Барбара Картленд - Леди и разбойник

Тетушка направилась в спальню.

Пэнси вернула книгу на полку и пошла к себе.

Огромная кровать на массивных ножках с пологом из белого муслина, подвязанным по бокам кокетливыми голубыми лентами, занимала почти все пространство небольшой комнаты. Кровать и мебель привезли для Пэнси из поместья в Уилтшире. Все до боли было ей знакомо. Пэнси неохотно уезжала в Лондон. Конечно, ей хотелось быть представленной ко двору, но в то же время было жаль покидать дом, где провела четыре года после смерти отца.

Дворец вызывал в ней трепет. Многочисленные коридоры, галереи, анфилады комнат, оранжереи ошеломляли ее.

Здесь жил не только король, но и министры, придворные, кавалеры и дамы, священники, слуги – словом, все, кто плотным кольцом окружал трон. Пэнси посетила картинную галерею – великолепное собрание полотен знаменитых мастеров. Чарльз слыл большим любителем живописи. Ей показали благоухающий банкетный зал и позволили одним глазком заглянуть в гостиную, где король будет ужинать, одаривая гостей непринужденной беседой. Дальше следовала спальня, здесь свершалось таинство государственной политики и отсюда можно было попасть в кабинет его величества. В кабинете выставили на обозрение коллекцию часов с эмалью и модели кораблей.

«Сколько сокровищ!…» – восхищенно думала Пэнси. Когда живешь в провинции, такое и представить невозможно.

В богато украшенной королевской часовне она вдруг вспомнила скромную каменную церковь в Стейверли, где по воскресеньям они с тетей отстаивали службу.

Пурпур и золото дворца, роскошное шитье, французские зеркала в золоченых рамах, мрамор, великолепная мозаика, до блеска натертая воском резная мебель, старинные гобелены – было от чего прийти в восторг.

Однако жизнь при дворе, пышная, яркая, через край бьющая весельем, оказалась для Пэнси чуть ли не в тягость. Она часто вспоминала свое тихое поместье. Разве в провинции могли бы обойтись с дамой так жестоко, как сегодня утром это сделала тетя с леди Кастлмэн, отказавшись с ней познакомиться?

А может, именно так и следовало поступить, а она еще просто молода и неопытна? Какие плетутся здесь интриги, какие нешуточные сражения разыгрываются из-за ничтожной обиды! А сплетни! Вот уж не думала и не гадала, что окажется в самой гуще событий и наживет себе врага. Выражение лица леди Кастлмэн говорило красноречивее слов. Ослепительная красавица! Хотя было в ее облике что-то чересчур властное и оттого пугающее, размышляла Пэнси.

Как ей хотелось сейчас очутиться в Уилтшире! Выбежать в сад или промчаться верхом, да так, чтобы ветер в ушах свистел. Рядом несутся спаниели… Или спуститься к пруду, покормить рыбок… Они так забавно суетятся, мелькают яркими брызгами среди лилий. А пение птиц! Можно часами сидеть в оранжерее и слушать их веселое щебетание…

Пэнси подошла к туалетному столику, взглянула в зеркало в золоченой раме и невольно вздрогнула. Ей показалось, что видит чужое лицо: красивое, с матово-белой, как магнолия, кожей, алым ртом, тяжеловатыми веками и огромными, горящими адским огнем глазами. Лицо Барбары Кастлмэн.

– Пора одеваться, миледи! – вдруг раздался голос за спиной.

Пэнси быстро обернулась. Из-под оборок туго накрахмаленного чепца ей приветливо улыбалась Марта. Крепко сбитая, пышущая здоровьем молодка со щеками как румяные яблоки. Ее происхождение ни у кого не вызывало сомнений: только в провинции встречаются такие женщины. Вошла – и будто сразу повеяло свежим сеном и сладким клевером.

– Ты меня ужасно напугала! – вскрикнула Пэнси. – Я не слышала, как ты вошла.

– Вы просто задумались, миледи, – оправдывалась Марта. – Неудивительно, такой красивый джентльмен нанес визит.

– Это всего лишь мистер Рудольф Вайн, мой кузен. Я и не знала, что у меня есть двоюродный брат, пока мы с тетушкой случайно не встретились с ним на террасе, ожидая прибытие королевских особ.

– Давно не видела таких красивых мужчин. Хотя меня это не удивляет, миледи. Стоило вам появиться в Лондоне, как они зачастили один за другим с визитами. Я думаю, сегодня вечером вы многим вскружите голову в новом платье. Я целый день провозилась с ним, спешила закончить.

– Никто и не посмотрит в мою сторону, – смущенно улыбнулась Пэнси. – Ты бы видела, какие красавицы ждали прибытие короля на террасе. И в каких шикарных нарядах!

– Да уж полно, миледи! Вы все равно прекраснее всех, несмотря на их ухищрения. Обсыплются пудрой, размалюются… Хотела бы я посмотреть на них утром, до того как глаза продерут. Да и то сказать, вечером винца попьют, напляшутся, в карты до зари наиграются, тут уж без красок не обойтись.

– И меня не минует чаша сия, если придется соблюдать обычаи двора, – засмеялась Пэнси. – Пора одеваться, нам нельзя опаздывать.

Служанка засуетилась. Пэнси взяла гребень и принялась медленно расчесывать волосы.

– Марта, тебе случайно не приходилось слышать прозвище мистера Люция Вайна? Второго моего кузена? – неожиданно спросила Пэнси.

