— Мы отберем у господ рыцарей деньги, коней и вооружение, после чего отпустим на все четыре стороны, — с ухмылкой сказал Дуглас, подъезжая к своим людям. — Пусть отправляются домой пешком и благословляют нашу доброту.

Один из пленных рыцарей, окровавленный, но с дерзким взглядом, крикнул:

— Пусть дьявол вас благословляет! А тебе, Черный Дуглас, я желаю побыстрее отправиться в ад. И не забудь прихватить с собой своих голоногих горцев. Им там самое место.

Удивленный Дуглас дал шпоры коню, подскакал к толпе пленников и всмотрелся в лицо дерзкого воина, осыпавшего его проклятиями. Тот держал свой помятый шлем на сгибе локтя, позолоченные латы были проломлены во многих местах и испачканы кровью; кровь запеклась также на его светлых волосах и гербовой куртке без рукавов, надетой поверх доспехов. Рассмотрев герб, вышитый у него на груди, Дуглас воскликнул:

— А ведь я тебя знаю! Ты — сын графа Уэйкфилда! Молодой человек мрачно кивнул:

— Да, я его сын.

— Коли так, хочу поставить тебя в известность, что на нашей стороне воюет твой родственник. Подойди сюда, Гленлион, познакомься со своим шурином!

— Значит, Гленлион разбойничает вместе с вами? — прищурившись, спросил Уэйкфилд.

— С нами, с нами — можешь, не сомневаться. И стоит в какой-нибудь дюжине ярдов от тебя.

Ах, Дуглас, Дуглас! Чтоб тебя черти взяли — тебя и твое так называемое чувство юмора, подумал Роб, услышав слова командира. Вложив в ножны окровавленный меч, он вышел из строя, подошел к пленникам и холодно посмотрел на Уэйкфилда-младшего, который ответил ему полыхнувшим яростью взглядом зеленых, как у Джудит, глаз.

— Не рано ли ты начал шутить, милорд? Да еще на такую щекотливую тему… — процедил сквозь зубы Роб, повернувшись к Дугласу. Тот расхохотался.

— Рано или поздно Уэйкфилд все равно бы узнал. Так почему не сказать ему об этом сегодня?

— Верните мне мой меч, — пробурчал Уэйкфилд. — Тут дело чести, которое мне хотелось бы уладить, не сходя с места.

Роб, взглянув на его упрямо вздернутый подбородок, отметил про себя, что Уэйкфилд-младший очень похож на Джудит; даже манера вскидывать в гневе голову была точно такая же.

— Ты в плену, и меча я тебе не дам, — наставительно сказал Дуглас, а потом, перегнувшись с лошади, прошептал Робу на ухо: — Сходство просто поразительное. Ты не находишь? — Его голос прерывался от едва сдерживаемого смеха.

— Гореть тебе за твои шутки в аду, Джеймс Дуглас, — бросил Роб без особой злости. Злиться на Дугласа было бесполезно. Упрекам Роба, как и проклятиям Уэйкфилда, он особого значения не придавал.

— Назови свое имя, молодой Уэйкфилд, — обратился Дуглас к англичанину. — Чтобы мы знали, чье вооружение, штандарт и коня захватили.

— Меня зовут сэр Пейтон Лэнгдон, — презрительно оттопырив губу произнес англичанин, наградив Дугласа яростным взглядом.

— Сэр Пейтон, значит? Очень приятно. Желаешь ли ты узнать, как поживает твоя златокудрая сестричка?

Некоторое время англичанин молчал, поигрывая желваками на скулах. Потом наконец кивнул и с иронией в голосе произнес:

— В общем-то я не прочь поподробнее разузнать о ее судьбе. Какие только слухи о ней не ходят. Говорят даже, что она сожительствует с неким дьявольским горцем.

— Неужели с горцем? — со смехом переспросил Черный Дуглас, придержав нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу жеребца. Окружившие сэра Пейтона шотландцы вслед за начальником тоже стали хмыкать и посмеиваться.

Тогда Роб коротко, но веско сказал:

— Твоя сестра в безопасности, сэр Пейтон.

— Но в руках шотландца, не так ли? Роба захлестнул гнев.

— Ты тоже в руках шотландцев, но пока тебя никто и пальцем не тронул. А уж если ты считаешь шотландцев варварами, незачем было отсылать сестру в замок Каддел.

— Будь на то моя воля, сестра осталась бы в Англии, — прорычал англичанин. — А ты, шотландец, будь у тебя хоть капля чести, должен был бы всемерно способствовать ее возвращению в лоно семьи.

— Будь у графа Уэйкфилда хоть капля чести, он заплатил бы за нее выкуп, — бросил Роб. — Но графу, как мне кажется, куда важнее заполучить шотландские земли, нежели вернуть дочь.

— Ложь! — вскричал сэр Пейтон. Сделав шаг назад, он снял с руки кольчужную рукавицу и швырнул на землю перед Робом. Этот жест вызвал одобрительные возгласы его окровавленных и покрытых грязью соплеменников. Роб наклонился и поднял железную рукавицу.

— Спокойно, Гленлион, — сказал Черный Дуглас. Он перестал смеяться, взгляд у него стал серьезным, а лицо помрачнело. — Сейчас нет времени для такого рода забав. И, как это ни прискорбно, ваш поединок придется отложить до лучших времен. — Устремив задумчивый взгляд на молодого англичанина, он добавил: — Оставьте ему что-нибудь из одежды. Но только ему одному. Я хочу, чтобы сэр Пейтон доставил графу Уэйкфилду мое послание. С остальными же пленниками мы поступим так, как решили.

