— Понятно, — ответила Жанетт и поспешила к экипажу.

Амбер кивнула:

— Я все поняла. — «Но это не означает, что я буду следовать вашим указаниям сэр». — Конечно, граф, мы сделаем так, как вы скажете, ведь вы у нас опытный воин.

«Я знаю, каково быть пленницей».

Два крытых экипажа Леди Фантазии, в первом из которых сидели Амбер и Жанетт, неторопливо ехали по Чаринг-Кросс. В сумерках неприметные темные экипажи не привлекали никакого внимания. Не приближаясь к притону, коляски остановились в разных концах улицы. Они были достаточно далеко от «Гоута» и не боялись, что охрана притона поднимет тревогу. Если бы не довольно подробное описание, которое дал Дайер, они бы никогда не подумали, что за солидными и прочными дубовыми дверями скрывается отвратительный бордель. Чтобы высадить такие крепкие двери, потребовался бы как минимум тяжелый таран или небольшая пушка.

В то время как люди Боксера, незаметно прокравшись с Саут-стрит, притаились в тени огромного уродливого здания с обшарпанными стенами, выкрашенными в серо-зеленый цвет, Роб отправил трех человек, приказав им обойти дом. Они заняли свои места — один в переулке, двое — по бокам, чтобы никому из тех, кто находится в притоне, не удалось бежать через окно или черный ход.

С удовлетворением убедившись, что все на месте, Роб спешился и передал повод сержанту Коултеру, который уже держал поводья других лошадей.

— Как только О'Кифи, Купер и я выскочим из коляски Чипперфилда и ворвемся в дом, все тотчас должны последовать за нами, — сказал он. — Огонь открывать только в самом крайнем случае.

Коултер, с трудом удержавшись от желания отдать честь, сказал:

— Да, капитан! Э-э, милорд!

Он проследил, как граф непринужденной походкой завернул за угол, где в заранее оговоренном месте стоял экипаж баронета Чипперфилда.

Фрог, сидевший на козлах, даже не пошевелился, когда Роб быстро проскользнул внутрь. О'Кифи и Купер сидели напротив баронета. Эти двое крепких мужчин в недалеком прошлом служили вместе с Робом в одном полку. Они понимающе кивнули своему капитану. Мысленно перекрестившись, граф постучал по крыше, и Фрог, чуть потянув вожжи, шагом направил лошадей к «Гоуту».

Когда коляска Чипперфилда остановилась у входа, Роб шепнул ему:

— Помните, вы должны заставить хозяйку притона подойти к двери.

— И я это сделаю, — ответил Берли.

Трудно было узнать крепкого баронета в тщедушном старике, который с трудом выбрался из экипажа. Всем весом припадая на трость, старик заковылял к проклятой двери. Роб, немного отодвинув занавеску, наблюдал за происходящим, готовый вместе с помощниками в любой момент ринуться баронету на помощь.

— Что ж, сэр Берли, теперь все зависит от вашего актерского мастерства, — пробормотал граф.

Все, за исключением тех, кто находился позади здания, наблюдали со своих позиций за тем, как Чипперфилд, три раза стукнув набалдашником трости в дубовую панель, в ожидании ответа тяжело оперся на дверной косяк.

В двери открылось небольшое смотровое окошко, и хриплый голос прорычал:

— Что надо?

Берли превосходно изобразил мучительный кашель, сплюнул на булыжник мостовой и гнусавым голосом произнес:

— Мне нужна девственница, которую сегодня должны выставить на аукцион, — если эта девчонка действительно девственница.

Он снова сплюнул.

— Сэр Берли прекрасно играет свою роль, — прошептал О'Кифи Куперу.

— Возвращайтесь в полночь, мистер, и сможете принять участие в торгах, — буркнул привратник, собираясь захлопнуть маленькое окошко.

Берли тростью придержал створку и засипел, разбрызгивая слюну:

— Взгляни на это, ублюдок! — Когда окошко вновь приоткрылось, он ткнул под нос громилы толстую пачку банкнот. — Мой лекарь говорит, что только девственница может избавить меня от этого проклятого сифилиса. Чем моложе девчонка, тем лучше. Прошел слушок, что у вас есть подходящая, и я готов заплатить за нее двойную цену!

Увидев огромную пачку денег, рябой привратник переменил тон:

— Простите, сэр, но я должен спросить хозяйку. Подождите минуту.

На лице Берли появилось довольное выражение. Превосходно. Мотли Молли Чоб сама подойдет к входной двери. Она не сможет удрать с его драгоценной Миллисент!

Он кашлянул еще несколько раз, достаточно громко, чтобы его было слышно за тяжелой дверью. Через несколько минут окошко вновь открылось и на Берли посмотрела красивая женщина с глазами безжизненными и ледяными, словно арктический ветер.

— Торги начнутся сегодня в полночь, — сказала она с таким идеальным произношением, что Берли стало ясно, женщина специально брала уроки, чтобы скрыть следы своего воспитания в притоне.

Однако она не закрыла окошко, когда он вновь поднял пачку банкнот.

— Мне это известно, мадам, но у меня нет ни малейшего желания выставлять свое несчастье на всеобщее обозрение. К тому же эта девчонка нужна мне всего лишь на четверть часа. Каких-то несколько минут с этой малышкой, и пятьдесят фунтов ваши, а потом можете продать девчонку хоть самому дьяволу, мне это безразлично.

