— Вы на самом деле здесь? — спросила она, все еще прячась за опущенными веками.

— На самом деле. Вам лучше?

Кейт чуть не рассмеялась. Она еще слышала заунывное бормотание в своей голове. И еще какой-то голос. Она вслушалась, но он пропал, остался в углах дома для душевнобольных. По какой-то причине этот голос преследовал ее, как если бы ей следовало запомнить его.

Нет. Ей ничего не надо помнить о том месте. Ей надо упрятать память о нем как можно глубже — как она делала всегда.

— Я чувствую себя прекрасно, — сказала она, как если бы так и думала. — Прекрасно.

— Где вы были только что?

— Там, где я была в безопасности, — зашептала она, снова испугавшись.

— Я думал, что вы постараетесь не спать и быть начеку, — сказал Гарри, отчего-то испытывая боль. — Чтобы быть готовой пуститься в дорогу.

Кейт открыла глаза.

— Зачем?

Он нахмурился.

— Я сказал вам, что приеду.

— Вы уже говорили мне это раньше.

Она сказала это без всякого злого умысла. Просто это была правда. Но Гарри похолодел. Он долго не мог пошевельнуться, лицо его стало каменным.

— Вы не ожидали, что вам удастся выбраться оттуда?

— Нет. И как я могла ожидать? На мою защиту могла бы стать Би, все мои люди. Но кто станет слушать путаные слова старой женщины и прислугу, большую часть которой я спасла от тюрьмы?

— Разве нет ни одного человека, на которого вы могли бы положиться?

Она засмеялась, как если бы Гарри сказал что-то забавное.

— Господи, нет. Я поняла это давно.

— Понимаю.

Его голос был сдержанным и сухим, и Кейт услышала в нем облегчение. Видит Бог, он не хотел, чтобы она рассчитывала на него. Никто не хотел.

И прежде чем Гарри произнес еще что-то, Кейт спустила ноги и села прямо. Оказалось, она сидела на чугунной скамье в своем саду, все еще одетая в серовато-голубое платье из дома для душевнобольных. Она чувствовала запах того места, это не был запах цветов и свежего воздуха. Так пахли безумие, ярость и отчаяние. Снова шепот, на краю памяти: «Вы должны выслушать…»

— Мне нужно переодеться, — сказала Кейт, дрожащими пальцами дергая за лиф.

Кожа у нее снова зудела, волосы словно окунули в масло, ей казалось, будто она распадается на части. Она рассматривала свои дрожащие пальцы, как если бы не узнавала их.

— Вы переоденетесь, — пообещал Гарри, помогая ей сесть. — Только сначала нам нужно немного поговорить.

Кейт потрогала яркое желтое покрывало, которым кто- то укутал ее.

— Поговорить. Нет, я не хочу говорить. Я хочу принять ванну.

Ей необходимо было вернуть себе самообладание и закутаться в него, как в шубку. Ей нужно вспомнить тот голос.

Нет, она не будет вспоминать его.

Может быть, гадала она, так чувствовал себя Джек Грейсчерч, память которого без конца отказывала ему? Но нет, решила она. Джек не мог вспомнить. А она не хотела.

— Вы должны присутствовать, Кейт, — сказал Гарри, вставая. — Мы составили план.

Она засмеялась.

— Вот что мне больше всего нравится в «повесах». Дайте им час и коробку сигар, и они выйдут из кабинета, готовые сражаться при Ватерлоо. О каком плане идет речь?

— Как спасти вас от вашего брата.

Кейт почувствовала — что-то накренилось внутри ее, словно в неустойчивую чашку влили свинец. Зная, что кажется безумной, она захихикала.

— Мой брат. Вы. «Львы». Гарри, я не знаю другой женщины, которую бы так настойчиво преследовало множество людей. Наверное, мне пора уехать в деревню и заняться вязанием шарфов для бедных. Может быть, это вызовет всеобщее умиротворение и обеспечит мне место на небесах.

— Сомневаюсь. Кейт, вас надо защищать, на этот раз вы нуждаетесь в помощи.

Она кивнула:

— Я думала об этом. О том, почему я стала мишенью. — Она принялась рассматривать одеяло, расправлять его на коленях, как если бы это помогало ей приводить в порядок мысли. Как если бы ее движения могли заново перечертить линию ее жизни. — Я много думала над этим, Гарри. Но я представления не имею, что от меня понадобилось «львам».

— Я знаю.

Кейт подняла голову и взглянула на него.

— Вы знаете?

Гарри выглядел таким смущенным, как ей и представлялось.

— Шредер поверила вам, а мне известно, что у нее безупречное чутье.

Ей хотелось смеяться. Какой-то абсурд, в самом деле. Почему она чувствует облегчение от того, что он в конце концов поверил ей? Это смутило ее и развязало язык.

— Прекрасно. Но я могу помочь узнать, в чем дело. У меня большой круг знакомств. Я могу побеседовать с каждым из знакомых в вашем присутствии с тем, чтобы вы сами сделали вывод, не является ли что-то в нашем разговоре подозрительным. И дядя Хиллиард. Мы уже знаем, что он «лев». Почему бы мне не помочь вам обыскать его дом? Он никогда не любил меня, но его слуги были ко мне куда снисходительнее. Я знаю, они впустят нас в дом.

— Диккан уже организовал там поиски.

