Амбер нашла Роберта в своем кабинете, он сидел с чашкой кофе и бокалом бренди.

— Я получил известие из школы Элайджи Вудбриджа для детей из неимущих семей, — сказал он. — Они предложили забрать всех шестерых.

— О, Роб, это означает, что дети получат образование и у них будет шанс устроить свою жизнь! — сказала она, бросаясь к нему.

Дернув на ходу шнурок звонка, она обвила руками шею Роберта и начала покрывать его лицо легкими поцелуями.

Услышав непонятный шум, Бонни заглянула в комнату еще до того, как зазвенел колокольчик.

— Бонни, принеси нам шампанского. Мы должны это отпраздновать!

Маленькая горничная, улыбнувшись, кивнула и, даже не закрыв за собой дверь, бегом бросилась выполнять указание.

Роб обнял Леди Фантазию и закружил по комнате.

— Детей-то искупали, а вот от вас, леди, по-прежнему несет навозом! — сказал он, деланно наморщив нос.

— Ну и пусть! — воскликнула Амбер.

Роб никогда не видел эту всегда невозмутимую женщину в таком восторге. Перепачканная, в одежде, больше походившей на лохмотья, но по-детски радующаяся их победе, она казалась ему невероятно прелестной. Наконец они перестали кружиться, и Роберт, опустив Амбер на пол, достал из кармана большой батистовый платок.

— Прежде чем мы поднимем бокалы, позвольте мне стереть сажу с ваших щек, — произнес он, приподнимая ее подбородок.

Осторожными движениями он начал стирать грязь с лица Амбер и почти сразу же заметил тонкий шрам на ее скуле.

Глава 19

Роберт замер, но продолжал держать Амбер за талию, потом привлек ее к себе. Закрыв глаза, он положил подбородок на ее макушку и пробормотал по-французски:

— Моя малышка.

Словно в забытьи, Амбер автоматически ответила по-французски:

— Да, моя любовь.

И тут же почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, и поняла, что произошло.

Роберт опустил руки и отступил на шаг. Амбер кончиками пальцев бессознательно коснулась шрама.

Роберт побледнел, увидев, как она прикоснулась к ее едва различимому напоминанию о прошлом.

— Идеальная… парижанка… француженка. Ты взяла все, что я мог дать, все секреты, все надежды, все мечты. — Его голос дрогнул. — Каким же я был глупцом, Леди Фантазия… или мне следует называть тебя Габи? А может, Амбер?

— Меня зовут Амбер Лихай.

Что она могла сказать, чтобы смягчить боль и ощущение предательства, которое увидела на лице Роберта. Он выглядел каким-то потухшим, даже изможденным. Амбер подняла руки в молящем жесте, не зная, как и с чего начать свои признания.

— Роб…

— Я не давал вам права называть меня этим именем, только Габи… а теперь я узнаю, что ее не существует. Поздравляю! Ваша фантазия беспредельна! Прошу вас, возьмите чек, и покончим с этим. Вы были потрясающей учительницей и вполне отработали эти деньги.

С этими словами он повернулся и молча вышел из комнаты.

Амбер обессилено опустилась на пол и через минуту услышала, как по булыжной мостовой застучали копыта прекрасного черного коня графа Беррингтона.

Мгновение спустя в комнату вошла Жанетт. Ее лицо было радостным, в руках она держала поднос с бутылкой шампанского и тремя бокалами. Увидев, что подруга, сжавшись в комочек, сидит на ковре и рыдает, она поставила поднос на стол и заключила Амбер в объятия.

— Что случилось, моя дорогая?

Грейс, которая вошла следом, грустно сказала*:

— Судя по всему, случилось неизбежное. — Она посмотрела на Жанетт и сказала: — Думаю, нам потребуется напиток более крепкий, нежели шампанское.

Жанетт налила три бокала великолепного коньяка из запасов Леди Фантазии.

Несколько часов Роберт бесцельно скакал по окрестностям Лондона. В голове была полная сумятица. Габи, его милой, нежной подруги, не существует. Он обнажил свою душу перед этой женщиной, поверил в ее трагическую историю о жертве наполеоновской тирании. Он рассказывал ей об ужасах, творившихся на испанских полях сражений, рассказывал даже о том, о чем поклялся никогда не рассказывать. Хуже того, он разболтал о том, что у него нет опыта общения с женщинами, поведал интимные подробности своей первой женитьбы и рассказал, что до сих пор чувствует себя виновным в смерти Кределии. Как отлично она прикидывалась мудрой и понимающей. Как разумно рассуждала. Как утешала его.

Какая фальшь! Какое притворство! Ну почему Фан… — нет, Амбер, — жестоко поправил он себя — пошла на такое? Почему она так жестоко его обманула? Она обманула даже его мать, а Абигейл Сент-Джон не так-то просто обмануть. Черт побери, каким же глупцом он оказался!

Когда рассвет заблестел на восточных крышах города, Роб привел своего взмыленного и тяжело хрипящего от усталости жеребца в конюшню, расположенную позади особняка. Конюх, взглянув на мрачного графа, принял повод и тихо сказал:

— Не беспокойтесь милорд, я почищу и накормлю его.

