— Что ты здесь делаешь, Марлоу? — испуганно спросила женщина и неуверенно шагнула вперед.

— Неужели ты соскучилась без меня в постели, дорогая? — с сарказмом поинтересовался он. — Не могу сказать, что я у меня сегодня есть настроение для нежностей.

— Почему здесь нет Стефана? — не отступала она.

Кэтрин пыталась привлечь к себе внимание женщины, но злые глаза Констанции были прикованы к Марлоу.

— Стефана нет потому, что он спит. И мне не хотелось бы его тревожить. Я только пытался выяснить у Кэтрин, кто позволил ей дать тебе эти очаровательные травки?

Констанция взглянула на мешочек и, выхватив его из рук Марлоу, прижала к груди, словно любимое дитя.

— Где ты взял это? — прошипела она. — Неужели кто-то из твоих приспешников обыскивал мою комнату?

— Значит, получила это от Кэтрин?

— Нет, — спокойно ответила Констанция. Хладнокровно взглянув на девушку, она добавила: — Эта маленькая эгоистичная дрянь ничего не давала мне.

Кэтрин была настолько увлечена спектаклем, который разыгрывала Констанция, что даже не рассердилась за несправедливые слова. Она наконец поняла, что совсем не знает эту женщину.

— В этом мешочке, — спокойно продолжала Констанция, — я храню засушенные цветы, Марлоу, а не колдовские травы.

От неожиданности он вскочил. Его лицо выражало недоверие и разочарование.

— Засушенные цветы?

— Да. Каждый раз, когда ты дарил мне цветы, — мастерски продолжала играть свою роль Констанция, — я сушила их и хранила в этом мешочке. Как видишь, за пятнадцать лет я смогла собрать совсем немного.

В мерцании свечей Кэтрин рассмотрела в ней то, чего не замечала прежде. Чувство собственного достоинства делало ее лицо почти прекрасным.

— Но они пахнут иначе, чем те, что я дарил тебе, — возразил Марлоу. Он подошел к ней вплотную и зло прошипел: — Если ты покрываешь колдунью, то заплатишь за это.

Женщина тихо потупила взор.

— Ты же знаешь, я никогда не пойду против тебя. Я говорю правду.

Марлоу был настолько разочарован неожиданным вмешательством, что яростно сжал кулаки.

— Мне надоела эта болтовня. — Он повернулся к Кэтрин. — Но я не пожелаю вам спокойной ночи, пока не предупрежу о том, что ждет вас после свадьбы.

Кэтрин напряглась.

— Я вижу, ваши глаза ожесточились! Стефан, конечно же, хвастал своим благородством, не так ли? — Марлоу положил руку на спинку ее стула и почти прошептал: — О том, что наша мать его не любит, а меня боготворит? И вы умираете от жалости к нему, как все женщины, которые были у него до вас? Может быть, он говорил вам о любви и чести? Так знайте, что он всегда с легкостью произносил красивые слова!

Кэтрин онемела. Она не понимала, откуда Марлоу мог знать, о чем рассказывал Стефан? Ее уверенность пошатнулась.

Европа видела, что Кэтрин нуждается в помощи, но ее слова заглушила огромная рука Крамера. Констанция нервно вздрогнула.

— Вы будете это отрицать? — настаивал Марлоу, все больше возбуждаясь. Его слова, казалось, царапали нежную кожу девушки.

Кэтрин молча кусала губы. Боясь посмотреть Марлоу в глаза, она терла на халате маленькое пятнышко.

— Конечно же, ты не станешь этого отрицать! — продолжал Марлоу. — Не стоит обманываться философскими бреднями моего братца. Я слышал его любовные клятвы, после которых он тут же отправился во Францию, где развратничал с двумя или тремя шлюхами одновременно.

— Держись, Кэтрин! — убитым голосом сказала Констанция.

Марлоу не обратил никакого внимания не жену, он наслаждался достигнутой целью. Он видел, как роза увядает, и продолжал:

— Он не любит тебя и вообще не знает, что такое любовь. Ему лишь нравится облекать все в красивые формы и слова. Единственное, чем я отличаюсь от него, что не болтаю о таких понятиях, как верность и любовь. И в этом я честен.

Проследив за полетом ястреба, Марлоу подошел к девушке и крепко обнял ее. Кэтрин качало от головокружения, и все попытки оттолкнуть его были тщетны.

— Кэтрин, — настойчиво прошептала Констанция, не думая об унижении, которому подвергал ее муж. — Помни, без этого — мы ничто.

Марлоу не понял скрытого смысла этой фразы.

Забыв об оскорблениях, которые нанесла ему девушка, он смотрел на нее с вожделением. Он приник к ее рту и настойчиво пытался раздвинуть языком ее губы.

Изо все сил Кэтрин отталкивала его, но Марлоу не отпускал ее. Его не интересовала ни ее честь, ни добродетель, ни оскорбленное достоинство жены. Когда Кэтрин начала задыхаться, у нее не было другого выхода, как укусить его. На его губах показалась кровь.

— Ты — дьявол! — взревел Марлоу, схватившись за рот. — Ты укусила меня! Такого не позволяли себе даже французские шлюхи! Я не прощу тебе, девка, такого неуважения ко мне! Скоро ты узнаешь, кто хозяин этого замка, и будешь ползать на коленях, моля о прощении.

С этими словами он толкнул девушку на пол. Желая помочь, Констанция опустилась возле нее на колени.

