Монтекут подскочил от волнения.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Это облегчает нашу задачу. Нужно немедленно составить план действий. Предлагаю сегодня же ночью проникнуть в замок… Внезапность — залог успеха…

* * *

У себя в спальне Изабелла и Мортимер готовились ко сну. По требованию Мортимера королеве были вручены ключи от внешних ворот замка, и она укладывала их под подушку.

Еще одна ночь пройдет спокойно, надеялись они, а там их противники, возможно, поймут всю безнадежность своих действий и пойдут на переговоры, а король наконец соизволит повидаться с матерью.

«Даст Бог, — думала измученная Изабелла, — мои дурные предчувствия не сбудутся и нас минует безжалостная злая судьба». Нет, не за себя молила она Всевышнего — она верила, что сын не позволит нанести ей даже малую обиду, — она опасалась за возлюбленного, без которого не мыслила жизни.

— Любовь моя, — сказал ей Мортимер, — я не расположен пока еще ко сну и пойду поговорю с самыми верными мне людьми. Может быть, вместе мы придумаем какой-нибудь новый ход в этой затянувшейся игре… Я не задержусь, дорогая, и вскоре вернусь к тебе.

Он никогда больше к ней не вернулся…

Он беседовал с епископом Линкольном, сэром Оливером Ингемом и сэром Саймоном Бирфордом, а по тайному ходу, ведущему из оборонительного рва прямо в башню замка, шли уже люди короля во главе с Уильямом Монтекутом.

Услыхав возню возле дверей, крики и стоны, Мортимер выскочил из комнаты и увидел в мерцающем пламени настенных факелов стражей, лежащих в крови, и каких-то вооруженных людей.

— Что это значит? — закричал он, и был тут же схвачен.

— Это значит, милорд, — спокойно ответил Монтекут, — что с этой минуты вы узник короля.

Изабелла услышала шум и крики и выбежала из своих покоев в ночном одеянии.

Увидев, что Мортимер стоит в окружении королевской стражи, она в отчаянии закричала:

— Что вы делаете? Остановитесь! Где король?.. Он должен быть здесь. Я знаю, мой сын должен быть сейчас здесь!..

Никто ей не ответил. Она ринулась вперед и упала бы к ногам Мортимера, если бы кто-то из окружавших не отстранил ее, постаравшись сделать это как можно осторожней и почтительней.

— Куда вы его уводите?! — продолжала она кричать. — Что намерены делать?.. Отпустите его немедленно!

— Миледи, — сказал Уильям Монтекут, — граф Марч теперь узник короля.

— О нет!.. Нет!.. — рыдала она. — Отведите меня к королю! Где он? Я должна его увидеть!.. О мой дорогой сын, неужели ты не пожалеешь благородного Мортимера?..

Мортимера быстро уводили прочь, а она упала на пол и была не в силах прекратить горестный плач.

* * *

Король издал указ — отныне он берет всю власть в стране в свои руки. Заседание парламента переносится на следующий месяц и состоится в Вестминстере в день двадцать шестого ноября одна тысяча триста тридцатого года от Рождества Христова, и первым делом ему надлежит заняться допросом королевского узника Роджера Мортимера, графа Марча.

Во всем королевстве только и разговоров было, что об аресте Мортимера, и вряд ли мог найтись хотя бы один человек, кто не радовался бы, что пришел конец его правлению, постыдной связи с королевой и безудержной страсти к обогащению… Да, народ его ненавидел и возносил хвалу королю, который наконец-то стал мужчиной и, несомненно, будет продолжателем дел великого деда. Благодарение Господу, говорили все, что в Англии появился настоящий король.

Из уст в уста передавалось, как был схвачен Мортимер, а тайный подземный ход в Ноттингемский замок получил на вечные времена название Лаз Мортимера.

Итак, еще с одним королевским фаворитом покончено. Теперь уж король наведет порядок в стране, восстановит закон, мы заживем спокойнее и станем богаче. Многие надеялись, что впредь будет так.

И вот наступил день, когда Мортимер предстал пред лицом короля и его лордов, чтобы выслушать обвинение.

Ему вменялось в вину, что он незаконно присвоил себе королевскую власть, что он осуществил убийство короля Эдуарда II и его брата Эдмунда, герцога Кентского, что он присваивал доходы государства, в том числе деньги, полученные по мирному соглашению с Шотландией. За все эти преступления он был сочтен изменником, врагом короля и отечества и приговорен к позорной казни, которой подвергаются все изменники, — повешению и последующему четвертованию.

Судьи согласились, что приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

Все это время Изабелла посылала к сыну просьбы увидеться с ней, но они были напрасны, он не отвечал ей.

Он решил, что Мортимер должен умереть. Весь народ требует этого. И так оно и будет.

Через три дня после вынесения приговора Роджер де Мортимер, граф Марч, был казнен на площади Тайберн в Лондоне в присутствии тысяч людей, собравшихся поглазеть на мучения столь ненавидимого ими человека.

Эпоха Мортимера в истории Англии окончилась.

