В переполненном зале суда, зажатая с двух сторон грозными тюремными надзирателями, Пэнси чувствовала себя одиноко и в то же время испытывала облегчение от того, что здесь нет ни одной родной души, которая страдала от бессилия помочь. Если бы в зале находилась леди Дарлингтон, Пэнси было бы намного тяжелее от сознания, что поставила тетушку в такое жалкое, унизительное положение.

«Слава Богу, отец не дожил до этой минуты. Счастье, что Ричард не видит происходящего», – вздохнула Пэнси. Будь брат жив, он бы рванулся на помощь и разорвал петлю, так искусно сплетенную из лжи и ненависти и приготовленную, чтобы набросить ей на шею.

Одиночество было бы полным, если бы не записка, клочок бумаги, согревающий душу и придающий силу. Вся ее жизнь заключена в человеке, которого она любит, и ничего ей не нужно, лишь бы он любил ее всегда! От этой мысли сердце Пэнси учащенно забилось, радость осветила лицо, и леди Кастлмэн, заметив счастливую улыбку на лице девушки, вскипела от злобы. Наклонившись к соседу, она преднамеренно громко сказала какую-то колкость в ее адрес. Только напрасно! Пэнси думала о Люции. Он спасет ее!

Сэр Балсомбе Джонс заканчивал обвинительную речь. Он умел красиво говорить, и в леденящих душу подробностях описал смерть Кристиана Драйсдейла. Прокурор выстроил и обосновал душераздирающее преступление, в котором главная роль отводилась интриганке, вышедшей замуж за влюбленного в нее человека только для того, чтобы завладеть его богатством. Девушка едва сдержала смех. В самом деле, разве не смешно видеть в ней преступницу. Не может быть, чтобы двенадцать присяжных заседателей признали ее виновной в убийстве, ведь в то время ей едва минуло тринадцать.

Пэнси внимательно посмотрела на присяжных, и в душу закралось сомнение. Судя по виду, все они были торговцы, владельцы лавок. Даже при желании на их лицах нельзя было обнаружить признаков ума. Да, скорее всего, они поддержат приговор суда, каким бы он ни оказался. Пэнси поняла, что решающее значение будет иметь точка зрения главного судьи, сэра Далримпла, и стала наблюдать за ним, делая вид, что увлеченно слушает прокурора, сэра Балсомбе Джонса.

Судье было лет шестьдесят. Он был очень худ, лицо с аристократическим носом, проницательный взгляд, брови, сросшиеся на переносице, и резко обозначенные скулы. Выражение лица говорило о нем как о натуре желчной и язвительной. Смуглую кожу лица оттенял светло-серый парик. Длинные пальцы постоянно теребили острый, сильно выдающийся подбородок. Он сидел прямо, откинувшись на высокую спинку стула, всем своим видом давая понять, что власть сосредоточена в его руках. Появившись в зале суда, Пэнси сразу обратила на него внимание и подумала, что, по крайней мере, есть хоть один человек, способный непредвзято оценить ситуацию, человек, олицетворяющий правосудие и способный принимать решения, опираясь на закон.

Как только сэр Балсомбе Джонс закончил обвинительную речь, судья произнес:

– Благодарю вас, господин государственный обвинитель. Прошу ответить, кто представляет в суде подсудимую?

Наступила тишина. Затаив дыхание, все ждали ответа. Судья посмотрел на Пэнси и перевел взгляд на пустую скамью за ее спиной.

– Милорд, – вскочил секретарь суда, – подсудимая настояла, что будет защищать себя сама.

– В самом деле? – бросил реплику судья, в голосе прозвучали недоверие и пренебрежение.

– Леди Пэнси Вайн, – обратился к ней судья, – я правильно понял, что вы по собственному желанию отказались от защиты и будете сами отводить обвинения, вам предъявленные?

– Да, милорд, это мое собственное желание, – спокойно ответила Пэнси.

– Да будет так! – судья говорил отрывисто и резко. – Можете продолжать, господин государственный обвинитель.

– Если ваша честь не возражает, я вызову свидетеля. Позовите сержанта Хигсона.

Секретарь суда выкрикнул имя свидетеля, сержанта Хигсона ввели в зал, и он занял место на кафедре. Пэнси знала, что сержант Хигсон – один из кучеров, которые везли ее в карете в ту страшную ночь. Тогда, при встрече в тюрьме, она сказала мистеру Добсону сущую правду, что не помнит, как выглядел этот свидетель. Сейчас Пэнси с любопытством поглядывала на высокого здоровяка средних лет, с открытым деревенским лицом и копной густых каштановых волос.

Вытянувшись по струнке, он необычайно громко произносил слова клятвы. Пэнси показалось, что Хигсон боится, но старается скрыть страх. Когда же он стал отвечать на вопросы сэра Балсомбе Джонса, все поглядывал на леди Кастлмэн, будто ожидая ее поддержки и одобрения. Только тут Пэнси поняла, каким образом состряпано чудовищное по своей нелепости обвинение.

Сначала сержант Хигсон рассказывал правду о том, что происходило в лесу той злополучной ночью. У Пэнси не было оснований сомневаться в его показаниях. Да ему и не имело смысла лгать. Но вдруг его показания изменились. На один из наводящих вопросов сэра Балсомбе Джонса ответил, что когда его нанимали, он сразу почувствовал: в дороге что-то должно произойти.