— Лорд Марлоу! — Под арочным сводом Грейт Холла стоял Рамси. Его лицо было искажено маской ужаса. Рука лежала на рукояти меча. За его спиной стояли несколько вооруженных солдат. — Что здесь происходит? Ваш отец при смерти! Вы позорите его честь.

Марлоу отступил.

Стефан вбежал в Грейт Холл через несколько мгновений. Его грудь была обнажена, а на плечах висел наспех накинутый плащ. Он смотрел на открывшуюся ему сцену и не верил своим глазам. Каждый мускул его тела вздрогнул и напрягся, глаза зажглись неистовой яростью.

— Милорд! — раздался из коридора голос бегущего Гиля. — Граф пришел в сознание! Он зовет сэра Стефана.

Стефан смотрел на распростертую на полу Кэтрин. Европа рыдала и молила его о прощении.

— Рамси! Немедленно пошлите в покои отца своих людей и поставьте караул у двери, — распорядился он.

Марлоу тем временем присоединился к Крамеру и Ботвеллу.

— Это мой замок, Рамси, — сказал он. — И запирать дверь в покоях отца позволено только Стефану. — С этими словами он поспешил за своей охраной. Констанция в слезах убегала прочь.

— Кэтрин! — Стефан подбежал к девушке и бережно поднял ее с пола. — С тобой все в порядке?

Девушка отступила. Словно цветок, склонившийся от ветра, она искала его глаза, остро нуждаясь в их небесной голубизне.

— Я боялась, ты никогда не придешь, — сказала Кэтрин, а про себя подумала: «Мне казалось, ты покинул меня». — Иди к отцу, Стефан. Европа позаботится обо мне.

— Подожди меня здесь. Если отец в сознании, я хочу, чтобы ты была рядом со мной. — Услышав лязг металла, Стефан устремился в покои отца. — Я скоро вернусь.

Девушка стояла в тишине, вытирая испачканные губы и слезы унижения. Марлоу опустошил ее душу. Не столько поцелуем, сколько словами. Стефан предупреждал, что нельзя верить брату. Но о том же предупреждал и Марлоу. Кому же из них можно верить?

Глава 11

Стефан бежал к покоям отца, скидывая с себя плащ. Лязг мечей раздавался все ближе. Сражающихся было пятеро, включая Рамси и Марлоу. Гиль кинул Стефану меч, и он вступил в поединок с Марлоу. Тремя четкими движениями он парировал выпады брата и нанес ему меткий удар, отбросив его клинок в сторону.

— Если я когда-нибудь еще застану тебя одного в обществе Кэтрин, — сказал Стефан, хладнокровно приставив к груди Марлоу свой меч, — я вырежу тебе сердце.

Схватка закончилась. Гиль зашел в покои и тут же появился вновь:

— Милорд, граф Джеймс зовет вас.

— Я иду. Охраняй дверь, Рамси!

— Можешь поговорить с ним, — сказал Марлоу, потирая разбитую бровь. — Но все это закончится очень скоро. И как только стану графом, я выгоню тебя отсюда.

Стефан криво усмехнулся.

— Я знаю об этом, Марлоу.

Перед комнатой графа воцарилось напряженное молчание.

Стефан направился в Грейт Холл и привел с собой Кэтрин. Введя ее в покои, он плотно закрыл за собой дверь. Тяжелое зловоние, распространявшееся по комнате, говорило о неминуемом приближении смерти. Стефан взглянул на побледневшую, сжавшуюся от страха девушку и крепко взял ее за руку.

— Ты уверена, что хочешь остаться здесь? — прошептал он. — Мы еще не одна семья, но может случится, что у тебя не будет другой возможности познакомиться с моим отцом. Мне хочется, чтобы ты была рядом.

Кэтрин медленно подняла глаза, и Стефан увидел ее искренний взгляд.

— Я хочу быть рядом с тобой. Не беспокойся. Иди к отцу, тебе надо поговорить с ним.

Стефан глубоко вздохнул и повернулся к постели умирающего. Трепещущее пламя свечей освещало склонившиеся фигуры священника и врача.

— Стефан? — раздался в тишине слабый голос графа. — Подойди ко мне.

— Я здесь, отец. — Стефан подошел к постели. Кэтрин села на стул.

Опустившись на колени, Стефан поднял слабую руку отца. Она была нежной и мягкой, словно кожа вновь появившегося, еще неоперившегося птенца. «Рождение и смерть… как они похожи. Один приходит в этот мир, а другой…» — подумал Стефан.

— О чем ты думаешь, сынок?

— Я думаю о жизни, — ответил Стефан.

Понимал ли он прежде, как сильно любит отца? Только сейчас, когда долгожданная встреча с ним обернулась неожиданным горем. Как никогда прежде, он осознал, что страшный поступок, который превратил его жизнь в ад, был совершен из-за преданной сыновьей любви. Заглянуть в глаза отца и увидеть в них свет — было настоящим счастьем для Стефана!

Он взглянул на Кэтрин. Девушка сидела неподвижно, словно изваяние.

— Отец, быть твоим сыном — большая честь для меня, — сказал Стефан, улыбаясь больному. — Я горжусь, что прожил свою жизнь рядом с тобой!

Слезы медленно катились по щекам умирающего. Сын обнял его. Он держал его в своих руках, словно маленького ребенка. Сердце Стефана сжималось от боли. Но он будет сильным и проводит своего отца в другой мир, поддерживая крепкими руками. Так же, как его дети когда-нибудь проводят его самого.