— Ну как? Ведь хорошо?

Он становился твердым от их совместного тепла.

Она лежала застывшая, вытянув руки вдоль тела.

— Надеюсь, вы не ждете, что я засну. Я не могу спать в темноте.

— И прекрасно. — Гарри пожал плечами, старательно не двигаясь с места. — Я вообще не засыпаю.

— Я убедилась в этом. Велите Маджу не сидеть под вашей дверью. Он тоже совсем не спит, — раздраженно сказала она.

— Я говорил. Это ничего не изменило.

Они некоторое время полежали рядом, и вдруг Кейт вздохнула.

— Мне нравился пудинг с коринкой, который пекла ваша мама.

Гарри надеялся, что она не заметила, какое облегчение он испытал.

— Она получила за него приз на ярмарке графства.

Снова последовало молчание, на этот раз оно длилось меньше.

— Она здорова? Я больше никогда не возвращалась туда.

— Она процветает. С тех пор как я последний раз видел ее, она, наверное, раздалась еще на дюжину килограммов. Она теперь готовит для всех своих внуков.

Он почувствовал, как Кейт повернула голову.

— Внуки… о, ну да. Конечно, все повзрослели.

— Все, кроме Кэрри. Она надеется на кого-то получше, чем Перси Кливер.

Кейт тихонько засмеялась.

— Сын мельника? Передайте, если ей нужен чемпион, я буду рада помочь. Перси весил больше вашей матушки, когда ему было десять лет.

— Скажете ей сами, когда встретитесь с ней. Вы ведь не считаете, что я могу жениться и не похвастаться вами?

Гарри почувствовал, как она сжалась, и захотел дотронуться до ее руки.

— Кейт, я не могу лишить мою мать удовольствия видеть меня женатым человеком.

Кейт не ответила. Гарри вспоминал время, когда она заглядывала в кухонную дверь, как если бы не могла жить без крепких объятий его матери. Он часто задумывался, что дочь герцога нашла в их безалаберном доме у мельничного пруда. Позднее он недоумевал, как она могла так легко отказаться от всего ради того, чтобы наскоро покувыркаться с грумом.

— Почему вы не сказали мне, Кейт? — спросил Гарри прежде, чем смог придержать свой язык.

Она взглянула в его сторону:

— Не сказала вам что?

Он перевел дыхание. Он не мог поверить, что начал этот разговор. Но он многие годы хотел знать это. Ему нужно было понять это прежде, чем сделать следующий шаг и решить, каким должен стать их брак.

— Ребенок, Кейт. Почему вы ничего не сказали мне о ребенке?

Он ничего не мог с собой поделать. Он смотрел ей в глаза и ожидал увидеть в них неуверенность, вину, гнев. Может быть, негодование из-за того, что ее заставили вспомнить о злодеянии, которое она совершила.

Кейт была в недоумении.

— О каком ребенке?

Ему захотелось потрясти ее.

— Пожалуйста, Кейт. Пришло время сказать друг другу правду. Вы хотели, чтобы я женился на вас тем летом, чтобы ребенок Джорджа не был незаконнорожденным.

Он хотел видеть ее реакцию. И она снова удивила его. Она не дала ему пощечину, не отпрянула, не залилась слезами, как если бы они могли смыть его гнев, вызванный ее старыми грехами. Она только моргала, глядя на него, как если бы он говорил что-то бессмысленное.

— Какой Джордж?


Глава 11


Гарри подавил вспыхнувший гнев. Он сел, повернулся к ней.

— Я устал играть в эту игру, Кейт. Если вы не хотите говорить об этом сейчас, так и скажите мне.

Она продолжала смотреть на него, как если бы он говорил на хинди.

— Я ничего не имею против нашего разговора, Гарри. Я просто не могу понять, о чем это вы.

Ее слова заставили его вскочить с кровати. Повернувшись к ней боком, он протянул руку:

— Идите сюда.

Она вздрогнула.

— Идти куда?

— Я не могу сражаться с вами, когда вы лежите.

Она отодвинулась назад.

— Сражаться? Я не хочу сражаться.

— Тогда обсуждать. Выяснить, наконец.

Потеряв терпение, Гарри подхватил ее вместе с одеялом и усадил в одно из кресел.

— Начинайте. Я после вас, — предупредил он.

Чтобы немного успокоиться, он нагнулся и разворошил огонь в камине.

Кейт воспользовалась этим, чтобы вскочить и попытаться убежать.

Гарри поймал ее и толкнул обратно в кресло.

— Я сказал вам сидеть, — выпалил он, склоняясь над ней. — Я понимаю, Кейт. В самом деле понимаю. Вы были в отчаянном положении. Я вас не виню. Я только хочу понять.

— Понять что?

Кейт заводила его в тупик. Он бы понял отрицание. Он бы понял совершеннейшую выдумку. Но странное выражение разочарования в глазах Кейт подтолкнуло его к тому, чтобы засомневаться в своих предположениях.

— Почему на самом деле вы умоляли меня жениться на вас, Кейт? — спросил он, садясь напротив нее.

— Я знаю это очень хорошо. Я любила вас. А мой отец хотел выдать меня замуж за Мертера.

— А как же Джордж?

— Джордж? Какой Джордж?

Гарри изо всех сил старался не сорваться.

