В любом случае председатель профкома казался интересным и надежным мужчиной. Мы сразу неплохо сработались, и, по правде говоря, в тот момент я не нашла аргументов, чтобы отказаться. Но мои чувства к нему так и не активизировались. Наоборот, они только сильнее впадали в анабиоз.

– Даш, может, закажем суши и десерты, устроим романтик? Ты как?

– Извини Максим, но я не могу. И вряд ли смогу… – грустно улыбнулась, ощущая, как до сих пор кровоточит маленькая ранка в глубине сердца.

– Что это значит? – растерянно прошептал светловолосый мужчина, нервно взъерошив волосы.

– Наверное, я до сих пор не отошла от… Неважно! Извини, что дала надежду. Нехорошо получилось. Мне очень жаль…

– Ясно. Ну что же…

Глава 27

Открыла входную дверь, настороженно прислушиваясь: из кухни доносились оживленные голоса и смех. Вздрогнула, почувствовав смятение – кажется, впервые за последние полгода услышала, как задорно смеётся отец. Интересно, что произошло?

– Всем привет! – натянуто улыбнулась, проходя на кухню, которая по вечерам являлась местом сбора всех членов семьи. Три пары счастливых глаз устремились прямо на меня.

– Дашка, привет! Ты не представляешь, отца взяли на работу во Всероссийский научно-исследовательский институт оптико-физических измерений! – радостно поведал брат, поднимая вверх наполненную до краев чашку с чаем.

– Вау! Поздравляю! Вот это да! – захлопала в ладоши, подбегая к отцу и целуя его в щеку.

– Да, дочка! Причем они как-то сами на меня вышли! Представляешь?! Даже не решился посылать туда резюме… Вот бывает же на свете справедливость!

– Папочка, это такое счастье!

– А я всегда говорила, что ты у меня самый лучший и талантливый! На старой работе еще пожалеют! Еще локти кусать будут, что лишились такого ценного сотрудника! – мама забралась к отцу на колени, крепко обнимая за шею. Они всегда друг друга поддерживали. И в горе и в радости.

– Ну а ты, Даш, чем нас порадуешь? – заговорщически прошептала улыбчивая мать, вперив в меня цепкий взгляд.

– В смысле «чем порадую»? Я же уже говорила, что буду получать стипендию имени Ломоносова. Попробую еще и за Президентскую побороться! А конкурс красоты завтра вечером… Жду вас всех! – растерянно пожала плечами, не понимая, к чему она клонит.

– Да это мы помним, помним, молодец… Ну, а кто тот парень на шикарной машине, который подвозит тебя последние две недели? Может, поделишься? – мама многозначительно развела руками, в ожидании моего ответа.

– Ладно, вы тут обсуждайте парней на шикарных машинах, а у меня дела! – резко встрепенулся Пашка, поднимаясь из-за стола.

– Да нечего уже обсуждать. Полчаса назад я сказала ему, что у нас ничего не выйдет…

Родительница поднялась на ноги и, уперев ладонь в бок, довольно резко выдала:

– Это ты отшила председателя профкома? Правильно понимаю? Максим – хороший перспективный парень! Старше тебя всего на несколько лет, а уже защищает докторскую! Я читала его биографию на сайте… Дочка, но почему?

– Да, всё так и есть. Правда, недавно выяснилось, что у него отец какая-то шишка в правительстве, и все эти успехи не только благодаря его блистательным мозгам…

– Ну и что? Почему бы не дать парню шанс? Узнать получше?

– Я не спорю, что Максим умный и перспективный, но, увы, я к нему ничего не испытываю. Он не привлекает меня как мужчина! В сердце не ёкнуло! В груди не зажглось…

– А к грязному татуировщику, который, вдобавок ко всему, избил твоего брата, значит, ёкнуло? – расслабленное выражение лица матери сменилось хмурым.

По моей спине пробежал холодок. Порывисто выдохнула, мысленно уговаривая себя не лезть на рожон. После того как Пашка решил вступиться за мою честь и приперся домой с подбитой щекой, мама теперь при любом удобном случае вспоминала Коршунова недобрым словом. По крайней мере, во всей этой грязной истории был хоть какой-то плюс – брат, наконец, решил заняться спортом и записался на бокс…

– Мам, мы ведь вроде договаривались не вспоминать об этом? Я просила тебя… – подскочила на ноги, и, не дослушав её нравоучений, удалилась в свою комнату. – Господи, когда же закончится этот цирк? – дрожащими губами отправила запрос в пустоту и практически сразу услышала телефонный звонок. Судя по мелодии рингтона, это была Мила.

– Да, слушаю! – уселась на кровать, подавив усталый вдох.

– Привет! Хотела узнать, как твое настроение накануне конкурса? Сильно волнуешься? – её добродушный звонкий голос заставил губы растянуться в легкой улыбке. Все-таки Лапина имела дар располагать к себе людей.

– Ну да, есть немного. Краевой выписали вечернее платье аж из Парижа, она сегодня всё утро трындела об этом. Куда мне до неё? Уже жалею, что ввязалась в эту авантюру. Осталось только опозориться на весь универ…

– Дашка, ты лучшая! Уж точно самая красивая и умная! Я даже не сомневаюсь в твоей победе!

