Лиз Карлайл - Леди и авантюрист

– Бог ты мой! – смущенно рассмеялась Кэтрин. – Говоришь так, как будто охотился на редкого зверя. Ты меня подстрелил, и поэтому я твоя? Собираешься повесить меня над камином у себя дома?

Макс затряс головой и сжал губы.

– Господи, – пробормотал он, – у меня вид, наверное, как у помешанного. – Он судорожно вздохнул. – Кэтрин, Гривз мне все сказал. Ну ... про ребенка. Я себя чувствую таким ...

– ... виноватым? – договорила она, ощущая, как болезненно сжимается у нее сердце. – Да? Потому что если так, то нам нужно подождать. Все еще может закончиться ничем. Возможно, ты даже испытаешь облегчение.

Он снова замотал головой и поднес ее руки к губам.

– Нет, нет, дорогая, – проговорил он прерывающимся голосом и принялся по очереди целовать костяшки ее пальцев, – я так счастлив! И до чертиков напуган. Господи, Кэтрин, не будем об этом. Я не вынесу. Ты должна выйти за меня замуж. Лучше всего завтра.

Кэтрин даже слегка выпрямилась на постели.

– Но почему, Макс? Скажи мне. Впусти меня к себе в сердце. Пожалуйста.

Макс прикрыл глаза и медленно опустил голову, пока не прижался лбом к их сплетенным рукам.

– Потому что я люблю тебя, Кэтрин, – еле слышно проговорил он. – Я так тебя люблю. Выходи за меня замуж, и, Богом клянусь, Я сделаю все, чтобы заслужить тебя.

Ошеломленная Кэтрин уставилась в его затылок.

– Что значит – заслужить меня?

Макс продолжал говорить, не слыша ее.

– Я буду все время следить за своей одеждой и буду сдерживать свой нрав. Клянусь! Я научусь вести пустопорожние разговоры. Я куплю новый дом. Можешь выбрать какой хочешь в Мейфэре и, если пожелаешь, станешь леди Венденхайм-Селеста. Я обещаю, что буду истинным джентльменом.

Кэтрин обхватила обеими руками его за голову и приподняла, заставив его посмотреть себе в глаза.

– Макс, о чем ты?

– Сегодня утром я отправил в Уайтхолл прошение об отставке, – тихо ответил он. – Английский джентльмен не может заниматься такими делами, которыми занимаюсь я. Мне это прекрасно известно. Кроме того, я должен думать и о твоем благополучии. О наших детях. И мне очень хочется, чтобы у твоих братьев не было поводов смотреть на меня сверху вниз.

Кэтрин протянула руку и ласково погладила его по худой щеке.

– Макс! У моих братьев никогда не было и нет поводов смотреть на тебя сверху вниз! И уж тем более у балагура Бентли. Дорогой мой, и правда, о чем ты? Зачем ты отказываешься от работы – такой важной и нужной! – которую ты любишь?

– Опасную работу лучше оставить мужчинам без семьи, – торжественно объяснил он.

Кэтрин снова погладила его по щеке и покачала головой.

– Макс, жизнь такая штука ... – прошептала она, заглядывая в его полные тоски глаза. – Я уже похоронила одного мужа, который прожил скучную и безмятежную жизнь в провинции. Самое опасное, чем он занимался, – охотился на фазанов. Я не желаю, чтобы мой второй муж умер от скуки, а именно с тобой может такое случиться, если ты бросишь работу. Между прочим, любовь моя, я безумно тобой горжусь именно за то, чем ты занимаешься.

Макс мертвой хваткой стиснул ей руки.

– А замуж ты за меня выйдешь? Ответь мне. Все остальное подождет.

– Да! Да! Я выйду за тебя замуж сегодня в полдень, надоедливый ты человек! – воскликнула она. – И дом купим небольшой, поближе к твоей бабушке Софии. С дворянским титулом поступай как хочешь. Но что за чушь ты нес про одежду и разговоры?

Но Макс просто наклонился и с нежностью поцеловал ее в губы.

– Кэтрин, Боже мой, Кэтрин, я сделаю тебя такой гордой!

Кэтрин покачала головой.

– Бог ты мой, наверное, настойка опия еще не выветрилась. Соображаю плохо, – жалобно вздохнула она. – Разве я только что не сказала тебе, как горжусь тобой? Горжусь тобой, горжусь твоей работой, Макс! Неужели ты не расслышал?

– И ты это сделаешь? – продолжал он с непередаваемой болью во взгляде смотреть ей прямо в глаза. – Ты выйдешь за меня замуж?

– А я что сейчас тебе сказала? – У Кэтрин было такое чувство, что она сейчас расплачется сразу от радости и от досады.

Скорее всего, именно такая и предстоит ей семейная жизнь. Что ж, она уже не сомневалась.

– Макс, послушай, пошли кого-нибудь в Уайтхолл забрать твое письмо об отставке, – вздохнула она. – Пусть его принесут обратно и отдадут тебе в руки. Ты слышишь меня? Потом найди приходского пастора и подготовь брачную лицензию. Я хотела бы выйти за тебя замуж сегодня после полудня. Хватит тянуть, слышишь?

Макс только протестующе замотал головой, как в дверь негромко постучали, и на пороге спальни возник доктор Гривз. Он шагнул вперед и закрыл за собой дверь.

