Джослин доказал только то, что она уже давно знала. Под его маской цивилизованности скрывалась ужасающая жестокость и коварство. В спокойные моменты она понимала, что он чувствовал, будто бы его предали. Она также знала, что он был напуган какими-то угрозами ее отца. Именно об этом она думала последние несколько недель. Отец придумал нечто ужасное, если ему удалось напугать Джослина. Но Джослин был не из тех людей, которых можно было держать в страхе долгое время. Он, конечно же, найдет способ разделаться с ее отцом, но от их конфликта пострадает она.

Она должна непременно найти выход. Отец никогда не прислушивался к ней, значит, остается только Джослин. Но и он не будет слушать ее объяснений. Он был слишком оскорблен, чтобы выслушивать ее доводы, а она была слишком оскорблена и унижена, чтобы объясняться с ним. Но, может быть, его не оставит равнодушным то, что от его действий страдают совершенно невинные люди?

— Тоби, — сказала она, — я хочу, чтобы ты послал людей за Мейзи и ее детьми. Так, кого еще мы можем привлечь? Приведи сюда Хирама и его двух маленьких братьев, а также миссис Пик, Агги с ее малышами, Дору и ее мать. Значит, всего набирается пятнадцать человек. Приведи их всех до одного сюда.

Лайза подошла к письменному столу и написала небольшую записку. Свернув ее, она вложила ее в конверт и вручила Тоби.

— Но сначала отправь эту записку по назначению.

Тоби посмотрел на адрес, затем на Лайзу.

— Вы собираетесь к нему, не так ли? Я пойду с вами.

— Ты только испортишь все дело, — сказала Лайза. — Я не могу допустить этого. На карту поставлена судьба фирмы «Пеннантс».

Лайза приготовила все необходимые бумаги и отправилась с ними в банк. В свое время она отложила некоторую сумму денег на черный день, но их не могло хватить на долгое время. У нее работали тридцать человек, о которых она должна была заботиться. А они, в свою очередь, должны кормить свои семьи, одевать их, платить за жилье, за лечение в больнице. Она перевела все свои сбережения на счет фирмы «Пеннантс», несмотря на неодобрительное отношение к этому банковского служащего, и вернулась домой.

Ко времени вечернего чая Лайза усадила всех собравшихся у нее людей в большую карету и возглавила эту процессию, направившуюся в сторону Гроувенор-Сквер, что в западной части Лондона. Вскоре они проехали в ворота дома виконта Радклиффа и остановились возле главного входа. Пока люди выбирались из кареты, Лайза уже совершенно точно наметила, что ей нужно делать.

Неприязнь к сыну герцога никоим образом не должна была сказываться на ее внешнем виде. Поэтому она надела свое лучшее вечернее платье. Это было тяжелое платье из великолепного шелка черного и голубого оттенка, стянутое на узкой талии широким черным поясом. Ее лицо было покрыто нежной узорчатой вуалью и было так же строго, как и ее черное платье.

Поднявшись вверх по ступенькам, она остановилась на мгновение, чтобы окинуть Чоука презрительным взглядом, когда он открыл перед нею дверь. Она важно прошла мимо него, отметив про себя, что он похож на напыщенного и дрожащего от страха индюка.

— Мисс, — пробормотал он. — Мисс, вашу визитную карточку, пожалуйста.

Она проигнорировала его требование, бросив через плечо:

— Пойдемте, Мейзи, Агги и все остальные!

В большом фойе она на минуту остановилась и обратилась к Чоуку:

— Где он?

Чоук молча уставился на нее. Лайза подошла к нему, протянула руку к его галстуку и стала трясти его.

— Где (она сильно дернула галстук вниз) он (она еще раз дернула за галстук)?

Так она повторила несколько раз.

Чоук что-то прошипел и поправил галстук. Лайза снова потянулась к нему, и тот быстро отошел в сторону, пропуская ее.

— В гостиной, — сказал он.

Лайза повернулась к своим людям и махнула рукой Мейзи и всем остальным. Две ее девочки уже вовсю скользили по начищенному мраморному полу, а совсем маленький ребенок что-то радостно им кричал. Другие дети шумной толпой протиснулись мимо вышедшего на шум Следжа, корча при этом ему жуткие рожицы.

— Пойдемте, — сказала Лайза, — пойдемте все!

Окруженная полукольцом детей и взрослых, Лайза стала подниматься вверх по лестнице, придерживая рукой подол длинного платья. Подойдя к двери гостиной, она не стала тратить времени на стук в дверь, а просто распахнула ее настежь. Все дети шумной толпой ворвались в гостиную и сразу же направились к хрупкому мраморному столу в стиле барокко, где сидел хозяин. Лайза вслед за ними подошла к столу Джослина.

Услышав шум, Джослин поднял голову от стола, и его брови поползли вверх от неожиданности. Под его ногами уже ползал трехлетний мальчик.

Лайза вплотную приблизилась к Джослину и подождала несколько секунд, пока дети рассредоточились по всей гостиной. Джослин вскрикнул, когда младшая дочь Мейзи стала взбираться по его ноге вверх. Он оторвал ее от своей ноги и держал на вытянутых руках, как какую-нибудь грязную рубашку. У этой маленькой девочки было круглое розовое личико, длинные черные кудряшки и большие темные глаза. Она стала перебирать ножками в воздухе. Джослин чуть было не уронил ее, и это инстинктивно заставило его прижать девочку к себе и посадить на колени. Только после этого он посмотрел вокруг и обнаружил, что вся гостиная наполнена большой толпой детей и женщин; среди них был даже старик.

