, что Теа пользовалась благосклонностью королевы Шотландии? Это самый удобный путь, в самом деле, самый удобный.


Лондон. Май 1565

Спустя несколько недель другой знатный дом — если бы он мог говорить — выразил бы свое возмущение тем фактом, что молодой мужчина вылез из окна четвертого этажа. Он выбрался на каменную стену, увитую растениями, и чуть не ударил ногой в окно с освинцованной рамой. Однако тайный маневр удался, и преступник бесшумно спрыгнул на землю в тьму майской ночи.

Прокравшись вдоль высокой стены, он поспешно удалился от дома герцога и покинул улицу Чертерхаус на окраине города. Лунный свет посеребрил выбившийся из-под капюшона плаща локон. Затянутая в перчатку рука засунула непослушную прядь обратно под капюшон. Бесшумно передвигаясь от тени к тени по закоулкам по направлению к улице Алдерсгейт, Робин Сент-Джон, лорд Дерри, подходил все ближе к пункту назначения, дому, являющемуся одновременно и лавкой, ювелира Хьюго Антанка около кафедрального Собора Святого Павла. Немногие отваживались бродить по лондонским темным улочкам в часы перед рассветом. А если кто все же решался, то на это были веские причины. Цель Дерри была более чем важной, а его репутация храбреца, виртуозно владеющего шпагой, заставляла заурядных бандитов держаться подальше от него.

Когда до дома Антанка оставалось несколько улиц, Дерри, завернув за угол и выйдя на аллею, остановился и прислушался. Недавно прошел дождь. Мокрые булыжники и множество грязных канав пачкали одежду. С выступающих вторых этажей зданий на его плащ падали грязные капли. Они звенели около ушей и, казалось, отдавались эхом и были слышны на протяжении многих лье.

Потом раздался отчетливый звук, какой издает кожаная обувь при соприкосновении с булыжником. Шаги замерли. Дерри свернул за угол, подальше в темноту аллеи. В его руке появился кинжал. Он ждал, дыша ровно и спокойно. Одинокий собачий лай прорвался сквозь хлюпанье по мостовой. Только прошлой ночью богатый молодой щеголь был найден с перерезанной глоткой.

Он прижался к стене дома, когда услышал быстрые шаги. Из-за угла выплыла голова мужчины, как будто у здания появился отросток. Голова повернулась по направлению к нему. Дерри затаил дыхание и крепко сжал свой кинжал.

Голова отвернулась, потом исчезла, шаги быстро удалялись, оставляя Дерри позади. Легкий налет улыбки тронул его губы, когда он вложил кинжал в ножны. Он проскользнул вниз по аллее, вскарабкался на забор и выбрался на крышу. Если бы его дело не было таким срочным, он бы задержал случайного встречного и поинтересовался его личностью.

Он не мог, однако, позволить себе такого промедления, так как Уильям Сесил ждал его, а государственного секретаря королевы никто не заставлял ждать. Сесил был уже и так рассержен на него за то, что Дерри был спешно отправлен во Францию с Ориел Ричмонд в поисках Блэйда Фитцстивена. Его ли вина, что безмозглый Блэйд позволил похитить себя кардиналу Лотарингскому?

Нет, Сесил был рассержен в любом случае, так как Дерри оставил на него свою банду оголтелых головорезов. Сесил, конечно, вряд ли знал, как справиться с такими негодяями, как Иниго Табакерка, Дубина, Энтони Скорей-скорей или Саймон Живчик. Дерри унаследовал эту коллекцию воров от своего наставника, Кристиана де Риверса, и они были его командой шпионов, его личным военным отрядом, но ни Кристиан, ни Дерри не могли сдержать полностью этих головорезов. Ничего не подозревавший Сесил поставил своего подчиненного руководить ими, что было, несомненно, ошибкой.

Дерри пошатнулся на краю крыши, потом перепрыгнул через проем на высоте пяти этажей и приземлился на скользкий опасный скат. Он зацепился за черепицу и поскользнулся. Изрыгая проклятия, покатился, как металлический шар по стеклу. Он пытался зацепиться за что-нибудь руками и ногами.

Одна ступня уже свисала с кромки крыши, но другая уперлась в разбитую черепицу. Хватаясь пальцами за выступ, он остановил падение и отдыхал, прижавшись щекой к сырой поверхности.

Медленно пополз он в сторону, пока не добрался до мансардного окна, зацепился за крутой скат, открыл ставню носком ботинка и скользнул всем телом в темное помещение. Закрыв ставни и заперев их на засов, он постоял в темноте некоторое время, вытирая пот и дождевые капли с лица и одежды. Ему не нужна была свеча, чтобы отыскать дорогу к выходу.