– Мил… а я так тебя люблю… Приедешь ко мне как-нибудь с ночевкой? Может, твой собственник бойфренд сделает исключение ради нашей дружбы? Кстати, я почти доделала твою презентацию по экономике…

– Дурында, я же сто раз говорила, что сама её сделаю!

– Спор есть спор! И раз я проиграла…

– Кстати, Даш, ты так и не расскажешь, что у вас произошло с Яном? – подруга робко выдавила из себя вопрос, после которого мое сердце забилось быстрее.

– Как-нибудь… в другой раз… Ладно?

– Да… но…

– Что такое?

– Если честно, Демид несколько раз пытался выяснить у него, и, они разругались в пух и прах. Он даже лучшему другу ничего не сказал! И ты молчишь, как партизанка! Мы ломаем головы…

– Мил, мне пора! Договорим завтра? – постаралась уйти от разговора, прекрасно понимая, что в конкурсной суматохе точно нормально не поговорим.

– Даш, а ещё совсем недавно я кое-что узнала про Яна. Думаю, тебе будет интересно. Представляешь, он…

– Извини, но Пашка зовет… Иду-у-у! – оборвала подругу на полуслове, сбрасывая входящий вызов.

Нет. Я до сих пор не была готова к этому позорному разговору. По правде говоря, после того, как Мила переехала к Демиду, мы стали общаться гораздо меньше. Наверное, в жизни каждой девушки наступает момент, когда личная жизнь становится дороже, чем дружба. И я не могла её осуждать. Радовалась, что хоть кто-то из нас обрёл женское счастье. Вот только никак не могла заставить себя рассказать, как Коршунов попользовался мной, а потом спрятался в кусты. Зная лапочку, она бы обязательно жалостливо округлила свои большие красивые глаза и, чего доброго, бы ещё разревелась. И вот бы мы уже в два ручья оплакивали моё несостоявшееся счастье. Представила себе эту ущербную картину, поспешно сглотнув тягучий ком. Мы обязательно обсудим всё, когда раны зарубцуются, и я смогу думать о нём без подступающих к горлу слёз…

* * *

Стояли с девчонками за кулисами, еле жива от волнения – через считанные минуты начинался конкурс красоты и таланта «Мисс МГУ – 2019»! Впервые он состоялся в 1989 году, а с середины 1990-х стал ежегодным. Даже не верилось, что я вхожу в число двенадцати конкурсанток, и сегодня буду выступать на сцене Дворца культуры университета.

– Так, девушки, выходим! Не волнуемся! Всё, как репетировали. Сперва приветствие и представление жюри! Пошли-пошли, держим осанку! – скомандовала постановщица дефиле, и мы, вышагивая от бедра, гордой поступью отправились на сцену.

Сделав пару кругов, замерли в одной точке, чтобы прослушать традиционное приветствие ректора. Он пожелал всем нам профессиональных успехов и неувядающей красоты, а также выразил надежду на то, что стоит на сцене рядом с будущими академиками, а, может быть, даже с Нобелевскими лауреатами. Далее ведущая праздника бесконечно долго перечисляла жюри и когда, наконец, дошла до спонсоров, у самого моего уха раздался восторженный шепот мажорки Краевой.

– А вон тот, с короткой стрижкой и в костюме – наследник олигарха Арнаутова! Вот бы познакомиться…

– Кто там сын олигарха? Где? Мне прожектор слепит глаз! Ни черта не видно! – громким шепотом вторила ей подружка Маринка, пока я подавила недовольный вздох.

Нехотя перевела взгляд туда, куда так оживленно смотрели большинство конкурсанток. Вдруг изо рта вылетел неразборчивый хриплый возглас, будто горло сдавила чья-то костлявая рука. Каждая клеточка внутри отчаянно задрожала, а сердце истерично взвыло: «Помогите!» Меня прошибло до ледяного пота.

– Нет. Не может быть… У меня галлюцинации… – прерывисто шептала, ощущая головокружение. Я даже сделала маленький шажок вперёд, чтобы лучше разглядеть.

– Представитель холдинга… владелец студии дизайна… один из спонсоров сегодняшнего мероприятия… Ян Коршунов… – откуда-то фоном доносились обрывки фраз ведущей.

– Господи… Но как?

В это мгновение Ян, словно невзначай, перевёл взгляд на меня.

Даже находясь от него на расстоянии в несколько метров, моё тело обдало волной арктического холода. На коже наэлектризовался каждый волосок. Часто-часто моргала, ощущая, как внутри всё дрожит и осыпается. Я стояла, еле жива.

Мы не виделись три месяца. Девяносто дней. Одну промозглую дрянную осень. И все эти чертовы дни, преимущественно ночами, думала о нём. Думала. Гадала. Мечтала. Ругала себя. Запрещала. Клялась забыть. Предавала собственные клятвы и всё равно думала. Даже под натиском чужих губ я, черт подери, представляла его собственнический рот, который вкушал меня с такой властью, что коленки подкашивались. Всю эту пакостливую осень дрожащими губами улыбалась миру, хотя внутри бушевала война. Я разучила десятки фальшивых улыбок и научилась примерять на себя сотни жизнерадостных масок, хотя в голове до сих пор пульсировали его слова: «Просто не стоит думать, что ты чем-то отличаешь от других моих баб… Все вы одинаковые!»

До сих пор не нашла в себе сил поведать об этом даже самой близкой подруге, а теперь стояла среди других девчонок, в то время как он сидел в жюри, имея право оценивать меня…