— Мы пристали там, где он велел, — продолжил рассказ капитан. — Это был берег Юкатана. Тут он сказал, чтобы мы погрузили в шлюпки провизии и питьевой воды на восемь дней, а ящики привязали на спины двадцати пяти мулам, которых привез с собой. Хорошо. Мы всё переправили на сушу. Тогда испанец попросил: в случае, если он не появится в назначенный срок — через неделю, значит, его не ждать. И прибавил, что не нужно идти за ним и его парнями в джунгли. Я и не стал рисковать: решил, что будет куда легче поинтересоваться грузом, когда эти кладоискатели вернутся…

— Правильно сделали, — одобрил судовладелец.

— Они пришли обратно за два дня до срока, и вид у них был как у побитых собак, — снова заговорил капитан. — Мы были еще на суше: запасались пресной водой и плодами, которые разложили сушиться на песке прибрежной полосы. Он притащил обратно все свои ящики и привел мулов, потребовал, чтобы ящики снова уложили в трюм, и приказал сниматься с якоря сразу, как загрузим провиант, после чего, как я уже сказал, заперся в каюте. Как только мы вышли в море, я приказал ночью открыть все ящики и посмотреть, что там. Там было пусто. Ах нет, в одном сидела какая-то мерзость вроде скорпиона! Вчера вечером наш кладоискатель вызвал меня и поручил, когда придем в порт, продать ящики.

— И мулов?

— Мулов мы съели.

Тут Тобиасу, вероятно, полагалось бы посмеяться и сказать капитану, что он удовлетворен рапортом, но ему не удалось ни то ни другое. Судовладелец был озабочен: интуиция подсказывала ему, что наверняка от капитана ускользнуло что-то очень существенное… И он решил удостовериться.

— Как думаете, где моего клиента искать?

— Да в «Красном фонаре», где ж еще! Знаете — харчевня такая, минуты две ходу отсюда? Я сам ему и подсказал, где остановиться. Чудится мне, что наш приятель остался с пустыми карманами, да точно — он ведь умолял меня поскорее принести выручку от продажи ящиков, а то, дескать, нечем будет оплатить комнату и еду! Парусник, который должен отвезти его на континент, снимется с якоря через несколько дней. Ох, удалось бедняге меня разжалобить, скажу я вам, иначе не видать бы ему этих денег как своих ушей — все я прикарманил бы, помилуй, Господи, мя грешного…

Тобиас встал. Ему было хорошо известно заведение, которое посещали только моряки, потаскухи да мелкие воришки. Но лучше туда одному не ходить!

Судовладелец распрощался с капитаном, приказав тому напоследок привести в порядок корабль. Капитан смотрел в спину удаляющемуся богачу с восхищением: он всегда уважал людей, способных мыслить последовательно.


Тобиас вернулся к карете и дал кучеру адрес, услышав который, возница поморщился: видимо, ему не нравилось углубляться в глухие кварталы города. Мистер Рид приказал остановиться у маленькой угрюмой харчевни и вошел в нее без малейшего колебания. Он знал, что его наемник в этот час еще на месте. Действительно, тот оказался у стойки, где оживленно беседовал с хозяином заведения. Новоприбывший присоединился к разговору.

У нанятого Тобиасом человека имени не было, вернее, этот человек своего имени не помнил: он утратил память и имя вместе с куском скальпа в жестокой драке, зато приобрел здоровенный шрам на виске. Вообще-то с такими ранами не выживают, но этот тип отделался амнезией и для всех, включая себя самого, стал Человеком в Черном.

Грубый и злобный настолько же, насколько ловкий и сообразительный, несмотря на тяжелое увечье, на службу к Тобиасу Риду он попал случайно месяца два назад. Рид тогда искал наемного убийцу, чтобы избавиться от мужа одной из своих любовниц, который к тому времени стал сильно мешать влюбленной парочке в их почтенном занятии.

Получилось так. На мистера Рида напали, и он, будучи вынужден защищаться, выхватил шпагу. Силы были неравны, Тобиас начал отступать, и тут, откуда ни возьмись, появился Человек в Черном, встал на его сторону и в минуту обратил в бегство налетчиков, кстати, не получивших при этом ни единой царапины. И тут же потребовал денежного вознаграждения за то, что, дескать, спас мистеру Риду жизнь. Конечно, Тобиас был не такой дурак, чтобы поверить, будто все это не подстроил сам Человек в Черном вместе со своими дружками, но организовано было все так чистенько и ловко, что «спасителя» немедленно наняли на работу, пообещав жалованье намного выше того, на которое тот мог бы надеяться.

Выйдя из харчевни, Человек в Черном двинулся вслед за Тобиасом к карете. По пути в «Красный фонарь» к этим двум пассажирам экипажа присоединились еще четверо головорезов: мистер Рид прихватил их на случай, если испанца окружают его люди и они станут защищать хозяина.

