Еще не было и десяти, и до полудня оставалось много времени. Неожиданно после бабушкиных слов воспоминание о последней встрече с Кэтрин буквально обрушилось на него из того небытия, куда он сумел его загнать. Свидание с ней не относилось к исполнению его профессиональных обязанностей, тут не поспоришь.

Должно быть, он слишком затянул с ответом, и на лице его бабушки появилось странное выражение.

– Значит, все-таки не работа, так? – Ее узловатые подагрические пальцы судорожно вцепились в подлокотники кресла. – Ты находился в обществе женщины. Я знаю. Я вижу.

– Нет, – солгал Макс, уставясь на кольцо с крупным рубином на пальце ее левой руки.

– Нет?

Макс заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Бабушка, мы уже не раз и не два говорили об этом. Полицейские инспектора никогда не женятся. И у них нет детей.

– Ты не полицейский! – возразила она. – Ты чиновник и состоишь на государственной службе. Чиновник, который ...

– ... который расследует дела о взятках в полиции, – договорил за нее Макс.

София поджала губы.

– Уж кем ты должен стать – так это виноторговцем, – резко отпарировала она. – Тогда бы ты имел все.

Вот так. Макс замолчал, задумавшись над ее словами. А чем черт не шутит – смог бы он? И был бы он счастлив? Неожиданно мысль о том, чтобы сидеть, не поднимая головы, за конторкой с утра до вечера, не показалась ему такой уж ужасной. Но все равно он по-прежнему чувствовал бы себя отвернувшимся от своего отца. Макс опустил глаза и покачал головой.

С усталым видом бабушка откинулась на спинку кресла.

– Возможно, Максимилиан, ты просто еще не встретил той, ради которой смог бы пожертвовать своей свободой. – И, чуть помедлив, добавила: – Но ты ее встретишь.

Мария подалась вперед, даже не пытаясь сдержать волнение.

– Максимилиан, теперь она уверена в своих словах, – проговорила она и даже привстала с кресла. – На сей раз синьора ее видела – это Королева Пентаклей!

Старуха прищелкнула пальцами.

– Мария, сядь и успокойся. Клянусь Господом, порой ты дурее, чем эта псина!

Но Макс уцепился за только что услышанные слова.

– Королева Пентаклей, – медленно повторил он и с изумленным видом повернулся к Софии: – Бабушка, ты что, никак, опять забавлялась с таро?

Старуха вся подобралась.

– Ты большой выдумщик, Максимилиан! – сердито заявила она, раздраженно взмахнув рукой. – Ты живешь в прошлом и отказываешься видеть, какое ждет тебя будущее. – Она резко поднялась с кресла. – Идем, Мария. Нам пора.

Макс, качая головой, в свою очередь, поднялся со скамьи и поцеловал на прощание старуху в щеку.

– Бабушка, не верь всему, что тебе видится в твоих таро, – ласково сказал он. – И не мучайся так из-за меня. Я могу быть выдумщиком, но своей жизнью я доволен.

София и бровью не повела, потянувшись за плащом.

– Кстати, Максимилиан, – сухо сказала она, пока он, опередив ее, накидывал плащ на худенькие старческие плечи. – Псина возвращается со мной?

Макс отвернулся, чтобы помочь с накидкой Марии.

– Для Люцифера у тебя было бы лучше всего, – неохотно·признал он. – Впрочем, если он тебе надоел, пусть остается у меня. С ним сможет гулять Нейт.

Люцифер приподнял уши и, царапая по полу когтями, встал. Потом положил свою здоровенную морду на подлокотник кресла, которое только что оставила София, уставился на нее большими влажными глазами, шумно фыркнул и облизнулся. Можно не сомневаться, что думал он об объедках с ее стола. Тех самых объедках, от которых, как она настойчиво утверждала, ему не доставалось ни крошки.

София, начавшая натягивать уверенными и решительными движениями перчатки на руки, бросила пристальный взгляд на громадного мастифа. Выражение ее лица тут же смягчилось.

– Ладно, идем со мной! – проворчала она. – Но предупреждаю: никакого рытья в моем саду! И не дрыхнуть на моей кровати!

С чувством грусти и раздражения на самого себя Макс присел на корточки, чтобы попрощаться с Люцифером, потом поднялся и пошел их проводить. София слегка опиралась на руку Марии, Люцифер трусил рядом, и вся троица не спеша спустилась по ступенькам и вышла на солнечный свет. Бабушка сегодня выглядела какой-то еще больше постаревшей и хрупкой, если такое в ее возрасте было возможно. Ему очень хотелось доставлять ей одну только радость. С тяжелым сердцем он вздохнул и вернулся в дом.

София услышала, как у них за спиной негромко захлопнулась входная дверь. Она прекрасно знала, что выглядит проигравшей по всем статьям. Ну нет, Боже сохрани, она еще поборется! Когда они подошли к карете, она уже сумела взять себя в руки. Остановившись, она наклонилась к своей компаньонке и прошипела ей на ухо:

– Мария, разыщи-ка мне этого юнца ... как его... ах да; Нейта!

– Хорошо, синьора Кастелли, – с невозмутимым видом кивнула Мария. – Вы хотите, чтобы он купал собаку?

София обратила испепеляющий взгляд на свою более молодую приятельницу.