Ах, вот куда клонит прокурор! Незначительная поправка к правде – и дело приняло совершенно иной оборот!

Далее свидетель рассказал, что сам мало чего понимал, но его напарник (повезло ему – вовремя умер) заметил тогда, что им хорошо заплатят, если они будут точно выполнять указания и при этом держать язык за зубами. Приехав на постоялый двор «Четыре рыбака», он, Хигсон, и понятия не имел, что его ждет впереди. Господин Кристиан Драйсдейл попросил хозяина дать двух хороших кучеров. Тот поговорил с ним и его приятелем, и они согласились везти господина Драйсдейла, куда их светлость пожелает. А приятель еще до этого говорил, что им хорошо заплатят.

Прокурор принял задумчивый вид, а потом сказал:

– Я бы хотел, чтобы господа присяжные обратили внимание на одну подробность: приятель сказал Хигсону, что им хорошо заплатят еще до того, как несчастная жертва наняла экипаж. Их еще никто не нанимал, и никто в целом мире не знал, кроме двоих, что поездка связана с брачной церемонией. Причем одному из двоих – господину Кристиану Драйсдейлу суждено погибнуть через несколько часов после венчания. Второй человек, посвященный в дело, невеста – женщина, которая сидит перед вами и обвиняется в умышленном убийстве.

Сэр Балсомбе Джонс произнес это с пафосом, потом сделал паузу, чтобы усилить эффект, и стал задавать вопросы дальше.

Сержант Хигсон поведал суду, как он с приятелем подъехали к воротам поместья Стейверли, как в карету села Пэнси и они поехали в церковь. После венчания молодые вернулись в карету, и жених велел как можно быстрее ехать к дому господина Драйсдейла, что неподалеку от Стертфордского прихода. Они ехали довольно быстро, неожиданно их остановили двое разбойников, вышедших из-за деревьев. Это случилось в местечке Дрейсксдайк. Тут Пэнси снова перехватила его взгляд, брошенный на Барбару Кастлмэн. Девушка также заметила, как он облизнул пересохшие губы.

Свидетель говорил без запинки. Но как только сэр Балсомбе Джонс потребовал объяснить, что происходило потом, он начал путаться в показаниях. Двое разбойников остановили карету. Господина Драйсдейла заставили выйти. Кучерам приказали привязать его к дереву. Они бросились выполнять указание. Пока они привязывали, разбойник и леди пошли вместе в лес и что-то понесли туда.

– Вы видели, что именно они туда понесли? – спросил сэр Балсомбе Джонс.

– Нет, сэр.

– Предмет был большой или маленький?

Свидетель не отвечал.

– Кто нес его?

– Разбойник, сэр.

– Не была ли эта вещь похожа на ящик или мешок, в котором могли быть деньги?

– Возможно так, сэр.

Главный обвинитель посмотрел на присяжных:

– Я хочу обратить ваше внимание, господа присяжные, на тот факт, что независимо от того – ящик или мешок, это было нечто тяжелое, и потому предмет нес разбойник.

– Итак, свидетель, – обратился он к Хигсону, – эту вещь унесли в лес, и вы больше ее не видели?

– Не видел, сэр.

– Когда разбойник и леди вернулись из леса, было ли у них в руках что-либо?

– Нет, сэр.

– Не заметили ли вы проявлений дружеских отношений между ними?

Хигсон не ответил.

– Тогда я задам вопрос по-другому. Леди пошла с ним добровольно? Она не сопротивлялась, не была напугана, не боялась его?

– Нет, сэр.

– Не слышали ли вы каких-либо криков?

– Не слышал, сэр.

– Не искала ли леди Вайн защиты от разбойника у мужа или у вас?

– Не искала, сэр.

– По дороге в лес они разговаривали?

– Да, сэр.

Сэр Балсомбе Джонс опять выдержал паузу, чтобы присяжные смогли сообразить, к каким заключениям он старается их подвести.

Далее сержант Хигсон рассказал о том, как разбойник, вернувшись, перерезал веревку, которой Кристиан Драйсдейл был привязан к дубу.

– Господин еще толком не успел понять, что свободен и должен защищаться, как разбойник заколол его шпагой, – заявил Хигсон.

Можно было без труда определить, когда кучер говорил правду, а когда лжесвидетельствовал. Когда лгал – говорил неуверенно, сбивался на боязливый тон, подолгу молчал, заикался. Однако Пэнси понимала: кроме нее, этого никто не замечал, ибо только она одна знала всю правду.

– Ну а после того, как разбойник прикончил господина, что происходило? – спросил сэр Джонс.

– Он пошел в лес.

– К леди?

– Да, сэр.

– Что он сказал?

– Он велел нам вырыть могилу и похоронить господина Драйсдейла.

– И вы это сделали?

– Да, сэр.

Спросив, где брали лопаты и как вел себя в это время другой разбойник, главный обвинитель продолжил:

– Что было дальше?

– Разбойник и леди вернулись из леса.

– Они шли отдельно друг от друга?

– Нет. Рука об руку.

– Они вели себя как друзья?

– Да, сэр.

– Таким образом, после того как тело убитого было закопано, его жена, вдова, вернулась из леса рука об руку с человеком, которому поручила убийство своего мужа, и убедилась, что главная улика исчезла. Как, по-вашему, не потому ли они возвратились вместе как старые друзья?