— Там мы не сможем гарантировать вам безопасность.

— Не говорите глупости. Мои люди защитят меня даже ценой своей жизни.

— Один из ваших людей пытался сломать вам шею.

Кейт напряглась.

— Это не был один из моих людей, и вы знаете это. С тех пор как я была пятнадцатилетней глупышкой, прошло много времени, Гарри. Я знаю, что делаю.

— Если бы вы знали, вы предоставили бы это профессионалам. Не спорьте, Кейт. Я делаю то, что лучше для вас.

Она вздернула подбородок.

— Забавно. Именно такие слова произнес мой отец, когда отдавал меня Мертеру.

Кейт увидела, как задвигалась челюсть Гарри, как он старался сохранить спокойствие, и инстинктивно приготовилась к столкновению.

— Я просто хочу, чтобы вы были в безопасности, — сказал он, снова выводя ее из равновесия. — Вам следует также знать, что я запретил запирать вашу дверь.

Кейт круто развернулась, готовая протестовать, но Гарри опередил ее:

— Выслушайте меня, черт возьми, хоть один раз. Это неразумно. Если что-то случится в вашей комнате, у меня не будет времени ломать дверь.

Она не могла удержаться, чтобы не взглянуть на дверь в его гардеробную.

— Я все еще не совсем понимаю, как вы пришли к решению обосноваться там.

— Я ваш муж. Кроме того, после нападения на вас я понял, что любая другая комната находится слишком далеко.

Очень дельное объяснение, но Кейт все же не могла не почувствовать горечи от того, с какой легкостью он начинал контролировать ее жизнь.

— Понимаю.

Она сделала движение, чтобы уйти, но Гарри удержал ее за руку. Кейт инстинктивно отшатнулась в сторону, выставив руку для защиты. Он немедленно отпустил ее и отступил назад.

— Черт, — прошипела Кейт, от неловкости ей стало жарко. Отвернувшись, она принялась расправлять юбки, как будто это могло успокоить ее учащенно забившееся сердце. — Гарри, я приношу извинения. Похоже, ко мне вернулась привычка, от которой, как мне казалось, я давным-давно избавилась.

Кейт чувствовала себя униженной, сердилась, и это еще больше угнетало ее. Она поклялась не показывать слабости, а сама в течение нескольких дней вернулась к привычке принимать защитную позу.

— Вас не должно удивлять, что вы несколько несдержанны, — сказал он, пряча руки в карманах, как бы показывая, что не собирается навязываться ей. — Любая другая женщина давно бы билась в истерике.

Она взяла за правило в таких случаях выше задирать нос.

— Не говорите глупостей. Истерики портят внешность, потворствуют худшим качествам и в конечном счете бессмысленны.

Как и следовало ожидать, Гарри засмеялся.

— Я хочу, чтобы вы знали, — сказал он, и на его лице вдруг появилось выражение неуверенности. — Если я не посчитаю, что вы в опасности, я никогда не открою дверь без вашего разрешения. Только вы сможете принять такое решение. Не я.

Его слова проникали в ее сердце, отчего ей вдруг стало трудно дышать. Кейт моргнула, уверенная, что неправильно поняла его.

— Выходит, если я никогда не открою дверь, это вас устроит.

Гарри многозначительно улыбнулся.

— Я бы не зашел так далеко, чтобы сказать — меня это устраивает. Но я попытаюсь.

Кейт не сводила с него глаз, не зная, верить ли ему.

— Спасибо, Гарри. Это для меня главное.

— Что меня пугает. — Слегка наклонив голову, он улыбнулся медленной улыбкой. — Я должен предупредить вас, что оставляю за собой право попытаться изменить ваши намерения.

Кейт покраснела.

— Почему? Вы знаете, что я не…

Гарри взял ее за руку.

— Вы никогда не узнаете этого наверняка, если не попытаетесь.

— Я пойму, что… — Господи, она не могла поверить, какой неопытной она себя почувствовала. — Что вы неизбежно найдете себе утешение на стороне.

Гарри не замедлил с ответом:

— Посмотрим, что у нас получится. Однако вам следует знать, что настанет день, когда я захочу детей, семью, такую, как у моих родителей. — Он пожал плечами. — Я не уверен, что готов отказаться от этого намерения.

Кейт не знала, что ответить. Его слова вызвали у нее панику, страх, зависть и, удивительно, желание. Она хотела того же, что и он. Но это была мечта, от которой она отказалась много лет назад. Она не представляла, как воскресить ее. Она отдернула руку, как если бы хотела оградить себя от своих желаний, и сразу почувствовала свое одиночество.

— Хорошо, — сказал он, как если бы предыдущего разговора не было. — У меня назначена встреча в Хорсгардзе[9], после этого я повидаюсь с некоторыми своими друзьями. Я увижу вас завтра?

Кейт улыбнулась.

— Поскольку это мой приемный день, не вижу, каким образом вы сможете избежать встречи.

Он кивнул.

— Пусть Финни всегда будет под рукой.

И, не добавив ни слова, поцеловал ее.