Шотландцы окружили пленных англичан и отвели к обозу. Там их ободрали как липку — отобрали не только доспехи, оружие, ценности и деньги, но и всю одежду, оставив лишь короткие обтягивающие штаны. Роб не без злорадства наблюдал за тем, как полуголые английские дворяне тащились на своих двоих через торфяное болото и поросшее вереском поле, не имея даже сапог, чтобы защитить свои изнеженные стопы от острых камней, сухих веток и прошлогодней хвои. Сэру Пейтону как гонцу вернули тунику и гербовую куртку, но оружие, дорогие доспехи и сапоги сложили в кучу вместе с остальной захваченной у англичан богатой добычей. Присев на обрубок дерева и положив руки на колени, англичанин стал с недовольным видом ждать, когда Дуглас вручит ему послание. Письмо Дугласа отличалось завидной лаконичностью: во-первых, он умел сжато излагать свои мысли, во-вторых, у него было слишком мало приличной бумаги и чернил.

— Проводи его до следующего холма, Гленлион, — сказал Дуглас Робу, вручая свернутое в трубку послание. — Я должен быть уверен, что он доберется до своих в целости и сохранности.

Сверкнув зелеными глазами на Дугласа, сэр Пейтон бросил:

— Я не дитя, и нянька мне не нужна.

— Именно потому, что ты не дитя, сэр, я желаю, чтобы ты был от нас подальше, когда мы, обремененные военной добычей, отправимся в обратный путь к Тайну.

В глазах сэра Пейтона вспыхнуло нечто похожее на интерес, но он никак не стал комментировать сказанное, а поднялся на ноги и неторопливо зашагал в противоположную от шотландцев сторону. Прежде чем последовать за англичанином, Роб вопросительно посмотрел на начальника — не в его привычках было делиться с неприятелем своими тайнами. В ответ на его недоуменный взгляд Дуглас лишь едва заметно улыбнулся, вскочил на коня, после чего взмахом руки указал, куда ему следует идти вместе с пленником. Слегка прихрамывая, сэр Пейтон стал подниматься по крутому склону, обходя камни и сухие колючки чертополоха. Печальное это зрелище — бредущий пешком опоясанный рыцарь, подумал с ухмылкой Роб. Чтобы англичанин прочувствовал свое унижение, Роб не шел за ним, а ехал на лошади. Опять же англичанина было бы куда легче догнать верхом, приди ему в голову безумная мысль сбежать. Было еще довольно рано, солнце ярко освещало окрестные холмы, леса и долины. После непрерывных дождей это казалось настоящим чудом. Неожиданно солнечный луч позолотил светлые волосы Пейтона.

— Можешь не беспокоиться. Бежать я не собираюсь, — бросил сэр Пейтон, не поворачивая головы. — Да я и не смог бы даже при желании. Ведь мои сапоги остались у Дугласа.

— А также твоя лошадь, — напомнил ему Роб.

— Да. И моя лошадь. — Англичанин остановился и, повернувшись, поднял на Роба глаза. — Как поживает леди Джудит? Она здорова?

— Когда я уезжал, все было хорошо.

Наступило молчание. Неожиданно перед глазами Роба пролетела черно-белая сорока, потом вторая. «Одна — на горе, две — к радости», — вспомнил Роб присловье, которое не раз слышал в детстве.

С минуту потоптавшись на месте, сэр Пейтон снова двинулся вверх по склону; за ним на некотором удалении следовал словно тень Роб. Неподалеку от вершины англичанин остановился во второй раз и с любопытством посмотрел на Роба. Роб тоже с интересом посмотрел на пленника. При ближайшем рассмотрении англичанин выглядел несколько старше, чем это показалось Робу вначале. Особенно это бросалось в глаза при ярком свете солнца. Прищурившись, сэр Пейтон сказал:

— В том, что Джудит осталась с кланом Каддел, виноват не один только граф. Король запретил возвращать шотландцам земли, попавшие в руки его английских поданных благодаря смешанным бракам. И если бы леди Джудит вернулась в Англию, ее шотландские владения конфисковали бы.

— А сама леди, ее жизнь и судьба, выходит, не стоят и гроша? — не без иронии осведомился Роб, выгнув дугой бровь. — Ну ничего. Там, где она сейчас находится, ее ценят во сто крат больше, чем на ее так называемой родине.

Сэр Пейтон сделал шаг по направлению к Робу. Тот немедленно положил ладонь на рукоять меча. Он не угрожал, просто хотел напомнить пленнику, кто хозяин положения. Убивать безоружного человека без крайней надобности он бы не стал.

Сэр Пейтон стиснул зубы, на скулах у него заиграли желваки.

— В Англии ее ценят, Гленлион. Не сомневайся. Настанет день, и ты в этом убедишься.

— Мне совершенно не интересно слушать твои речи. Лучше рассказал бы об этом леди.

— Тебе еще придется ко мне прислушаться. — Глаза сэра Пейтона полыхнули зеленым огнем. — И с большим вниманием.

Роб пропустил его слова мимо ушей и указал на крохотные фигурки всадников в долине.

— Там английский разъезд. Спустишься с холма — и ты в безопасности. А вот я тебе безопасности не гарантирую, если мы еще когда-нибудь встретимся.

Когда англичанин стал спускаться с поросшего травой холма, Роб проводил его взглядом, нетерпеливо дернул поводья и, развернув лошадь, поскакал в сторону шотландского стана.

Густой черный дым ел глаза; к небу вздымались огромные языки пламени и мириады алых, похожих на злых светляков искр. Огонь был такой сильный, что казалось, будто полыхает вся равнина, более того — вся Англия. Можно было подумать, что весь горизонт от края до края занавесило зловещей красно-черной шторой.