— Лягте, Гарри, — сказала она, стоя перед ним. — Не качайтесь, у меня от этого кружится голова.

— Вы ведь не собираетесь оплакивать меня? — произнес он со слабой улыбкой. — Мадж ранил меня сильнее, когда брил.

— Было дело, майор, — согласился Мадж с тем же спокойствием, с каким промывал рану. — Чуть не лишил вас носа, сэр, на утро после того, как вы всю ночь играли у полковника в карты. Вы на ногах не держались.

Мальчик говорил ровным голосом, а в глазах его были такие боль и страх, как если бы ранили его самого.

«Плохо», — подумала Кейт, стараясь избавиться от внутренней дрожи. Это никуда не годится. Она не хотела всю жизнь бояться за Гарри. Не хотела постоянно трепетать от страха при виде его страданий.

— Мне это не кажется забавным, джентльмены, — заявила она, стаскивая с рук запачканные в крови перчатки и кидая их в угол. — Нам нужны другие развлечения.

Вслед за перчатками последовали серьги и браслеты. Кейт едва заметила, что Бивенс убрала их в комод. Она помогала Маджу повернуть Гарри на бок.

— Гарри, — спросила она, опускаясь на колени, чтобы можно было взять его за руку и заглянуть в глаза, — вы постараетесь не умереть, пока я буду надевать платье, более подходящее для операции?

Он был смертельно бледен, но скривился в улыбке.

— Вот что я скажу вам, моя милая. У меня нет намерения улизнуть на тот свет. И я не хочу, чтобы вы переодевались. Я очень привязался к этому золотистому платью.

Кейт нахмурилась.

— Этот цвет совсем не сочетается с цветом крови. Ведите себя прилично. Я сейчас вернусь.

Она уже шла в свою комнату, когда он остановил ее.

— Кейт?

Она обернулась.

— Вы действительно знаете, где те стихи?

— Да. Знаю.

Все вдруг обратились к ней.

— И где же они, черт возьми? — вскинулся Дрейк.

Кейт жестко улыбнулась.

— У вас.

И вышла за дверь.


Гарри ненавидел неустойчивое, трудноопределимое состояние, возникающее после ранения. Не боль — к ней он привык, даже когда она начинала усиливаться и становилась пронизывающей: Так всегда бывало при колотых ранах. Поначалу все, что вы чувствуете, — это внезапный шок, ощущение, что в вашей защите пробита брешь. Должны пройти минуты, пока нервы не обнаружат, что же случилось. И тогда рана начинает гореть, каждый вдох дается в мучениях. Особенно когда Мадж прикладывал к ране что-то ощущаемое как гравий, чтобы остановить кровотечение.

Гарри смущало чувство собственной беспомощности, но он радовался, что уже лежит. Было бы унизительно свалиться без сознания на руках у жены. Как это похоже на Кейт — ошеломить всех и выйти из комнаты, как выходит актриса в конце сцены.

— Кейт! — завопил Дрейк, бросаясь за ней. — Подождите!

— Возьметесь за ручку двери, старина, — рыкнул Гарри, — и я заставлю Чаффи стереть вас в порошок.

Чаффи примирительно кивнул.

— Придется. Это неприлично. Леди дезабилье.

Дрейк кругами ходил по комнате.

— Вы слышали ее? Что она имела в виду?

— Я уверен, что она вспомнит не раньше, чем переоденется.

— Говорит, что оно у нас, — напомнил Чаффи Дрейку, подходя к камину, чтобы поворошить угли и сильнее разжечь огонь. — Не думаю, что вы помните, куда мы его дели.

— Не будьте ослом, Чафф. — Дрейк резко сел. — Если бы я знал, где оно, я бы не крутился здесь вокруг леди Катастрофы.

— Поосторожнее с прозвищами, — предупредил Гарри, испытывая замешательство от того, что не может сосредоточиться.

Он мог только лежать и смотреть на дверь в комнату Кейт, ожидая, когда появится или она, или доктор.

— Опять-таки сотру в порошок, — предупредил Дрейка Чаффи.

Тот только улыбнулся.

— Кто-нибудь видел что-то? — спросил Кит Брэкстон. — Клянусь, я не спускал глаз с окружения, толпа выглядела совершенно нормально. Никаких подозрительных движений, никаких шныряющих воришек.

— Кто-то должен был быть, — задумчиво сказал Чаффи. — В конце концов, кто-то едва не заколол Гарри.

— Но кто? — не успокаивался Кит, наклоняясь к камину.

— Девушка с апельсинами, — неожиданно раздался голос от двери.

Гарри увидел, как в дверь впорхнула Кейт. На ней было на редкость практичное серое платье и большой поварской фартук, которые странным образом дополнялись диадемой, — у нее не нашлось времени вынуть ее из высокой прически.

— Что за девушка с апельсинами? — оживился Дрейк, переставая ходить по комнате.

Кейт остановилась, склонив голову набок и уперев руки в бока.

— Меня сбили с ног. Гарри подхватил меня как раз в тот момент, когда на него налетела девушка. Вы видели, как она бросила апельсин парню в толпе?

Чаффи радостно закивал головой.

— Приятный цвет. — Он увидел ухмылки и покраснел. — Оранжевый.

Кейт кивнула и тыльной стороной кисти проверила лоб Гарри.

