— Между мной и лордом Гидеоном возникло незначительное разногласие. Я подумала, что лучше разрешить вопрос один на один.

— Один на один? Я прекрасно видела тебя из окна, Уиннифред Блайт. И видела тот поцелуй. И все видели.

— Оставь, Лилли.

— Не оставлю. Ты — моя подо…

— Оставь пока, — попросила Уиннифред. — Оставь пока. Пожалуйста.

Лилли поджала губы, постучала пальчиком по коленке — что являлось не таким ободряющим знаком, как постукивание ногой, — затем сказала:

— Нет. Ни за что.

Уиннифред застонала. Ей следовало знать, что мольбами от Лилли не отделаешься.

— Я люблю тебя, Лилли. Правда. Но не буду делиться с тобой секретом, который принадлежит только мне.

Особенно когда она не имеет ни малейшего представления, что это за секрет.

— Я и не прошу — возразила Лилли. — Я требую, чтоб ты объяснила тот поцелуй.

— Я просто… — Уиннифред оставила попытки развязать узел и стащила ленты с подбородка. — Просто чмокнула его.

— Я не слепая. Я видела, как ты смотрела… — Лилли вздохнула и умолкла. А когда вновь заговорила, тон ее был сочувствующим: — Ты влюблена в него, Фредди?

Уиннифред задумчиво нахмурилась. До сих пор она как-то не задумывалась об этом и сейчас обнаружила, что с какой стороны ни посмотри на вопрос, она не сможет дать удовлетворительного ответа. Хуже того, она даже не сможет сказать, что чувствует по этому поводу. У нее нет никаких философских возражений против того, чтобы влюбиться, но имеются некоторые сомнения, не последнее из которых заключается в том, что ее любовь может оказаться безответной.

Она чуть продвинулась вперед, поморщившись, когда мокрые юбки скомкались между ног.

— Не знаю. А каково это — влюбиться?

— Это чудесно, — отозвалась Лилли. — Правда, не всегда.

— Не очень-то понятно.

— Любовные переживания у каждого свои. — Лилли склонила голову набок. — А что чувствуешь ты?

— Я же только что сказала. Мне кажется, я влюбилась. — Глаза Уиннифред расширились. — Физически, ты имеешь в виду? О, я нахожу его очень привлекательным. Порой, когда он смотрит на меня определенным образом…

— Нет, я не это имела в… — Лилли откашлялась и осторожно разгладила руками юбки. — Да, существуют определенные… телесные… э… сигналы, которые, безусловно… указывают… О Боже.

Уиннифред покачала головой:

— Я не понимаю, что…

Лилли на миг прикрыла глаза и вскинула руку.

— Позволь, я попробую еще раз. Ты счастлива, когда он рядом?

— Да, очень.

— А когда его нет рядом, ты скучаешь по нему?

— Да.

— Иначе, чем скучаешь, скажем, по Клер или даже по мне?

— Да.

Лилли кивнула:

— Существует вероятность, что ты влюблена в него.

— Всего лишь вероятность?

— Только ты можешь сказать наверняка.

Уиннифред привалилась спиной к подушкам. Если б она могла сказать наверняка, то ей не пришлось бы спрашивать.

— А как… когда ты узнала, что лорд Энгели отвечает на твои чувства?

— Когда он сам сказал мне об этом.

— О…

Лилли тихо рассмеялась.

— Все в свое время, Фредди.

— Значит, ты одобряешь?

— Ну, естественно. — Лилли наклонилась вперед и схватила ее за руку. — При условии, что он сделает тебя счастливой.

Без этой второй части она могла бы обойтись.

— А ты думаешь, он может сделать меня несчастной?

— Не намеренно, нет. Он, похоже, питает к тебе нежные чувства, но… — Лилли еще разок сжала ее руку и отпустила. — Он же брат маркиза.

Вот они, все ее страхи, выраженные одним-единственным предложением.

Уиннифред на какое-то время занялась выжиманием воды из манжет платья, пока не набралась смелости высказать с вой страхи вслух.

— Он читает поэзию, — тихо проговорила она. — Настоящую поэзию, а не глупые лимерики. И поездил по миру. Он говорит об Аристотеле и знает французский. И, бьюсь об заклад, никогда не забывает пользоваться за обедом вилкой. — Она покусала губу. — Ты полагаешь… полагаешь, я для него всего лишь развлечение? Думаешь, он видит во мне забавную деревенскую простушку, и ничего больше?

— Нет, — ответила Лилли так решительно, что сразу стало понятно — она действительно так думает. — Это исключено. Я не сомневаюсь, что Гидеон видит умную девушку, которая только изучает вилки и поэзию и в один прекрасный день будет знакома с ними так же, как любая другая леди.

Уиннифред попыталась изобразить улыбку, но безуспешно. Если следовать этой логике, Гидеон высоко ценит леди, которой она может стать, а не ту, которой она является теперь.

Лилли заговорила раньше ее:

— И я совсем не это имела в виду, когда говорила о положении Гидеона. Уверена, что ты ему небезразлична, но на брата маркиза могут возлагаться определенные надежды, когда дело касается выбора жены. Не хотелось бы, чтобы ты разочаровалась.