— У вас был грум по имени Джордж.

— Ну да, разуме… — В ее глазах отразились смятение, гнев. — О Господи, — выдохнула она. — Вы сказали — ребенок Джорджа?

Вдруг она показалась ему невероятно хрупкой, больно обиженной чем-то, чего он не мог даже понять, и это лишало его сил.

— Боюсь, вам придется объяснить это мне, Гарри, — сказала она, и ее голос стад опасно высоким. — Простыми словами. Почему, как вы считаете, я просила вас жениться на мне?

Гарри вздохнул.

— Зачем притворяться, Кейт. Ваш отец рассказал мне.

— Рассказал вам… что?

Гарри встал и заходил возле камина. Ему ужасно не хотелось говорить это напрямик.

— Он признался, что вы были неразборчивы. Что вели беспорядочную жизнь.

— Неразборчива. — Она безрадостно засмеялась. — Вы, конечно, поверили ему. В конце концов, вы-то уж лазали мне под юбки.

— Не будьте грубой.

У нее не хватало дыхания.

— Грубой? Вы только что назвали меня потаскухой.

— Ваш отец назвал вас…

Гарри запнулся, увидев нарастающее страдание в ее глазах.

— Что еще он сказал? — спросила она глухим голосом.

Гарри отвернулся, не в силах смотреть ей в лицо.

— Он сказал, что с вами было… не все в порядке. Что вы были неуправляемы. Это так? — Он глянул через плечо и увидел, что она смотрит на огонь. — Неуправляемы. Пожалуйста. Я хочу понять. Я знал вас только одно лето.

Кейт снова засмеялась, на этот раз звуки ее смеха были похожи на скрежет.

— О, Гарри. Теперь вы хотите понять. Вам не пришло в голову просто спросить меня еще тогда? — Кейт перебирала бахрому на конце одеяла, неотрывно глядя на свои пальцы. — Неуправляемая. — Она вздохнула. — Откуда мне было знать? Не думаю, что я была неуправляемой, но, в конце концов, разве мне судить? Я помню, я всегда старалась убежать, чтобы увидеть отца. И каждый раз мои няньки и учительницы получали выговор, так что могу представить, что они чувствовали. Но отец оставлял наказание им. Нянечка Додд предпочитала библиотеку. Она заставляла меня стоять с книгами на голове. Это мисс Фрейзер, учительница, додумалась до «норы»[8].

Гарри посмотрел на нее:

— «Нора»?

Она неприязненно взглянула на него:

— Да. В библиотеке.

Он сел в кресло рядом с ее креслом.

— Вас закрывали в «норе»?

Кейт пожала плечами, подтянула одеяло выше.

— Когда Фрейзер поняла, что мое пребывание в библиотеке только помогает мне учить латинский, она решила, что «нора» — идея получше. Не так много книг.

Гарри видел, что она дрожит, и чувствовал себя ужасно.

— Я думал, это был ваш муж…

Кейт подняла на него глаза:

— Кто поспособствовал моему особому отношению к темноте? О нет. Хотя он с радостью воспользовался открывшимися возможностями.

— Но ваш отец…

Кейт снова смотрела вниз.

— Я уверена, он не знал об этом.

Гарри никогда бы не назвал Кейт Хиллиард уязвимой, ранимой. Однако он представил себе одинокую, напуганную маленькую девочку — и ему стало больно за нее. Он вспомнил, как в первый раз увидел ее, крадущуюся на задворках Грейнджа, неуверенную, пугливую, как молодой олененок. Тогда он подумал, что это одна из сироток из находившегося неподалеку работного дома.

Она продолжала, как если бы Гарри вообще не было в комнате:

— В конце концов я поняла, что мой отец просто не хочет видеть меня. Однажды я спросила его почему. — Она продолжала быстрыми движениями перебирать бахрому. — Это был единственный раз, когда мой отец ударил меня.

Гарри казалось, что тем летом он повстречал эльфа: распущенные волосы, запачканные юбки, глаза, искрящиеся смекалкой и озорством. У нее была такая проказливая, сияющая улыбка.

— Вы казались такой счастливой, — сказал он. — Такой бесстрашной.

Кейт бросила на него быстрый взгляд, потом снова стала смотреть на огонь.

— Я и была. Что заставило вас думать, что у меня был ребенок от Джорджа? — спросила она, не поднимая глаз.

Гарри подошел к окну и смотрел в пустую темноту.

— Ваш отец сказал мне. Он сказал, вы все лето бегали к Джорджу и неизбежное произошло. Что он был только… последним.

Мрачный, жутковатый хохот вырвался из нее.

— И мой отец поклялся в этом?

— Конечно. Почему бы еще, как вы думаете, я поверил ему?

Повернувшись, он увидел, что Кейт качает головой.

— Разумеется, — сказала она очень спокойным голосом, глядя в никуда. — Почему бы еще?

Гарри простоял так несколько долгих минут, но она не произнесла больше ни слова.

— Кейт?

Она не ответила, она его вообще не замечала. Она продолжала качать головой, глаза у нее были яркими и прозрачными, лицо странным образом вытянулось, как если бы состояло из одних костей, обтянутых кожей. Но когда он подошел к ней, она отодвинулась, крепко сцепив лежащие на коленях руки. Она была похожа на брошенного ребенка.