Лиз Карлайл - Леди и авантюрист

– Могу я видеть доктора Гривза?

– У него сейчас пациент, – ответила служанка и приглашающе повела рукой в сторону небольшой и уютной гостиной. – Проходите и присаживайтесь, сэр, доктор выйдет к вам, как только освободится.

– Спасибо. – Де Роуэн вошел и протянул девушке визитную карточку. – Но я не пациент, я из министерства внутренних дел.

Служанка слегка удивленно приподняла брови, однако визитную карточку взяла, присела в торопливом реверансе и поспешно вышла. Де Роуэн устроился на более чем мягких подушках массивного кресла, что стояло около камина, и уставился на головешки, оставшиеся в очаге после утренней топки.

Очень быстро его снова начало грызть чувство вины. Не из-за Люси или Пенелопы, но, странным образом, из-за незнакомой ему женщины. Хотя как ее зовут, он знал. Леди Кэтрин Вудвей. Представилась она ему сама, и, как только она назвала свое имя, он ее оскорбил. На миг ему страстно захотелось стать таким же верующим, как его бабушка София. Она до конца дней своих оставалась убежденной паписткой, и торопливая исповедь укоризненному священнику сейчас могла бы облегчить ему душу. Самое правильное – отыскать леди Кэтрин Вудвей и принести ей глубокие извинения, только сделать это выше его сил, даже несмотря на то что адрес незнакомки – он не сомневался – ему добудут за несколько минут. Ну за полчаса, самое большее. Единственное, чего он не хотел, – еще раз встретиться с ее правой рукой. С отсутствующим видом он осторожно потрогал слегка опухшую нижнюю губу. Хотелось бы знать, что имела она в виду, приглашая отобедать с ней. А чем черт не шутит, если только обед и более ничего?

Он вздрогнул, увидев стоявшего на пороге гостиной доктора Гривза.

– Максимилиан! – воскликнул дородный доктор. Расплывшись в широкой улыбке, он шагнул вперед, протягивая руку.

Де Роуэн сердечно ее пожал.

– Доброе утро, Гривз. Полагаю, вам известна причина моего появления у вас?

– Констебль Сиск предупредил меня, что вы можете прийти. – Доктор с легким кряхтением опустился в кресло напротив. – Вы хотите знать, закончил ли я осмотр трупа леди Сэндс? Могу сказать, что закончил. Она умерла не от естественных причин.

Де Роуэн с понимающим видом покивал.

– У нее на горле я видел синяки. Причина смерти в них?

Гривз, в свою очередь, коротко кивнул и вытянул ноги к потухшему камину.

– Можете не сомневаться. Умирала она медленно, от удушения, – ответил доктор и сложил руки на своем объемном животе. – К несчастью – впрочем, лучше я скажу к счастью, – к моменту удушения она уже прилично набралась. Сомневаюсь, что она проснулась раньше, чем ей раздавили дыхательное горло.

– Да, в спальне признаков борьбы почти не было, – задумчиво заметил де Роуэн. – Но, по моему опыту, нужна недюжинная сила, чтобы задушить человека, пусть даже такую миниатюрную леди, как Сэндс. Вы согласны?

Старый военный хирург чуть приподнял густую седую бровь:

– О да. Масса синяков, а горло почти полностью раздавлено. Не похоже, что работал слабак, сели только отбросить приступ слепой ярости. Во всяком случае, тут нужна мужская сила.

Перед мысленным взором де Роуэна возникли здоровенные руки лорда Сэндса. Он раздраженно тряхнул головой и заставил себя выдавить скупую улыбку.

– Согласен, женщина скорее предпочла бы использовать яд, верно?

– Более чем, – кивнул дородный доктор. – Теперь, Макс, я воспользуюсь нашей с тобой долгой дружбой и доверю тебе еще кое-что. Боюсь, малоприятную вещь.

– Я слушаю.

Гривз неожиданно замялся и принял откровенно страдальческий вид.

– В протоколе осмотра тела я ничего не отметил, потому что полной уверенности у меня нет. Но весьма похоже, что в недавнем прошлом леди носила ребенка.

– В недавнем прошлом?! – присвистнул де Роуэн.· – Ты имеешь в виду выкидыш?

– Сомневаюсь, – грустно покачал головой старый врач. – Матка сильно расширена, а в ней я заметил следы хирургического вмешательства. Хочешь услышать от меня медицинское объяснение?

– Хирургическое вмешательство? – оторопело повторил де. Роуэн. – Аборт?

– Совершенно верно, – кивнул Гривз. – И сделан он был, скорее всего, совсем недавно. – И тут же, как бы отгоняя мрачный призрак, весело хлопнул ладонями по полным ляжкам: – Ну что, сэр, узнали все, о чем хотели? Прямее, чем говорил я, и не скажешь. Признаюсь, с таким убийством не имел дела с того времени, когда лорд Мерсер покончил счеты с жизнью.

– Что-то такое припоминаю.

– Еще бы не припомнить! – подмигнул Гривз. – Тогда все сделала женщина. При помощи надежного яда. Вот так, дружище. Женщины – создания весьма опасные! С ними ухо держи востро, так и жди какой-нибудь пакости! И еще, Макс. Что будем делать с твоей разбитой нижней губой, ведь ее весьма скоро разнесет на пол-лица? Не возражаешь, если я смажу ее своим быстродействующим настоем?

