Лина Мур - Леди Чудо

– Я всё поняла, не волнуйтесь. До которого часа работаю? – Спрашиваю я.

– Пока я не скажу, что пора домой. Это может быть и полночь, Энджел, поэтому подумай, нужно ли тебе это.

– Конечно, нужно, – заверяю его.

– Оплата зависит от часов. Сейчас одиннадцать утра. Каждый час твой стоит двадцать фунтов. Удачи, мисс Энджел. Я буду в главном корпусе, если что-то понадобиться и будут какие-то вопросы.

– До встречи, – улыбаюсь ему, наблюдая, как хочет что-то сказать ещё, но уходит, прикрывая за собой дверь.

Вот и сбылась моя мечта, комнаты этой части замка в моём полном распоряжении. И я буду танцевать в каждой. Невероятно!

Вытерев пот со лба, выпрямляюсь и довольно осматриваю убранную вторую спальню. Очень приятно прибираться здесь, столько красоты таит в себе каждая комната. И они такие разные. Первая была выполнена в бежевых тонах, в вот эта в голубых. Но в каждой витает дух эпохи Ренессанса. Эти кровати, которые пришлось выбивать и снимать с них пологи для чистки, заставляют улыбаться. Наверное, те, кто может себе позволить хоть ненадолго побыть важной персоной королевских кровей, останавливаясь здесь, полны всплеска эмоций на всю жизнь. Я-то уж точно.

Собираю пакеты, оттаскивая их за пределы спальни. Запираю двери и вешаю на ручку белую ленточку, что нашла в кладовой. Так я помечаю убранные комнаты. Довольная собой, подпевая одну из рождественских мелодий, направляюсь за новым постельным бельём. Отсчитываю шесть наволочек, простынь, пододеяльник и полотенца. Сдуваю с лица выбившиеся пряди волос, захлопывая дверь ногой.

Так, теперь настала очередь спален напротив. Только открываю рот, чтобы запеть одну из мелодий, что крутится в голове, как сталкиваюсь с чем-то очень твёрдым. Всё постельное бельё вылетает из рук, а сама я с непонятным визгом лечу на пол, неудачно приземляясь на колени. Жмурюсь от вспышек в глазах. Господи, как больно. Не могу понять, что произошло. Распахивая глаза, вижу два чёрных ботинка, стоящих прямо на одной из наволочек. Ещё не прийдя в себя от покалывания в коленях, словно в замедленной съёмке наблюдаю, как эти самые ботинки идут по белоснежному белью, разбросанному вокруг меня. Тёмные следы тут же появляются за человеком, так беспардонно прошедшем мимо.

– Это было крайне невежливо, – шепчу я, оборачиваясь, и вижу только тёмные волосы, распущенные до плеч. Мой взгляд скользит по определённо мужской фигуре, облачённой в чёрный свитер, как он уже скрывается за поворотом.

– Спасибо за помощь. Вы так любезны, – говорю я миражу, что нагло бросил меня здесь, тяжело вздыхая, смотрю на испорченное постельное бельё. Кряхтя, поднимаюсь на ноги, неприятные ощущения до сих пор наблюдаются в моём теле. Придётся и это положить в пакет, надеюсь, тут за это не карают смертной казнью.

Хихикаю от своих мыслей, отмахиваясь от неприятного инцидента. Может быть, он спешит куда-то или у него… у него несварение. Да, нормальный человек бы помог, ведь я не видела куда шла, а он видел. Ничего, в следующий раз он извинится и объяснит, что не было у него времени.

Сложив всё испорченное бельё в новый пакет, и оставив его в коридоре, решаю немного пройтись, чтобы размять руки и ноги, да и дать себе пятиминутный перерыв. Иду по коридору, постоянно дотрагиваясь до стен, ощущая шероховатость красок, любуюсь пейзажами, что висят кругом, электрическими канделябрами. Как же это красиво, можно часами стоять и видеть под разными углами совершенно различные узоры на канделябрах. Дохожу до двери, намного большей в размерах, чем были остальные. Это восьмая спальня, значит, на ключе должен стоять именно этот номер. Ищу подходящий ключ, но такого нет. Как так? Мне же необходимо будет прибраться и здесь. Надо бы найти Джефферсона, да боюсь, что запутаюсь в этих коридорах. В следующий раз непременно запомню дорогу.

Ладно, придётся воспользоваться своими навыками из детства. Оглядываю воровато пустой коридор, вынимая одну шпильку из волос. Нахожу более или менее подходящую отмычку в виде ещё двух сложенных шпилек. У меня просто нет выбора, я должна убрать там. От усердия даже язык высовываю, и через некоторое время мучений, замок щёлкает. Поднимаюсь на ноги, улыбаясь и хваля саму себя, что не забыла, как это делается.