Молли Чоб никогда бы не превратилась из рядовой шлюхи дешевого притона в Сент-Джайлсе во владелицу обширной сети складов контрабанды и домов терпимости, если бы не могла учуять даже самую малую выгоду, а здесь речь шла о весьма солидной сумме. Она внимательно разглядывала изможденное лицо и дорогую одежду мужчины, стоявшего на ступенях дома. Он выглядел достаточно больным, чтобы действительно впасть в отчаяние, и достаточно богатым, чтобы заплатить гораздо больше, чем те пятьдесят фунтов, которые он сжимал в кулаке.

«Это дело на несколько минут. Всего ничего». Она ухмыльнулась, зная, что старый распутник не задержит девочку надолго. И до начала аукциона у нее будет достаточно времени, чтобы обмыть девочку водой с квасцами, чтобы укрепить и стянуть порванную ткань. Когда у нее во второй раз появится кровь, новый хозяин девчонки не станет сомневаться, что ему досталась девственница. Дважды продать один товар — это всегда хорошая прибыль. Но сначала надо ободрать старика.

— Девочке всего двенадцать, ангелочек с золотыми волосами. Я не могу продавать ее девственность меньше чем за сотню.

Берли почувствовал, как к горлу подступает желчь. Когда он услышал, как эта порочная ведьма говорит о его Миллисент, у него возникло желание разнести тяжелую дверь вдребезги и разбить голову этой дьяволице в облике женщины. Но он сдержал ярость и начал торговаться.

— Семьдесят пять фунтов.

Молли прищурила глаза.

— Сотня или ждите начала торгов.

Чипперфилд снова кашлянул, выругался и, давая волю своему гневу, кипевшему в нем, ответил:

— Ладно, пусть будет сотня, жадная тварь!

Чтобы она поторопилась открыть дверь, он достал толстый бумажник и раскрыл его, демонстрируя банкноты.

Как только дверь распахнулась, Берли намеренно споткнулся, входя в дом. Мотли Молли Чоб стояла прямо у него на пути, а за ее спиной маячил неповоротливый беззубый гигант. На женщине было платье из голубого атласа, на лицо умело наложен грим, ничуть не уступающий гриму Берли, только наложен он был с противоположной целью. Она была поразительно красива какой-то ледяной красотой, а ее светлые волосы были уложены в искусные завитки. Бриллиантовое ожерелье на шее сверкало так же ярко, как и жадность в ее серых безжизненных глазах.

Глаза акулы. Берли читал об этих смертельно опасных тварях. А сейчас перед ним была уменьшенная копия, но столь же смертельно опасная… и гораздо более жестокая. Чтобы жадность хозяйки окончательно взяла верх, Берли снова раскрыл бумажник и, достав несколько банкнот, сунул в ее унизанные перстнями пальцы.

— Следуйте за мной, — сказала Мотли Молли Чоб, быстро пересчитав деньги.

Беззубое животное, охраняющее вход, направилось к двери, когда Чипперфилд якобы случайно выронил свою трость прямо ему под ноги. Баронет, кряхтя, нагнулся, чтобы поднять ее, и перегородил своему противнику путь к двери, в тот же момент дверца экипажа распахнулась и оттуда выскочили три его товарища. Привратник попытался обойти старика, но Берли ухватил его за колени и попытался опрокинуть громилу, но это было похоже на попытку поднять один из элгиновских мраморов[11]. Огромный вышибала весил, должно быть, не меньше двадцати стоунов[12]. Кулак величиной с окорок обрушился на его голову, и Чипперфилд рухнул на колени.

Услышав шум, Молли подхватила юбки и бросилась к лестнице; деньги, которые она все еще держала в руке, разлетелись во все стороны. Она закричала, поднимая тревогу. Моли даже не пыталась собрать банкноты, которые, кружась, опускались на пол прихожей, словно кленовые листья под порывом ветра.

Понимая, что еще одного удара гигантского кулака ему не выдержать, Берли сделал единственное, что мог предпринять в такой ситуации. Преодолев отвращение, он вцепился зубами в промежность гиганта, прямо в анатомический выступ на его обтягивающих штанах. Громила издал вопль неподдельной боли. Старик, который еще минуту назад казался таким больным, схватил охранника за ремень. Громила замер, боясь не только еще раз ударить старика, но и просто пошевелиться.

Роб и Купер пронеслись мимо него в погоне за Молли, О'Кифи остановился, чтобы помочь баронету. Берли расцепил зубы и прорычал:

— Только шевельнись, и всю оставшуюся жизнь будешь говорить фальцетом!

В это мгновение здоровяк ирландец ударил вышибалу по голове. Тот замертво свалился на пол. Чипперфилд с отвращением сплюнул:

— Благодарю вас, мистер О'Кифи.

— Вы свое слово держите, так что это он должен меня благодарить, — ответил О'Кифи с широкой ухмылкой, помогая баронету подняться на ноги. Оба они последовали за остальными вверх по лестнице.

Коултер и Боксер со своими людьми появились в «Гоуте» как раз в тот момент, когда три головореза возникли в коридоре второго этажа, спеша на помощь своей хозяйке. Все они, как и вышибала, были такими же огромными и так же покрыты шрамами. Бывшие борцы, хоть и были по-звериному сильны и вооружены дубинками и ножами, но не могли противостоять опытным, вооруженным саблями ветеранам.