— Я думаю, у нее и был кинжал.

Гарри отдался ощущению прохладного прикосновения ее кожи. Никогда еще прикосновение не было таким приятным.

— Почему убийца выбрал Гарри? — спросил Чаффи.

Глаза Кейт сказали Гарри, что она понимает, в чем дело, и ему захотелось обнять ее. Она сейчас казалась такой хрупкой.

— Не думаю, что его целью был я, — сказал он. — Я оказался на пути.

Кейт долго не поднимала на него глаз. Господи, неужели она чувствует себя виноватой?

— Кейт, она промахнулась.

— А как же кинжал? — возразил Чаффи. — Разве это не почерк Хирурга?

— Похоже, на смену ему пришел другой, — протянул Кит.

— А это не могла быть женщина? — спросила Кейт.

Все переглянулись.

— Какого цвета у нее волосы? — поинтересовался Дрейк.

— Светлые, — быстро ответил Чаффи. — Глаза не видел. Она смеялась. Подумал, что она флиртует. — Он втянул голову в плечи. — Мне жаль.

Гарри не сдержался. Он засмеялся, потому что не мог придумать ничего другого.

— Вы абсолютно… правы, Чаффи. Она флиртует.

Дрейк оторопел.

— Минетта?

— Женщина, которую делили между собой половина «повес»? — Кейт остановилась, закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, лишив такой возможности Гарри. Она показалась ему совсем юной. — Да, — наконец произнесла она, открывая глаза. — Очень может быть. У нее точно груди как гранаты.

Дрек заморгал:

— Что?

Она отмахнулась от него:

— Сейчас мне важнее заняться Гарри. Мадж, — сказала она, — достань что-нибудь подложить под него. Он зальет кровью отличную кровать. Кит, попросите Финни передать повару — пора начинать готовить, и пусть он позаботится о крепких напитках. Похоже, они нам понадобятся.

— Мне-то уж наверняка, — не без труда выговорил Гарри.

— Утром в моей гостиной будет полно любопытствующих, пытающих выведать что-нибудь у Би.

— Вы собираетесь подвергнуть Би такому испытанию?

Кейт отмахнулась:

— Ничто другое ей не нравится больше, чем осаживать всех их. Те, кто понимает, останутся. Остальные уйдут и оставят нас в покое.

— А вы?

— А я, разумеется, останусь здесь, чтобы ложка за ложкой вливать бульон в рот моего раненого героя. — Кейт не пошевелилась, ни разу не отвела от него взгляд, отчего у него закружилась голова. — Так и быть. Завтра мы не поедем в Исткорт.

Если бы это было возможно, Гарри почувствовал бы себя еще хуже.

— Мне жаль.

Кейт просияла улыбкой.

— Дрейк, вы были на редкость терпеливы. Мне рассказать вам о стихах?

Гарри слышал, как Дрейк заерзал, сдерживаясь.

— Очень прошу вас.

Кейт все еще не отрывала глаз от Гарри, отчего с его сердцем происходило что-то странное. С его другим органом тоже происходили бы определенные изменения, если бы в нем осталось хоть немного больше крови. В последние дни он был таким паинькой: терпеливым, понимающим, щедрым. К черту все эго! Он делал все, чтобы Кейт расслабилась, не пугалась телесного соединения, только после этого собираясь перейти к следующему этапу. Он лишал себя всего, чего желал с изумляющей его самого силой. Он хотел, чтобы она раскрылась навстречу его желаниям, хотел обладать ею безраздельно. Он хотел огня и страсти.

Но каждый раз, когда Гарри замечал первые проблески ужаса в ее глазах, он отступал. Он продолжал отступать, хотя это доводило его до сумасшествия. Он хотел ее. Хотел ее всю.

А сейчас из-за Минетты ему придется ждать еще дольше.

— Гарри?

Он очнулся, обнаружив, что отвлекся. Одного вида проницательных зеленых глаз было достаточно, чтобы его тело напрягалось, хотя это не сулило ему ничего хорошего. Не теперь. Наверное, должно будет пройти много дней. Вот не повезло, черт побери.

— Да, Кейт. Я хочу знать, что вы собираетесь сказать Дрейку.

Она улыбнулась и повернулась к Дрейку.

— «Разве не сладкий плод — моя первая любовь?»

В течение минуты в комнате стояла тишина. Слова были знакомы; Гарри где-то слышал их. Он почти видел их. Он также видел чудесный изгиб груди Кейт, и ему хотелось взять ее в рот.

Он моргнул. Кашлянул. Совсем не время для этого. Надо думать о другом.

— Черт, — вдруг вскочил Чаффи. — Фляжка Грейсчерча. Та красотка.

Улыбка Кейт показывала, что он понял правильно.

— Да, Чаффи. Эта строчка — «Разве не сладкий плод — моя первая любовь» — была на миниатюре, спрятанной на фляжке Джека. Портрет женщины, которая была любовницей и Джека Грейсчерча, и Диккана. Вездесущей Минетты. Дрейк угощался из этой фляжки у Джека с Оливией в Оук-Гроув.

Быстро поцеловав Гарри, Кейт встала и исчезла из его поля зрения.

— Эй! — запротестовал он, остро ощущая ее отсутствие.

— Тсс, — услышал он позади себя. — Я хочу помочь. Не отвлекайте меня.