Кейт одобрительно закивала:

— О. Очень хорошо. Это замечательно. А что насчет дядюшкиной конторы в Слоу? Это совсем рядом с Лондоном, там могла происходить большая часть встреч, вам не кажется? Мы с Би там бывали… — Внезапно она вскинулась, схватила Гарри за руку. — Боже! Би. Она цела? Никто не причинил ей вреда?

Она уже была на ногах и поворачивала к дому, когда Гарри поймал ее за руку.

— Кейт. Она в доме. С ней все в порядке. Понимаете?

Би действительно была в доме, с бледным мятым лицом она стояла у окна библиотеки, зажав в кулачке носовой платок. Сердце у Кейт сжалось.

— Я должна пойти к ней.

Гарри отказался отпустить ее.

— Сначала надо уладить другое. Я поставил людей следить, не появится ли Аксман Билли. Никому не удастся проскочить незаметно. Но вам все еще угрожает ваш брат.

Кейт задрожала. Гарри прав. Эдвин не будет сидеть спокойно, зная, что она вышла из-под его контроля. Может быть, им с Би лучше уехать. На континент или в Вест-Индию. Или передать Исткорт деревне — просто чтобы до него не дотянулись руки Эдвина, а затем они с Би смогут исчезнуть…

— Кейт, — сказал Гарри, поворачивая к ней лицо, — вам нужен муж.

Она отпрянула, словно ее ударили.

— Что? О нет, спасибо. У меня уже был один. У нас не сложилось.

— С этим вам не придется иметь дело. Вы должны будете только взять его имя, и ваш брат потеряет право распоряжаться вами.

Кейт засмеялась, паника сжимала ей грудь.

— Чье имя? Ваше?

Гарри не улыбнулся.

— Так я сказал вашему брату.

Кейт попыталась отодвинуться подальше.

— Не будьте смешным. Никто не поставит вам в вину такое нелепое заявление. Я уж точно не собираюсь требовать от вас такой жертвы.

— Зато я требую, — возразил он со свирепым видом. — Для меня это дело чести.

Кейт охватил ужас.

— О, этого не может быть. Вам ни к чему оказаться привязанным ко мне на всю жизнь. Вы сами говорили мне. Вы хотите быть свободным. Это разрушит ваши планы.

Она взглянула на него в тот самый момент, когда в его глазах мелькнул голодный блеск, мелькнул — и пропал.

— В действительности не совсем так. Вы будете жить своей жизнью. Я своей.

Она затрясла головой:

— Я все равно буду вашей собственностью. Нет, спасибо, Гарри. Меня вполне устраивает самой отвечать за свои поступки. — Она перевела дух, подождала, пока сердце перестанет совершать скачки. — Нет, нам надо придумать что-нибудь другое. Ко мне благоволит Принни.

— Он задолжал вашему брату несколько тысяч фунтов.

— Архиепископ Кентерберийский — мой кузен. Он заступится.

— Если дело идет о крещении и причастии. Но не в канцлерском суде, в котором ваш брат добивается передачи ему вашего имущества.

Кейт поднялась на шатких ногах, колени у нее подгибались. Гарри хотел прийти на помощь, но она оттолкнула его и схватилась за спинку скамейки. Она подхватила одеяло как раз в тот момент, когда оно чуть было не сползло на землю.

— Я подам на Эдвина в суд, — сказала она, делая несколько неверных шагов по дорожке.

Ей очень не нравилось, что у нее сильно дрожали руки, что она шла так, словно ей было восемьдесят. Если ей предстояло оказаться в заточении, как бы ни называлось заведение, куда ее поместят, она должна быть сильной.

— У вас нет времени, — сказал Гарри с сочувствием. — Вам не показалось подозрительным, что ваш брат появился сразу же после попытки убить вас?

Кейт остановилась, гравий хрустнул под ее ногами.

— Вы считаете, что он «лев», потому что он пытался отправить меня в заточение? — Она засмеялась. — Гарри, он хотел избавиться от меня с тех пор, как я упустила свору его гончих, мне тогда было шесть лет. Ничего нового.

— А картина? Кто-то нарисовал эту картину и позаботился, чтобы ваш брат увидел ее. Я думаю, кто-то очень хорошо знал, что он использует ее как повод отправить вас туда, откуда о вас никогда не долетело бы никаких вестей. Ваш брат воздерживается от попыток немедленно возвратить вас в Ричмонд-Хиллс по единственной причине — он думает, что вы уже замужем.

Кейт открыла рот, но тут же закрыла его, не зная, что сказать. Гарри прав. Она может навсегда исчезнуть в том ужасном сумасшедшем доме, став жертвой зависти и жадности Эдвина.

На миг она снова оказалась в темноте, снова слышала тот шепот, ощущала надвигающийся страх. «Они никогда не выпустят нас». Они и не выпустили бы.

И все же она покачала головой.

— Я уже доверилась вам. — Ее голос был непозволительно резок. — Спасибо, но нет. Я не выйду за вас замуж.

— Но вы уже замужем за мной, — сказал он, становясь перед ней. — По крайней мере так написано в специальном разрешении, на котором Джош Уилтон и Чаффи Уайлд поставили дату бракосочетания Оливии и Джека Грейсчерч. Они сейчас в передней гостиной вместе с Йеном Фергюсоном.