По-прежнему не говоря ни слова, Роб вошел в дом, снял сюртук и отдал оружие своему дворецкому Сеттлзу. Сдержанный немолодой слуга понял, что случилось нечто неприятное, и поэтому, не задав ни одного вопроса, молча принял вещи. Когда граф направился наверх, Сеттлз негромко спросил:

— Прикажете приготовить ванну, милорд? Может быть, легкие закуски? Вы ведь не ужинали вчера вечером.

— Не стоит беспокоить повара. Все, что мне нужно, — это ванна и бутылка бренди. Нет, две бутылки, — поправился он, входя в спальню.

Упав в кресло, Роберт устало вытянул ноги, и Сеттлз стянул с него сапоги. Собрав разбросанную одежду, слуга тихо вышел.

Через полчаса Роберт погрузился в теплую ванну и небольшими глотками начал потягивать уже третий стакан бренди. Первые два он осушил залпом, пока в раздумьях ходил по комнате, оставшись наедине со своими демонами.

— Имя им легион, — произнес он, поднимая в шутливом тосте хрустальный бокал с янтарной жидкостью.

Амбер. Какая ирония. Это действительно ее настоящее имя? Но разве ему не все равно? Он ведь больше ее не увидит.

На него нахлынули воспоминания. Леди Фантазия с ее острым умом, такая сдержанная и элегантная при свете дня. Он крепко зажмурил глаза, чтобы прогнать образ золотистых глаз и каштановых волос… и вспомнил Габриелл, такую страстную и нежную в темноте. В воздухе возник запах сирени.

Пробормотав ругательство, Баррингтон в очередной раз отхлебнул бренди. Он не мог избавиться от нежных слов любви и страсти, которые звучали в его голове на безупречном французском. Он слышал магию ее богатого смеха. Роберт с трудом удерживался от того, чтобы не закрыть уши ладонями, он не хотел слышать этих звуков. Но они возникли в его голове, чтобы остаться там навсегда.

— Я никогда не забуду тебя… вас обеих… кем бы ты ни была, — пробормотал он, допивая свое бренди.

Бутылка, стоявшая на столике рядом с ванной, наполовину опустела. Он собрался было налить себе еще, но передумал. Отставив в сторону пустой стакан, он жадно припал к горлышку бутылки. Как он мог быть таким тупоголовым? Настолько ослепленным вновь открытым чувственным наслаждением, что ему даже не приходила в голову мысль, что Амбер и Габриелл одна и та же женщина! А ведь он танцевал с Леди Фантазией на балу у Чичестеров. Ее английский был слишком хорош для французской эмигрантки, а французский был таким совершенным, что становилось ясно — Амбер некоторое время жила в Париже. Возможно, Жанетт знает ответ на этот вопрос. Но оставались и другие.

Кто хочет ее похитить? Почему она прячет свое лицо и скрывает имя? Почему женщина с таким образованием и прекрасным воспитанием живет в публичном доме, пусть даже самом элитном? Так или иначе, но ему придется объяснять матери, что они оба были обмануты. А как, черт возьми, он сумеет это сделать, не признаваясь в своей связи с куртизанкой? Он не имел об этом ни малейшего представления.

Голова у Роберта начала раскалываться. Он выпустил из рук опустевшую бутылку, и она покатилась по полу. Раскинув руки по бортам ванны, Роб провалился в глубокий сон…

После того как Грейс поведала Жанетт о превращении Амбер в Габриелл; француженка попыталась утешить свою подругу, утверждая, что и граф сейчас себе не находит места, испытывая не меньшую боль. Но слова подруги ничуть не ослабили чувства вины, наоборот, Амбер с еще большей остротой ощутила свою неправоту. Она с трудом выслушивала слова утешения, которые с самыми благими намерениями говорили ей ее подруги, заставляя глотать коньяк.

— Вчера в палате лордов сэр Баррингтон говорил о похищениях детей и о том, как их принуждают к занятию проституцией, — сказала Грейс, войдя в комнату Амбер и протягивая ей утреннюю «Кроникл».

Прошла неделя с момента их горького расставания, но Амбер до сих пор не могла прийти в себя.

— Если он смог взять себя в руки и вернуться к работе, ты должна поступить так же, моя дорогая, — увещевала ее Грейс.

Амбер сидела в халате, небрежно помешивая кофе со сливками. Она всегда пила черный кофе, но теперь отдала предпочтение кофе со сливками — черный цвет напитка лишь усиливал ее мрачное настроение.

Она ничего не ответила.

Вздохнув, Грейс встала и, обойдя столик, обняла Амбер за плечи.

— Жанетт каждый день навещает детей в школе Элайджи Вудбриджа. Они все спрашивают о тебе. Уверена, что тебе пойдет на пользу, когда ты увидишь, как хорошо у них идут дела.

Ответом стал лишь молчаливый кивок Амбер. Грейс подошла к окну.

— Это я во всем виновата, — сказала она печально и, будто внезапно озябнув, обхватила себя за плечи.

Амбер подняла голову и посмотрела на поникшую Грейс. В утреннем свете ее лицо казалось изможденным. Амбер почувствовала укол вины.

— Только ни в чем себя не вините. Я хотела именно этого, иначе я бы никогда не пришла к тебе, когда он попросил меня о помощи. — Она подошла и обняла Грейс. — Я не жалею о том, что любила его. И хотя это не могло продолжаться долго, он ведь любил Габи, и даже Леди Фантазию — немного. По крайней мере я хоть узнала, что такое любовь.