– Мы сначала в дверь барабанили, разве что кулаки не ободрали, – включился в разговор Сиск, – так вы хоть бы пальцем пошевелили.

Кем сморщил нос.

– Ты уж прости нас, подлецов. В следующий раз мы просто оставим тебя валяться и дальше, чтобы тобой закусили волки.

Макс потер ладонью глаза.

– Какие, к черту, волки?

Сиск сдавленно захихикал.

– Когда мы вошли, так вы чего-то там бормотали про волков.

Испытывая глубочайшее унижение от всего случившегося, Макс все же решился отпустить спасительную каминную полку.

– Ладно, раз уж вы здесь ... – пробормотал он и, шатаясь из стороны в сторону, благополучно добрался до маленького столика. – Спасибо за заботу, ребята, хотя и неуместную. Присаживайтесь. Зачем пришли?

Но не успели гости и шага сделать в направлении Макса, Люцифер уже был на страже и, ощерившись, угрожающе зарычал. Макс хлопнул ладонью по столу.

– Заткнись! – рявкнул он на собаку.

Люцифер с недовольным ворчанием тут же улегся обратно на подстилку и затих.

– Скажи-ка, сколько же языков понимает твоя чертова тварь? – полюбопытствовал Кем, подходя к буфету и распахивая настежь обе его створки.

– Семь итальянских диалектов, эльзасский, немецкий и немного французский, – пробурчал Макс. – И отойди к черту от моего буфета.

– Святые угодники! Он у тебя прямо полиглот! – прокомментировал Кем, извлекая из буфета жестянку с кофе.

– Он еще понимает «драная дворняга» по-турецки, – радостно сообщил Сиск.

– Правда? – Кем открыл банку, со знанием дела понюхал содержимое и отсыпал зерна в кофемолку. – А ты-то откуда знаешь?

Сиск хохотнул.

– Я видел, как он оторвал громиле ухо, после того как тот его этими самыми словами и обозвал.

– Гадость какая! – скривился Кем и даже плечами передернул. Взявшись за ручку кофемолки, он завертел ее как одержимый. – Макс, у тебя сахар есть?

– Нижняя дверца, слева, – пробормотал Макс, обращая свой взгляд на Сиска. – Так в чем, собственно говоря, дело? Вы нашли мне чертова француза?

Сиск ухмыльнулся.

– Эверсоул отыскал его в Кале. Парень сказал, что месяц назад торчал в Париже, потому что хоронил свою мать. Конечно, мы все проверим, но, кажись, приятель не из записных вралей и, видать, он вправду возвращается обратно.

Макс выругался сквозь зубы.

– Тогда вычеркивай его из списка к чертовой матери! Что еще?

Кембл с громыханием взгромоздил полный чайник на плиту.

– Ювелир! Ювелир! – пропел он, сложив руки на груди, как мальчик из церковного хора. – Миллер и Сомс, что на Чарлз-стрит. Они узнали ожерелье. – Он профланировал к столу и, как бы что-то сообразив, несколько раз, глядя на Макса, втянул носом воздух и тут же с показным отвращением скривился.

– Что еще? – насторожился Макс.

– От тебя несет, как от немытого пса, которого долго замачивали в дешевом джине, – охотно пояснил ему Кембл. И с широкой улыбкой радостно добавил: – Между прочим, в грязном белье и голова плохо соображает. Пойди, ополоснись, мы пока кофе сварим, а после и потолкуем. Давай, двигай.

С жалобным стоном Макс выкарабкался из кресла. Полчаса спустя он вернулся в гостиную вымытым, причесанным и переодетым во все чистое и с наслаждением выпил чашку горячего крепкого черного кофе. Кембл, как всегда, оказался прав. Макс впервые за все утро почувствовал себя человеком и почти совсем протрезвел. Кембл начал вокруг него суетиться, по-новому перевязал ему шейный платок, расправил кружева на рубашке, но Макс нетерпеливо прервал его проявление заботливости.

– Хватит квохтать надо мной, черт возьми, давай рассказывай!

Наконец Кембл перешел к делу. Все оказалось просто. Несколько умно проведенных расспросов вывели его на незаметную ювелирную лавку на Чарлз-стрит.

– Молва утверждала, что старый мистер Сомс славился своим умением подделывать драгоценности, – объяснил Кембл, – так что я прихватил с собой то ожерелье. Поначалу он весь прямо исподозревался, но я не поскупился и как следует подлизался к нему, так что очень скоро он постарался показать себя во всей красе.

– Давай, не тяни, Кем, – проворчал Сиск.

Кембл с невинным видом похлопал ресницами. Затем улыбка на его лице стала еще шире.

– Тогда я отправился на Куин-сквер, чтобы прихватить с собой старину Сиска и остальные побрякушки. Сам понимаешь, старичок не устоял перед шармом нашего констебля и раскололся.

– Раскололся? – Макс повернулся к Сиску. – И чем же он с вами поделился?

– Кучей всего, – буркнул Сиск. – Как только я растолковал ему, что украшения связаны с убийством ее светлости, да вдобавок объяснил, куда ведут обвинения в убийстве и мошенничестве, он аж лицом просветлел и, понимаешь, отыскал в шкатулке еще пару безделушек, которые, по его словам, он сам и сделал.

Сиск выложил на стол три украшения: ожерелье, рубиновую брошь и толстый браслет.

– Именно вот эти? – спросил Макс.

Сиск коротко кивнул.