В зеркале Пэнси могла видеть лицо служанки. Вдруг оно стало белым, как мел, а в глазах появился ужас. Марта перевела дух и, помолчав, произнесла, не подозревая, что хозяйка видит ее лицо:

– Наверное, слышала, мадам.

– Расскажи мне все, что тебе о нем известно.

Марта заколебалась:

– Я ничего не знаю, миледи, совсем ничего.

– Тогда почему ты так разволновалась?

– Да нет… ничего.

– Я хочу услышать правду! Марта, мы столько лет провели вместе. Чем тебя напугал разговор о Люции Вайне? По слухам, его давно нет в живых. А ты вдруг всполошилась?

Марта открыла, было, рот, однако не произнесла ни звука. Не поднимая глаз, она трясущимися руками теребила край передника.

– Ну же, смелее! – подбадривала Пэнси.

– Не могу, миледи, не могу! Не смею!

– Ты что-то знаешь? Поверь мне, если ты мне все расскажешь, вреда от этого никому не будет. Прошу тебя!

Марта все еще теребила передник, уставясь на кромку, словно видела ее впервые.

Наконец еле слышно прошептала:

– Что вас интересует, миледи?

Пэнси, осторожно подбирая слова, произнесла:

– Я слышала, мой кузен Люций скрывается в лесах, ходили слухи, что он разбойник. Это так?

Марта задрожала, но, справившись с собой, также шепотом ответила:

– Может, и так! Слух такой действительно прошел…

– А как называют его? Не бойся, я никому не скажу.

Служанка сглотнула и с трудом выговорила:

– Кажется, миледи, его называют Белое Горло…

– Белоснежное Горло!

Пэнси, схватившись за сердце, едва сдержала крик.

Она была уверена! Люций спас ее от Драйсдейла. Только он мог спасти ее, и никто другой.

Мысли Пэнси, обгоняя друг друга, вихрем проносились в голове. Присев, Марта пыталась расстегнуть серебряные пряжки на ее туфлях. Она долго возилась с ними, так дрожали руки. Пэнси терпеливо ждала, наконец, дотронувшись до плеча служанки, потребовала:

– Марта, ты должна быть со мной откровенна!

Та резко выпрямилась:

– Умоляю вас, миледи, не расспрашивайте ни о чем! Я и так сказала больше, чем следовало. Оставим этот разговор, очень вас прошу! Я всего лишь служанка, позвольте мне спокойно заниматься своими обязанностями.

Она разрыдалась и, к удивлению Пэнси, выбежала из комнаты.

Девушка не могла объяснить странное поведение служанки. Столько лет она знала Марту, однако никогда не видела ее в таком состоянии. Дочь старшего садовника в Стейверли, она начала служить у них еще девчушкой. Ее определили в детскую помогать немолодой няне, воспитывавшей Ричарда и Пэнси в строгости. Когда няня состарилась, ее отпустили доживать век в покое и уюте маленького деревенского домика. Местные жители уважали старушку, даже побаивались ее, и довольно часто советовались с ней, причем слушались беспрекословно.

Марту решили оставить в услужении. Будучи на двенадцать лет старше своей госпожи, она, тем не менее, часто играла с ней в девчоночьи игры. Пэнси к ней очень привязалась.

Марту нельзя было не полюбить за добрый, покладистый характер. Пэнси относилась к девушке скорее как к компаньонке и, переезжая к тетке в Уилтшир, очень обрадовалась, когда служанка согласилась последовать за ней. Раньше обе любили тихую провинциальную жизнь, теперь же сходили с ума от столичной.

Разве можно забыть первое впечатление от Лондона! Пэнси отчетливо помнила, как они подъезжали к раскинувшейся на холмах столице. Вокруг расстилаются луга и поля, подступая к древним каменным стенам, окружающим город. Пьянящий аромат цветов и созревающих плодов, острый запах земли… В отдалении пасутся стада…

После того как миновали городские ворота, голова и вовсе закружилась! Мимо проносились тарантасы и коляски, кабриолеты и экипажи важных господ. А упряжь?! А ливреи! Девушки только охали и ахали. Леди Дарлингтон над ними подтрунивала: «Рты-то закройте, деревенщина! Ничего особенного. Вот во времена моей молодости действительно было на что посмотреть!»

Пэнси восторгалась буквально всем. Какие великолепные наряды! Лифы с глубоким вырезом. Рукава с атласными лентами в прорезях – от плеча до локтя. Широкие, и тоже атласные, юбки. А шитье – глаз не отвести!

По мере приближения к Чэринг-Кросс все больше попадалось ярких вывесок, потом появились уличные глашатаи. «Время – два часа пополудни. Прохладно!» – выкрикивали они, названивая в колокольчики.

Подъезжая к Уайтхоллу, Пэнси порадовалась, что Марта сидит рядом. Взору открылся раскинувшийся на полмили вдоль берега реки дворец, огромный, роскошный, даже пугающий своей помпезностью. Леди Дарлингтон давно все примелькалось, и она не выказывала восторга. Восхищение Пэнси разделяла только Марта. От внимания девушек не ускользнуло ничего, они все подробнейшим образом обсудили.

Скажи кто-нибудь несколькими днями раньше, что у Марты появятся от нее секреты, Пэнси ни за что бы не поверила, назвав это вздором. Ее поразило даже не поведение Марты, а дикий испуг служанки. Можно было подумать, что поблизости скрывается враг, и поэтому она укрылась за стенами своей крепости – и Пэнси нет туда хода.