– Нет! – Она еще больше понизила голос. – Мне нужно снова подкупить его. Максимилиан мне лжет. Он был с ней, с этой женщиной! Я знаю! Может статься, Нейт что-то и разузнает.

– Ладно, – хмуро проговорила Мария и начала было залезать в экипаж.

Однако София схватила ее·за руку мертвой хваткой и повернула к себе лицом.

– И вот еще что, Мария, – зашептала старуха, притягивая ее к себе с неожиданной для своего возраста силой, – после полудня, когда пойдешь на исповедь, пожалуйста, помолись, обязательно помолись!

– Хорошо, синьора, – обреченно вздохнула Мария. – О чем мне помолиться?

Синьора Кастелли с крайним неудовольствием посмотрела на нее.

– Она еще называет себя итальянкой! – возмущенно фыркнула старуха. – И еще считает себя доброй католичкой!

Мария истерически захохотала.

– Пресвятая дева Мария! – воскликнула она, воздев руки к небу. – Синьора, здесь же Англия! Легче иголку в стоге сена отыскать, честное слово! Давайте мы лучше просто помолимся О. том, чтобы у них все сложилась как нужно...


Весна вновь вернулась в Англию. Кэтрин и не заметила, как апрельские желтые нарциссы уступили места раздолью майского цветения, а голые черные ветки, что всего пару недель назад с глухим стукам колотились друг о дружку под порывами холодного ветра, покрылись зеленым пухом первых весенних листочков. Утренний туман исчез уже больше двух часов назад, и Кэтрин уже чувствовала запах прогретой солнцем земли. Сегодня она выбралась на свою ежеутреннюю прогулку в Гайд-парк позже обычного.

Хотя самые завзятые великосветские кутилы все еще почивали, некоторые более закаленные обитатели Мейфэра уже фланировали по Парк-лейн, совершая традиционный утренний променад, что сильно ее расстроило. Сегодня как никогда хотелась побыть наедине со своими мыслями. Кэтрин нетерпеливо пришпорила Ориона и направила его легкой рысью в ворота, но тут же была вынуждена натянуть поводья. Несколькими ярдами впереди посреди дорожки стоял высокий хорошо одетый джентльмен в сером высоком цилиндре и с рассудительным видом разглядывал копыта нервно перебиравшего ногами коня. В правой руке джентльмен сжимал поводок, прицепленный к ошейнику серого сопящего мопса. Джентльмен имел вид вполне мирный, и лица его показалось ей очень знакомым, когда Кэтрин приблизилась и кивком поздоровалась с ним.

В ответ джентльмен галантно приподнял цилиндр.

– Доброе утро, леди Кэтрин. Вы сегодня просто неотразимы!

– Доброе утро, – ответила она и широко улыбнулась, притрагиваясь рукоятью хлыста к полям шляпы. Испытывая глубокое смущение, она не остановилась и торопливо проехала мимо. Первый раз она встретила его, когда только-только приехала в Лондон, на своем первом званом вечере, а потом им довелось перекинуться парой слов на одном из балов у Уолрейвенов. Беда в том, что она даже имени его не могла вспомнить!

Признав свою оплошность, Кэтрин окинула взглядом раскинувшиеся вокруг зеленые поляны и пологие холмы парка. Она перебралась из провинции в город, чтобы встречаться с людьми, чтобы отыскать что-то такое, что сможет ее вытащить из одуряющей безысходности провинциальной жизни. И случайный поклонник ей тогда понравился. Он ей напоминал Уилла: такой же крупный, немного высокопарный и в то же время сердечный и веселый. Весьма, весьма подходящий вдовец, не раз и не два горячо нашептывала ей Изабель. Важная персона, помощник министра, сэр Эверард... а дальше она не помнила. Кэтрин покачала головой. Мелкие подробности вылетели из головы, и она знала почему.

Максимилиан де Роуэн, похоже, наложил на нее заклятие, причем заклятие весьма странного свойства. Кэтрин так и не Могла для себя решить, то ли он ее очаровывает, то ли приводит в ярость. В раздражении она пришпорила Ориона и с удовольствием подставила лицо весеннему ветерку, который омыл прохладой ее разгоряченный лоб и ласково сдул с него несколько выбившихся прядок волос. С самого утра понимание, что в ее жизнь вступило что-то новое, ранее ею невиданное, снова и снова накатывало на сердце жаркой волной, и дело здесь вовсе не в том, что Макс де Роуэн имел мрачный и опасный вид. Для нее он был желанным. В его худощавом суровом лице она сумела разглядеть определенную схожесть с собой. Может быть, общим для них обоих стало понимание потери? Или разочарование? И все же в чувствах его она до конца так и не сумела разобраться. Господи, да она в своих-то чувствах разбиралась с превеликим трудом! Но одно она знала твердо. Хотя она всегда будет вспоминать своего мужа с неизменной нежностью, печаль действительно оставляла ее. Жизнь вокруг начала вдруг все больше и больше ее увлекать. По крайней мере, за это она благодарна Максу де Роуэну.

Вопреки суровому порицанию, которое она высказала сама себе, Кэтрин выпустила на волю весь ворох воспоминаний о прошедшей ночи. Какой же отвратительной пустопорожней болтовней занималась она за обедом, настырно выспрашивая подробности его личной жизни и порой коварно понуждая его к излишней откровенности! И все для того, чтобы вытащить его из состояния враждебности, в котором он, казалось, все время пребывал.