* * *

Король Эдуард пребывал в унынии: он не знал, как поступить с матерью. Ее былая власть над ним, былое обаяние еще не совсем утратили силу. И в то же время он уже понимал, даже был совершенно уверен, что она тоже виновна в смерти его отца, — хотя бы потому, что позволила Мортимеру совершить убийство. До него доходили страшные слухи о способе, которым оно было осуществлено, и те, кто посмел поднять руку на его отца, заслуживают самого тяжкого наказания.

Но… но среди них и его мать.

Что же ему делать? Разве можно допустить, чтобы такая женщина оставалась у всех на виду, находилась рядом с Филиппой и его сыном и могла думать, будто ей дозволено совершать богомерзкие поступки и оставаться безнаказанной? Нет, это было бы несправедливо по отношению к покойному отцу!

О нем он думал теперь очень часто, упрекая себя за то, что слепо доверял матери и Мортимеру и не предотвратил того, что они задумали и свершили. Он сурово судил себя, отбрасывая даже мысль, что возраст мог служить ему оправданием.

Так как же быть? Как поступить с преступной матерью?

Он не может предать ее смерти, как Мортимера. Но и не может разрешить находиться при его дворе. Всякий раз, глядя на нее, он невольно вспоминал бы, какой смертью умер его отец с ее согласия…

Нет, он не в состоянии отправиться к ней сейчас, он не хочет ее видеть… Быть может, потом… спустя какое-то время…

Он много говорил об этом с Уильямом Монтекутом.

— Моя мать!.. — беспомощно восклицал он. — Она ведь МОЯ МАТЬ!..

— Да, положение весьма нелегкое, — соглашался его друг. — Тут нужно действовать решительно и в то же время мудро.

— Ох, я понимаю это, — отвечал король. — Я уже решил отобрать у нее все богатства, нажитые вместе с Мортимером, и вернуть законным владельцам. Но что еще? Как поступить? Она не перестает быть моей матерью!.. Можно ли это забыть?

— И не нужно забывать. Определите ей содержание, соответствующее ее званию, — скажем, три тысячи фунтов в год, что позволит ей жить вполне достойно, однако без излишеств. — Монтекут помолчал, затем продолжил: — И отправьте ее в какой-нибудь замок, где она будет пребывать, пока вы не придете к решению, как вам действовать в дальнейшем во всеобщих интересах.

— Это разрешает мои сомнения, дорогой Уильям! — воскликнул король. — Я так и поступлю… Думаю, замок Райзинг как нельзя лучше подойдет для этой цели. Как ты считаешь?

— Вы говорите о том, что в графстве Норфолк, недалеко от Линна?

— Да, мой друг. Он не далеко, но и не близко от Лондона и Виндзора и, по-моему, вполне подойдет для королевы.

— Я тоже так думаю, милорд.

Участь королевы была на какое-то время решена.

* * *

Изабелла бродила по мрачным комнатам замка Райзинг, словно в поисках кого-то… Она искала возлюбленного Мортимера, порой даже громко звала его.

— Он не умер, — говорила она тем, кто был у нее в услужении. — Не мог умереть… Его нельзя убить! — И добавляла уже тише, словно по секрету: — Он непобедим.

Ее пытались успокоить, помочь ей. Убеждали, что не надо обращать внимания на сны, на кошмары, приходящие по ночам. Женщины оставались у нее в спальне, чтобы вовремя разбудить, не дать выбежать за дверь и отправиться бродить по замку.

Однажды ей привиделось, что Мортимер висит в петле над изножьем кровати. Когда-то она слышала, что король Иоанн Безземельный велел убить любовника королевы и повесить над ее кроватью, чтобы, пробудившись утром, она увидела его изуродованное тело.

В другой раз ей приснилось, что с Мортимером поступают так же, как поступили с ее супругом, — всовывают раскаленный железный прут в задний проход. Она пробудилась с диким воплем, а все вокруг качали головами и говорили, что воистину бедная женщина сошла с ума.

Но безумие отступало, Изабелла понимала тогда, где она и почему, и вспоминала, что это ее любимый сын, король Эдуард, заточил сюда и сделал пленницей.

— Он хочет избавиться от меня, — жаловалась она. — Я стала для него помехой…

Она впадала в мрачную тоску и бормотала, что жить без Мортимера не может и хочет умереть. Сейчас же… Немедленно… Пусть ей дадут яду… Затем разражалась безудержными рыданиями, среди которых можно было разобрать слова о том, что если бы она увиделась с сыном, то все было бы иначе…

Но сын не навещал ее. Он был занят другим — как ей стало известно, он пытался найти убийц отца, исполнителей злой воли. Все они сбежали из Англии, но это ведь не значило, что их нельзя поймать и заставить ответить за совершенное злодейство.

А если их ищут, то, несомненно, постепенно узнают все больше и больше о разных людях и об их деяниях, в том числе и о ней…

Но зачем, зачем?! — думала она. Все это было и уже минуло. К чему ворошить прошлое? С ним ведь покончено… Так считал ее дорогой Мортимер и был совершенно прав.