– Они самые, и он сказал правду. Сам-то в ужас пришел. Сказал, что пару лет назад к нему несколько раз приходила леди в черной вуали. – Сиск протянул Максу листок, на котором столбиком были записаны даты. – Говорит, что приходила она где-то между февралем и апрелем. Каждый раз приносила украшение для подделки, дожидалась, когда сделают, платила наличными и после забирала обе вещи.

Макс наклонился вперед.

– Приходила леди Сэндс? Одна?

Сиск кривил губы в усмешке.

– Я тоже сразу подумал, что, должно быть, леди Сэндс, только уверенности не было. Самый первый раз с ней пришел высокий, хорошо одетый приятель, из благородных, видать, и дожидался ее на улице. Сомс его лица не разглядел. Потом она приходила со служанкой. Девица дожидалась на улице, но Сомс сказал, что невысокая, пухленькая, с золотистыми волосами.

Макс грохнул кулаком по столу.

– Женевьева Дюретт!

Кембл кивнул.

– Сиск то же самое сказал!

– Похоже, она и была, – задумчиво сказал Сиск. – К таким шустрым девицам у меня доверия нет.

Макс вскочил на ноги.

– Вас карета дожидается?

Сиск решительным жестом усадил его обратно.

– Я уже съездил на Принсес-стрит, де Роуэн. Женевьева уехала в Сиренечестер, там ей место предложили. Вернется в воскресенье. Но я все же послал следом за ней человечка, так, пущай приглядит, хуже не будет.

– Эверсоула отправил?

Сиск покачал головой.

– Нет, Эверсоул еще раз захотел проглядеть все материалы дела.

– Пустая трата времени, черт возьми, – пробурчал Макс.

– Может, и так, только вот не каждый из нас живет в роскоши рядышком с Уайтхоллом, де Роуэн, – ворчливо ответил констебль.

В голове у Макса молотки застучали с новой силой.

– Что все это, черт побери, означает?

– Фасонистый полицейский судья вполне может волынить дело, де Роуэн, – насмешливо ответил Сиск. – Но мы, парни с Куин-сквер, такого дозволить себе не можем никак. Мы ж всего лишь куча непонятливых дурней, и всякий думает, что нам не видать Боу-стрит как своих ушей. Да только запомните: рано или поздно за новую полицию, что Пиль готовит, проголосуют как миленькие. А там и продвинуться можно будет.

– Да гори все в аду! – взорвался Макс и резко оттолкнул от себя кофейную чашку. – Я и додуматься не мог, что это все для твоего продвижения по службе! Отчего бы тогда не сколотить виселицу прямо на Принсес-стрит да в понедельник и вздернуть Женевьеву Дюретт, а? Все будут довольны до соплей!

– Сами горите вы в аду, де Роуэн, чертов выскочка! – разъярился Сиск и, вскочив на ноги, угрожающе уперся обоими кулаками в стол. – Может, я и не такой изящный в манерах, как вы, да только я всегда был честным человеком!

– Ребята, утихомирьтесь, спокойно! Погорячились и будет, – неодобрительно покачал головой Кембл и добавил обоим спорящим кофе. – Не полицейские, а прямо простонародье какое-то!

От неожиданности оба замолчали и уставились на Кембла, но тот ответил им твердым и укоряющим взглядом.

Первым сдался Сиск.

– Ладно, де Роуэн, парень прав, – признал он и опустился обратно в кресло. – Я чего-то не по делу разошелся, да и у вас голова раскалывается. Я что хочу сказать – сколько еще времени пройдет, пока Пиль продвинет дело леди Сэндс и отдаст его полиции? Ничего хорошего для нас, ведь так?

Макс снова прижал кончики пальцев к своим разламывавшимся от боли вискам. Он скорее согласился бы при всем честном народе сплясать нагишом на Пикадилли, чем уступить Боу-стрит. На прошлой неделе его два раза приглашали в святая святых – в рабочий кабинет Пиля. Давление на министерство внутренних дел становилось час от часу сильнее. Да, бомонд желал, чтобы кого-нибудь повесили – лучше не из их круга, с тем чтобы им спокойнее спалось на их пуховых постелях. Женевьева Дюретт подходила просто идеально: ничего не может быть убедительнее, чем служанка, да еще чужестранка. Конечно, арестовать американца или там француза – дело верняк, что и говорить. Но существовал еще и Ратледж, который якшался со всяким отребьем. Был еще богатый и живший где-то отшельником брат, с которым они многие годы не виделись. Возможно, брат сейчас с облегчением благодарит судьбу за то, что уберегла его от печальной участи.

Макс тряхнул головой, вышел из задумчивости и взглянул на Сиска.

– Ты прав, – спокойно сказал он. – Буду вежливым, ну хотя бы постараюсь не распускать язык. Теперь, что там с остальными?

Сиск хмыкнул.

– Слуги Бодли молчат, как воды в рот набрали. Тот американский банкир говорит, что уезжал в Эдинбург по делам – имеются в виду новомодные дела с рельсовой дорогой. Что там говорить! Ну а Ратледжа, само собой, черта с два разыщешь!

– В Хэмпстед отправили человека?

Сиск кивнул.

– Ну да, и коттедж отыскали, – произнес он. – Только старшая экономка сказала, что он последний раз наведывался три недели назад, а то и больше, и где он ошивается, она понятия не имеет. В молчанку все время играла и на другие вопросы вообще отказалась отвечать. По мне, так все до чертиков подозрительно. Почему сразу после убийства наш приятель как в воду канул, а?