Лайза подошла к его столу и некоторое время молча наблюдала за совершенно растерявшимся, озирающимся Джослином. Тот наконец пришел в себя и грозно повернулся к Лайзе.

— Что здесь происходит, черт возьми?

— Ты должен был знать, что я приду.

Он посмотрел на нее через голову ребенка.

— Ты пришла слишком поздно.

— Неужели?

— И потом что нужно здесь этим… этим людям?

С этими словами Джослин попытался сунуть ей в руки ребенка, но Лайза крепко сжала руки на своей сумке и не собиралась брать девочку. А та в это время схватила ручонками его волосы, и когда он хотел поставить ее на пол, она не отпустила его. Джослин закричал от боли. А Лайза злорадно ухмыльнулась.

— Отпусти меня, маленькая шалунья. Услышав, что Джослин употребил американское словечко, Лайза обрадовалась в душе. Хорошо, подумала она, значит, она его уже достаточно разозлила.

Джослин наконец оторвал ручонки девочки от своих волос и посадил ее на пол. Мейзи позвала ее, и девочка послушно засеменила к маме. В этот момент раздался звук разбившейся, несомненно дорогой, фарфоровой посуды. Маленький мальчик заплакал от страха. Джослин бросил быстрый взгляд в ту сорону, где упала фарфоровая ваза, и показал рукой на мальчика:

— Уберите этого малыша оттуда!

Затем он снова посмотрел на Лайзу:

— Что это все означает, женщина?

Лайза мило улыбнулась ему. Она повернулась к двери, подошла к старику с поблекшими глазами, взяла его за руку и подвела к Джослину. Затем она взяла ребенка из рук Агги и прежде чем Джослин сообразил, что она задумала сделать, положила его ему на колени.

— Вы собираетесь уничтожить фирму «Пен-нантс», милорд, — сказала она. — Мне показалось, что вы должны знать, с кем вы вступили в джентльменскую схватку.

Джослин побледнел и молча смотрел то на Лайзу, то на ребенка.

Лайза сложила руки на груди и посмотрела на него долгим и довольным взглядом.

— Поднимите ей голову, милорд, — сказала она. — Вы же не хотите, чтобы она сломала себе шею. И прошу вас подумать о том, что эта маленькая девочка, ее мать, а также все эти люди скоро будут по вашей милости жить в коридорах и подсобках вашего дворца Уайтчепел.

18

Джослин посмотрел на ребенка, который лежал головкой на его согнутой руке. Он почти не чувствовал веса этой девочки. У нее был маленький розовый носик, меньше, чем кончик его мизинца, и такой же маленький рот с розовыми ободками губ. Он боялся двинуться, так как опасался, что уронят ее или сломает ей что-нибудь. Вместе с тем он понимал, что нужно что-то предпринять. Он покрепче прижал к себе завернутого в пеленки ребенка, быстро подошел к толпе людей, стоявших посреди комнаты, и резко протянул его матери.

— Возьми его!

Он не хотел повышать голос, но от резкого звука девочка проснулась и стала плакать на

руках у матери. Джослин виновато взглянул на нее. Затем он быстро повернулся и, направляясь к своему столу, наткнулся на Лайзу. Джослин отскочил от нее как ошпаренный. Через секунду он уже что есть силы нажимал на кнопку, находившуюся за его спиной, чтобы вызвать Лавдэя.

Какая-то девочка забралась за дорогие шторы и дразнила оттуда малыша. Мальчик быстро подбежал к ней, чуть было не упал и ухватился за шторы.

— Эй, вы! — закричал им Джослин. — Ну-ка, быстро назад!

Он показал рукой на группу людей, стоявших в центре комнаты. Дети замолчали и уставились на него, испуганно моргая глазами. Затем они послушно вернулись к матери. В этот момент в комнату вошел Лавдэй. Увидев всю эту толпу женщин и детей, он от изумления вытаращил глаза и высоко поднял брови.

— Мне проводить этих людей вниз, милорд?

Джослин одной рукой потер плечо, а другую, сжатую в кулак, спрятал за спину. Затем он бросил укоризненный взгляд на Лайзу:

— Ты сама виновата, — сказал он. — Я был вынужден это сделать.

— Мейзи, Агги, — сказала Лайза, обращаясь к женщинам, — идите с мистером Лавдэем.

Вся шумная толпа женщин и детей послушно последовала за камердинером. Наблюдая за тем, как они покидали комнату, Джослин испытывал неприятное чувство неловкости. Он вдруг понял, что стараясь всеми силами защитить Джорджиану и поддавшись чувству гнева по отношению к Лайзе, он совершенно выпустил из виду тот очевидный теперь для него факт, что при этом могут пострадать невинные люди. Но она… Она все равно не получит здесь того морального удовлетворения, на которое рассчитывала.

Именно Лайза шпионила за ним все это время, шпионила с самого начала. А он все это время ломал себе голову над вопросом: любят ли они друг друга, подходят ли они друг другу?