Рид велел четырем бандитам войти первыми и занять столик — как будто они просто зашли перекусить. Ему не хотелось загодя привлекать к ним внимание: вполне может случиться, что спиртное развяжет испанцу язык и тот признается во всем сам без лишних просьб…

Человек в Черном вошел в трактир вместе с ним. Здесь воняло плохим вином, горелым салом, пороховым нагаром, грязью, дешевыми духами девиц легкого поведения, было накурено, шумно… Словом, разве что для голытьбы обстановочка, Тобиас Рид такой гнушался, испытывал к ней страшное отвращение. Однако он без малейших колебаний стал прокладывать себе путь между столами, не обращая ровно никакого внимания на любопытные взгляды завсегдатаев. Для них же то, что рядом со странным гостем — Человек в Черном (а уж он-то был отлично известен каждому лондонскому разбойнику!), означало: к этой персоне надо относиться с почтением!

Рид взглянул на испанца, уныло сидевшего за столом, на котором стояли объедки, каких лично он даже собаке не бросил бы, затем подтянул к соседнему столу расшатанный стул и уселся лицом к клиенту. Тот поднял голову, порылся в памяти, прищурив красные от пьянства и дыма глаза, и наконец неуверенно ткнул пальцем в незваного соседа. Испанец был сильно под хмельком.

— А я вас узнал, — заявил он на родном языке.

Он говорил слишком громко, и Тобиас сразу же понял, что добиваться от него сейчас признаний бессмысленно, да и опасно, ведь здесь, в заполненном людьми зальчике, только глухой этих признаний не услышит. Мистер Рид встал и сказал дружелюбно:

— Вот и хорошо. Но не станем тут задерживаться, дружище. Место все-таки такое, скажем, небезопасное… Пойдемте на улицу: у меня при себе сумма, которой хватит на оплату ваших ящиков.

Испанец наморщил лоб, потом в знак согласия кивнул, и Человек в Черном обхватил его за плечи, помогая встать.

Дальше Человек в Черном почти вынес его на улицу, а он всю дорогу глупо хихикал. Рид заметил слева от харчевни тупичок, который служил ее посетителям общественной уборной, и сделал наемнику знак доставить туда пьяного вдребезги клиента, приказав сообщникам постоять на стреме с обеих сторон выхода из тупичка, чтобы никто его не потревожил во время задушевной беседы.

Человек в Черном бережно уложил на землю испанца, продолжавшего хихикать, теперь уже, очевидно, от осознания того, какую непоправимую совершил ошибку и как злостно преследует его рок, после чего отступил на пару шагов, а Тобиас подошел поближе.

— Ты же знаешь, чего я хочу? — холодно произнес он. — Говори, и я сохраню тебе жизнь.

Испанец не переставал хихикать. Тобиас потряс его за плечи, затем влепил увесистую оплеуху.

— Лучше убей меня! — внезапно взвизгнул испанец. — Но все равно ты ничего не сможешь изменить. Без других ключей клад, спрятанный моим предком, недоступен. Не-до-сту-пен, слышишь? — повторил он, четко выговаривая каждый слог, и изо рта у него при этом несло таким ужасным перегаром, что Тобиас Рид отвернулся и зажал себе нос.

Сидя на корточках рядом со своей убогой жертвой, Тобиас ждал продолжения, рассудив, что уже слишком много сказано, чтобы на этом поставить точку.

И испанец продолжил:

— Как до меня мой отец, я всю жизнь потратил на поиски этого клада. Но сокровища бесследно исчезли! Ис-чез-ли, понял? — так же отчетливо выговорил он и вдруг попытался встать.

Человек в Черном мгновенно ударом кулака вернул его в прежнее положение. Лежа на земле, испанец в заключение объявил:

— А это бога-а-атый клад, и только я один, один на всем белом свете, знаю, где он спрятан. Уловил, англичанин? Только я один!

— И твои приятели? — ехидно спросил Тобиас. — Те, что были с тобой?

— А-а-а… эти? Они все умерли… — ответил испанец. — Отравлены. Там, в кабаке, где я оставил их, все, наверное, думают, что бедолаги уснули… носом в стакан! — Он снова хихикнул.

— Ну-ка давай рассказывай, чучело! Расскажешь все — помогу тебе найти ключи, о которых ты говорил. Для могущественных людей нет ничего невозможного, а ты даже представить себе не можешь, насколько я могуществен.

— Если так, — стал серьезным испанец, — значит, ты мне послан Небом.

— Да-да, можешь мне довериться.

Испанец приподнялся и сдвинул брови:

— Я пьян, англичанин, но я не дурак. Не такой дурак, как ты полагаешь. И без меня и моей карты тебе ничего не перепадет.

— Вот и отлично. Даю тебе слово: с этой минуты мы компаньоны.

Пьяница еще малость покочевряжился, затем наконец освободил свою совесть от лежавшего на ней груза.

Когда исповедь была окончена, Тобиас Рид снова сделал знак Человеку в Черном. Тот вытащил кинжал из-за пояса. Испанец застонал:

— Эй, англичанин, что ты делаешь? Ты же дал слово!

— Как дал, так и взял. Обещания хороши только для тех, кто в них верит, — ответил Тобиас, но услышать эти циничные слова было уже некому: в это самое время Человек в Черном нанес его клиенту смертельный удар в сердце.

Затем он снял с шеи умирающего цепочку, на которой покачивалась какая-то странного вида нефритовая подвеска, и протянул ее хозяину. Тот сунул кулон в карман плаща-накидки, где уже покоилась сложенная вчетверо карта полуострова с отмеченным на ней маршрутом, по которому следовало идти к сокровищам. Карту испанец отдал ему сам.