На этот раз Кейт ожидала этого. Когда он потянулся к ней, она не отстранилась. Когда он положил руки так, чтобы поднять к себе ее лицо, она встретила его взгляд. А после того как он поцеловал ее, быстро и ласково скользнув по губам, не отпрянула. Она никогда не испытывала такого тревожного, трепетного чувства, с которым он оставил ее, никогда еще так не билось ее сердце. Она, конечно же, не призналась себе, что ничего не имела бы против еще одного поцелуя.

— Видите? — сказал Гарри. — Не так уж плохо.


Прошло минут двадцать, а Кейт все еще была во взбудораженном состоянии. Бивенс только что надела на нее персиковое, с зеленым, платье-тунику, когда раздался быстрый стук в дверь. Кейт сразу узнала этот стук.

— Входи, Трэшер! — крикнула она, оправляя юбки, пока Бивенс завязывала ленты.

Дверь распахнулась, Трэшер заспешил к ней, вид у него был непривычно серьезный.

— Парни, которые разбросали книги в вашей библиотеке, сейчас едят, там другая смена. Они принесли с собой вот это.

И с замысловатыми движениями, которым он явно научился у Чаффи, мальчик расшаркался и вручил ей сложенную бумагу.

Кейт с улыбкой приняла ее.

— Когда-нибудь из тебя выйдет хороший дворецкий, Трэшер.

Мальчик, почти такого же роста, как Кейт, засопел.

— Если бы. Я больше гожусь для карет.

Прежде чем она смогла ответить, он исчез. Кейт развернула письмо и увидела подпись Дрейка.

«Письмо получено. Мы ищем. Пожалуйста, поставьте в известность Лиджа».

Кейт уставилась на эти слова, как если бы они были зашифрованы. Письмо?

Господи. За всем, что происходило, она забыла о поручении, которое дала Маджу накануне вечером. Бедная леди Риордан.

«Поставьте в известность Лиджа». О нет. Сейчас, когда она думала об этом, ей хотелось предоставить Дрейку решать судьбу леди Риордан. Он не стал бы переживать, если бы Кейт сочли сумасшедшей. Кейт не знала, как поведет себя Гарри.

Она повернулась к двери и остановилась. Она все еще чувствовала себя слишком слабой, чтобы говорить с ним об этом. Плохо уже то, что по ее телу разливалось желание, оно начинало гореть от одного его присутствия в комнате. Хотелось снова оказаться в кольце его рук, хотелось, чтобы он защитил ее от боли. Кейт не хотела выходить за него замуж; она ни за кого не хотела выходить замуж. Однако начинала тосковать, когда он уходил.

Что будет, если Гарри решит, что она на самом деле сошла с ума? Кто-нибудь наверняка выскажет такое предположение. Может быть, все обернется не так уж плохо.

— Вы идете или нет? — вопрошала Бивенс с бриллиантами в руках.

Сделав глубокий вдох, Кейт прошла через будуар к спальне Гарри. Стукнув один раз, она открыла дверь в его гардеробную. И замерла. Перед ней стоял Гарри — полуобнаженный.


Глава 15


Она видела его обнаженным и раньше, думала Кейт. Конечно.

Но тогда он лежал на спине. Спал. Сейчас его ноги были напряжены, как если бы он стоял на палубе парусника, его мышцы были в движении.

На нем были только форменные брюки, одна рука была у него над головой, другой, в которой была тряпочка, он тер у себя под мышкой. Ей следовало бы прийти в замешательство. В конце концов, она вошла без разрешения. Но каким-то образом вид воды, стекавшей по его ребрам, этой сильной поднятой руки и обнаженного, покрытого легкими волосками широкого торса, проник в самую ее глубину, в колени, в кровь, которая бросилась ей в лицо.

Господи! Она не могла оторвать от него глаз. Она не могла дышать. Все, о чем она могла думать, — о том, что он обещал соблазнить ее, увлечь в свою постель.

— Когда я приглашал вас, — в конце концов заговорил Гарри, — я не ожидал, что вы так быстро поймаете меня на слове.

Кейт покачала головой:

— Я… я…

Когда он медленно опустил руку вдоль туловища, она наконец увидела, какой озорной была его улыбка. Она заметила, что Гарри не вытерся, на коже оставалось мыло, и ей вдруг захотелось схватить полотенце и самой сделать это. Она чувствовала, каким хриплым стало его дыхание. Или это она так задышала?

Гарри схватил полотенце и вытерся.

— Извините, Кейт. Что вы хотели?

Она кашлянула. Ей пришлось сцепить пальцы, чтобы удержаться и не дотронуться до него.

— Прошу прощения. Мне следовало… хм…

— Вы постучались.

— …подождать.

Кейт могла бы поклясться, что кожа у нее завибрировала; она могла слышать свой пульс, а ее груди, казалось, приподнялись под шелком платья. Она вдруг стала чувствительной ко всему. У нее появилось необъяснимое желание потереться о грудь Гарри, как кошка, которая хочет, чтобы ее погладили за ушками, и это испугало ее.

— Кейт?

— Хмм?

— Мне необходимо этим вечером быть в Хорсгардзе, — сказал он, хватая рубашку и надевая ее через голову, — а я не могу поехать, пока не оденусь. Может ваше дело обождать?