Кэтрин все расхаживала в прохладном полумраке своей спальни и никак не могла остановиться. В голове нескончаемо били невидимые молоты. О ленче и думать не хотелось. Может быть, просто прилечь? Или выяснить, где находится полицейский участок – дежурная часть, контора или как там у них называется, – в котором служит Максимилиан де Роуэн, отправиться прямиком туда и высказать ему в лицо, какой же он наглый негодяй?

Кэтрин прерывисто вздохнула. Нет, такое, пожалуй, недопустимо! Во всем виноват ее несдержанный язык. Очень может статься, что она просто несправедлива к человеку. В своей простодушной общительности, не наболтала ли она глупостей, от которых у него сложилось о ней превратное впечатление?

Конечно, немного поспешно она предложила ему отобедать. Вот только жизнь в провинции меньше привержена всяческим формальностям, да и в светском обществе больше равноправия, так что такие приглашения там не редкость. Странно, что он так воспринял ее предложение. При всей своей внешней сдержанности и простом платье он выглядел и держал себя вовсе не как полицейский и явно обладал изысканными манерами.

Впрочем, возможно, несмотря на всю ее подспудную симпатию к нему, порядочность и скромность ему не присущи. Глаза жутковатые, черные как уголь, исполненные холодной насмешки. Только в самом начале вел он себя более чем любезно.

Кэтрин почувствовала укол раскаяния при мысли о том, что она могла составить себе неправильное суждение о нем. Еще хуже оказались воспоминания о том, как она буквально млела от прикосновения его горячего рта. Господи, так ее ни разу еще не целовали. Нет, к мужу ее влекло, что там говорить. Они дружили с детства, и их обоюдная привязанность была прочной и бесспорной. Но сила чувства никогда не обжигала. Нельзя ее назвать необузданной и безудержной и уж тем более пугающей.

Да как она может сравнивать своего мужа с таким мерзким человеком! Кэтрин стремительно развернулась, торопливым шагом подошла к окну и посмотрела вниз, на улицу. Что же про нее должен думать мистер де Роуэн, чтобы вот так ее поцеловать? Уж теперь он наверняка полагает, что она вовсе и не леди, несмотря на ее неуклюжую попытку представиться. Впрочем, поцеловал он ее раньше. Как должна в таких случаях поступать настоящая леди? Вне всякого сомнения, вежливо представиться, потому что, когда два человека оказываются в подобного рода близости, они ...

Господи Боже, до какой чепухи она додумалась! Ей-то что за дело? С чего она так переживает? Злясь на саму себя, она резко задернула тяжелые занавески, упала на кровать и попыталась выбросить всю бессмыслицу из головы. Время от времени по Мортимер-стрит мимо дома громыхали случайные кареты. Из-за двери спальни донеслись шаги Делайлы, ее горничной, которая торопливо прошла по коридору. Привычные звуки вносили в душу успокоение, и, в конце концов, Кэтрин притянула к себе подушку. Обняв, прижала ее к груди и погрузилась в сон.

В половине первого де Роуэну доставили лаконичный вызов к министру внутренних дел. Много месяцев назад лорд Уолрейвен, пасынок Сесилии, представил его мистеру Пилю. Де Роуэну тот сразу понравился. Дед министра занимался торговлей, и хотя английская аристократия имела странную привычку презрительно морщить нос на накопленное богатство, отец Пиля сумел преодолеть поднявшиеся вокруг него визг и возню и заполучил титул баронета. За спиной младшего Пиля многие из высшего света по-прежнему отзывались о нем не иначе как о парвеню, выскочке. Правда, тихо, ибо на его влиятельности отсутствие голубой крови не жилах вовсе не сказывалось. Более того, при всей его прямоте и честности мало кто решался становиться ему поперек пути.

Судить об утреннем настроении мистера Пиля было весьма затруднительно. Министр внутренних дел широким жестом пригласил де Роуэна присесть в кресло. Слегка поведя плечами, как бы от неудобно сидевшего пиджака, хозяин кабинета сел чуть прямее за своим до блеска отполированным письменным столом.

– Мировой судья с Куин-сквер доложил мне, что вы каким-то боком оказались втянуты в дело Сэндса, – проговорил Пиль.

– На месте происшествия я оказался по просьбе леди Делакорт, – чуть помедлив, признался де Роуэн. – Но не более как друг семьи.

Мистер Пиль окинул, собеседника испытующим взглядом.

– Однако с лордом Сэндсом вы побеседовали, – спокойно заметил он. – И вы расспрашивали констеблей о результатах осмотра места преступления.

– Да, – признал де Роуэн.

– Получается так, хотите вы того или нет, но в расследование вы, тем не менее, втянуты?

Пиль замолчал, но, не дождавшись от де Роуэна ответа, продолжал:

– Насколько я понимаю, вы также посвящены в результаты посмертного вскрытия.

– Дознание провели неделю назад, – кивнул де Роуэн. – Обычное дело. Коронер все сделал, как надо.