– Доброе утро, Максимилиан! – поздоровался он, с благодушным видом положив чемоданчик на столик у кровати. – О, леди Кэтрин! Смотрите-ка, румянец потихоньку начал возвращаться на ваши щеки!

Макс вскочил на ноги.

– Гривз, вы должны нас поздравить, – очень серьезным тоном произнес он. – Ваша пациентка только что сделала меня счастливейшим человеком в мире.

Врач широко улыбнулся и потер руки.

– Превосходно! Просто превосходно! – проговорил он, обходя кровать вокруг. Нимало не смущаясь, он откинул одеяло и открыл широкую белую повязку на теле Кэтрин. – В таком случае, Макс, я воспользуюсь вашей помощью.

– Что? Моей помощью?

Гривз незаметно подмигнул Кэтрин и извлек из своего чемоданчика прямо-таки отрез развернутой белой ткани для перевязки.

– Конечно! Я сменю повязку на ране и тут же отправлюсь к следующему пациенту. Очередная дуэль! Дурацкий обычай!

Весело болтая, Гривз начал разматывать бинты на животе Кэтрин.

– Вам же не привыкать к виду крови, верно? Всего успели насмотреться. А раз уж вы собрались пожениться, так нет ничего дурного в том, что вы мне сейчас и поможете.

Макс растерянно кашлянул.

– Ну, вообще-то я не уверен, что ...

Постепенно открывалось место ранения на животе Кэтрин.

– В любом случае, – перебил его Гривз, – Я не хотел бы видеть рядом с собой кислую физиономию здешней домоправительницы ... извините, мэм.

Он смотал еще один слой повязки, теперь слегка влажный и светло-коричневого цвета. Старый армейский хирург профессиональным жестом забросил кусок марли себе на плечо.

– А, вот она! Гноя нет. Отлично! Из раны ничего не сочится. Еще лучше! И швы держатся отлично. Великолепно! Макс, посмотрите вот сюда, и вам сразу полегчает. Я заметил, что пуля отломила крохотный кусочек тазовой кости – кстати, я его сохранил вам на память! – а потом вышла наружу через ...

Речь его прервал оглушительный грохот. Кэтрин завизжала, и Гривз мгновенно обернулся, но опоздал. Макс повалился на спину, обрушив вместе с собой чайный столик и два стула. Он теперь лежал на полу, на спине, во весь свой немалый рост, а вокруг валялись опрокинутые стулья и обломки столика. Глаза у Макса закатились, и на заострившемся лице заметно выделялся его характерный, с горбинкой, нос.

– Бог ты мой! – пробормотал Гривз, присаживаясь на колени и вглядываясь в бескровное лицо де Роуэна.

Кэтрин прижала ладонь ко рту.

– Господи! – невнятно проговорила она сквозь пальцы, – Он не убился, доктор?

Гривз сердито покачал головой.

– Ничего серьезного, даже швов не потребуется накладывать, – проворчал он. – Однако у меня, миледи, есть для него очень четкий медицинский совет.

– Какой, доктор? Скажите!

Гривз ухмыльнулся.

– Когда у вас начнутся родовые схватки, попросите молодого мистера Ратледжа прихватить с собой будущего отца на Пиккадилли, и там в любой пивной пусть он его напоит до бесчувствия.

Макс проснулся и обнаружил, что солнце опустилось к горизонту бледного октябрьского неба и небезуспешно пробивается сквозь щели в неплотно прикрытых ставнях. Он сел и, приложив руку козырьком к глазам, стал смотреть, как Кэтрин неспешно пробирается по дорожкам сада к нему. На зеленом фоне она выглядела такой притягательной, гибкой и прелестной, что Макс даже не обратил внимания, что простыня соскользнула на прохладный мраморный пол. Он лениво зевнул и потянулся всем телом, но взгляда от Кэтрин так и не отвел. Привычка к послеполуденному отдыху превратилась в роскошную традицию. Почти такую же неодолимую и постоянную, как любование собственной женой.

Кэтрин. Кэтрин, что двигалась так, будто время утратило какой-либо смысл. Впрочем, здесь, в Испании, посреди буйно разросшихся виноградников, это не имело никакого значения. Темп жизни задавался не календарем, а виноградной лозой. Он наблюдал, как его жена неторопливо идет – буквально плывет – по густой сочно-зеленой траве, что обрамляла террасу. Из-под длинного подола белой юбки то и дело мелькали ее босые ноги. Одну руку Кэтрин держала на своем уже заметно округлившемся животе, а в другой держала что-то похожее на письмо, которое читала на ходу. Ее темно-каштановые распущенные волосы золотились в лучах заходящего солнца.

Гея. Его земная богиня. Он с самого начала это знал. Хотя для его бабушки она всегда оставалась Королевой Пентаклей, символом бескорыстия и мудрости. Но самое главное – присущая королеве плодовитость, при мысли о которой Макс громко рассмеялся. Кэтрин, должно быть, услышала его смех, потому что подняла на него глаза со смущенной и немного растерянной улыбкой. Взгляд у нее исполнился безбрежного счастья, что не могло не порадовать ее мужа до душевного и физического трепета. Макс поискал в памяти более подходящее слово и не нашел.

Кэтрин, чуть наклонившись, грациозно прошла под низко нависшей цветущей лозой и подошла к Максу.

– Ты смеешься, – заметила она, неслышно ступая босыми ногами по мраморному полу. – Сонный, голый – и смеется! Любопытно узнать, что за мысли бродят у тебя в голове?