— Ах это. — Уиннифред фыркнула и решила, что хватит с нее вникания во все причины, по которым она может быть недостаточно хороша для Гидеона. — Его не особенно заботят подобного рода ожидания. Да это и не важно. Я совсем не уверена, что хочу быть чьей-либо женой.

Без солнечного света трудно было разобрать, но Уиннифред могла бы поклясться, что подруга чуть-чуть побледнела.

— Уиннифред Блайт, слушай меня внимательно. Если ты намерена продолжать искать внимания лорда Гидеона, ты будешь делать это, имея в виду единственную цель — брак. Рассмотрение каких-либо иных романтических отношений неприемлемо. Ты поняла?

— Но…

— Нет. — Лилли отрезала это с такой окончательностью, что было понятно: дальше спорить бессмысленно. — Никакие другие отношения невозможны. Ты поняла?

Уиннифред прикусила язык.

— Да.

— Обещай мне, что ты не допустишь даже мысли…

— Обещаю, что не вступлю с Гидеоном в официальные отношения, которые не получат твоего одобрения.

Она желает становиться чьей-то любовницей не больше, чем чьей-то женой.

— Хорошо. — Лилли сузила глаза. — Теперь скажи то же самое, только без слова «официальные».

— Ой, смотри, дождь кончился. Как быстро!

Уиннифред потянулась к ручке, намереваясь скоренько сбежать.

Лилли преградила ей путь рукой.

— Уиннифред!

Она закусила губу, ища способ умиротворить подругу, не давая обещаний, пока не продумает все варианты.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь был разочарован, — тихо проговорила она. — И меньше всего ты.

Лилли заколебалась, потом кивнула и убрала руку.

Сдержав вздох облегчения, Уиннифред выбралась из кареты и захлопнула за собой дверцу. Воздух казался густым. И земля чавкала под ногами, пока она шла туда, где спиной к ней стоял Гидеон, глядя на речку. Вода уже начала спадать и почти не заливалась на мост.

Приблизившись к Гидеону, Уиннифред замедлила шаги.

«Ты влюблена в него?»

Откуда, скажите на милость, ей знать? Она питает к нему нежные чувства, да. Ее влечет к нему, без сомнения. Она испытывает к нему уважение и восхищение… у нее к нему столько вопросов. О себе. О нем. Сейчас, однако, не время задавать их. Но теперь он стоит один под тяжелыми серыми тучами, голова опущена, плечи под сюртуком заметно напряжены. Отодвинув в сторону свои переживания, она встала с ним рядом.

Он бросил на нее короткий взгляд и слабо улыбнулся:

— Замерзли?

— Это же не я стояла без пальто, — напомнила она ему. — Вы промокли насквозь.

И при этом выглядит так прелестно, подумалось ей. Темные пряди начинают завиваться на концах.

Он небрежно мотнул головой.

— Скоро обсохну.

— Вода быстро спадает, — заметила она, не осмелившись сказать что-то еще. — Как думаете, мы скоро сможем переехать?

— В течение часа.

Она вдавила носок в сырую землю и понаблюдала, как грязная жижа обволакивает ботинок.

— С вами все в порядке, Гидеон?

— Да. — Он кивнул и мимолетно взглянул на нее. — Да, конечно.

Ей так не показалось. Сейчас он выглядел и говорил точно так же, как тогда, когда она встретила его у пруда наутро после того, как разбудила от ночного кошмара, — уставшим, встревоженным и отчужденным.

Ей вспомнилось, что тогда он не желал никаких расспросов и что глупый разговор и немножко смеха помогли ему почувствовать себя лучше. С первым она еще могла справиться, несмотря на одолевающее ее любопытство, но, хоть убей, не в состоянии была придумать, что сказать смешного.

До тех пор, пока Гидеон не повернулся и не заметил:

— Полагаю, у Лилли были к вам вопросы, когда вы вернулись в карету.

О, прекрасно. Она улыбнулась ему так, словно это был только им двоим известный секрет.

— О нашей размолвке и последующем примирении? Естественно.

— Размолвка, — повторил Гидеон и, как она и надеялась, первый намек на юмор окрасил его голос. — Так вот что произошло?

— А вы не помните? Я высказала мнение, что овцы, выращиваемые в Шотландии, — лучшие в мире. Вы же настаивали, что их не сравнить с английской бараниной. — Она поцокала языком. — Вы вели себя крайне неразумно.

Он посмотрел на нее с сомнением.

— Вы правда сказали это Лилли?

— Она не спрашивала, из-за чего был спор, — призналась Уиннифред и почувствовала, как щеки заливает румянец. — Ее немного обеспокоил поцелуй.

Он закрыл глаза и чертыхнулся.

— Проклятие, она видела.

— Да. — Она прикусила щеку, чтобы не улыбнуться. — Она уверяет, что из вас выйдет неплохой муж.

Глаза его распахнулись, из горла вырвался какой-то резкий, сдавленный звук, вслед за чем с лица отхлынула краска. Он выдавил «Прошу прощения» или что-то в этом роде и уставился на нее так, словно у нее выросла вторая голова.