Медленно раскрываю дверь, заглядывая в полный мрак, что таится внутри. Неприятный запах спирта и затхлости помещения сразу же ударяет в нос. Надо бы проветрить. Отчего так воняет? Оставляю дверь распахнутой, чтобы видеть, куда я ступаю. Хотя это мало мне помогает, натыкаюсь на что-то, и раздаётся грохот упавшего металла. Мой визг, шум такой, что кажется барабанные перепонки могут лопнуть. Секунды, и я уже стою на коленях, кривясь и чихая от пыли.

– Вот неудача, снова колени, – хныкая, растираю места удара. В полусогнутом состоянии и, выставив одну руку вперёд, я наконец-то натыкаюсь на материю и хватаюсь за неё. Резко тяну, и свет проникает в комнату.

– Какого чёрта вы здесь делаете, юная леди?! – Возмущённый хриплый голос достигает моего слуха. От страха визжу, разворачиваясь, и одновременно отступаю назад. Ноги путаются, наступают на сбитый ковёр, что-то ударяет по внутренней части колен, и я лечу спиной, крича так громко, как сама даже не предполагала своих возможностей.

Мягкое падение прямо в стоящее кресло, и воздуха не хватает, только это помогает мне остановиться и перевести дыхание. Мой взгляд прикован к мужчине, лежащему на расправленной постели. А он ищет рукой что-то на тумбочке, и это оказываются очки. Надевает их, пока я прихожу в себя.

– Простите… господи, простите. Я думала… простите, – шепчу, поднимаясь с кресла и поправляя свою форму. Мы разглядываем друг друга. Нервно улыбаюсь, делая шаг к кровати. Он болен, скорее всего, его сухая старческая кожа белее снега, иссушенные тонкие губы даже корочкой покрыты. А рука, которую он вытянул вперёд, подзывая меня, сильно дрожит.

Опасливо делаю шаг, а затем ещё один, опуская взгляд до тёмных глаз, досконально изучающих меня.

– Новенькая? – Интересуется он.

– Да, простите, что вломилась. О, боже, я сломала ваш замок! – Восклицаю я, виновато кусая губы. Смотрю на мужчину исподлобья, а он улыбается, откидываясь на подушки. Его белые волосы коротко подстрижены, и он очень истощён, скулы слишком впалые, имеющие неприятный серый оттенок, глаза отдают желтизной. И от него не совсем приятно пахнет. Взгляд быстро проходится по столику с дюжиной лекарств. Точно, этот человек критически болен.

– Да, вы сломали мой замок, юная леди. Объяснитесь? Вас не предупреждали, что сюда входить не следует? – Спокойный, даже дружелюбный голос никак не соответствует его требованиям и словам.

– Я…я не запомнила. Точнее, слишком любовалась красотами замка и прослушала слова Джефферсона. Мне было сказано убрать северное крыло, вот я и подумала, что здесь просто сломался замок, или он забыл мне дать ключ. Простите, я оплачу ваш замок, я…

– Прощу вас только при нескольких условиях, – перебивает мою заплетающуюся речь, снимая очки и бросая их на тумбочку.

– Конечно, всё, что хотите, – киваю ему.

– Для начала скажите своё имя, – произносит он, немного поднимаясь и принимая полусидящее положение.

– Анжелина Эллингтон, но все зовут меня Энджел, – отвечаю, теребя свой фартук.

– Энджел, вам подходит, ангел-разрушения и нарушения спокойствия, – суховатый смех совершенно сбивает меня с толку. Продолжаю, как дурочка, улыбаться, пожимая плечами.

– Как вы умудрились взломать мой замок? Криминальное прошлое или…

– Ох, нет, что вы, – мотаю головой, обрывая его. – Мы в детстве… у меня есть брат – Айзек, он старше меня на два года. Мама запрещала нам есть много сладкого, и закрывала сервант на ночь. А именно ночью нам хотелось есть больше всего. Мы играли в тайных агентов и научились открывать его шпилькой. Потом от нас прятали шоколад на верхних полках под другим замком, но и его нам удалось вскрыть. Только чтобы достать сладости. Когда мы повзрослели, то нам старшие братья не давали кататься на их велосипедах, закрывая дверь гаража на замок. Но нам, всё же, удавалось это сделать, и нас долго ждали к ужину, чтобы наказать. Ну и теперь, чтобы вломиться к вам, я использовала этот навык, – на одном дыхании выпаливаю я, вбирая в себя кислород.

Смотрит на меня без намёка на улыбку, задумчиво так. Наклоняет голову, и это рождает в груди страх.

– Теперь вы уволите меня, да? Прошу вас, я оплачу новый замок… мне очень нужна эта работа, я…

– Присядь, Энджел и подай мне склянку с надписью «успокоительное», – перебивает меня, рукой указывая на тумбочку.

– Конечно. Боже, мне так жаль, что из-за меня вам стало хуже. Не знаю, что мне сделать, чтобы поправить ваше состояние. Может быть, немного проветрить вашу комнату или же, не знаю. Вот, – протягиваю ему бутылочку. Открывает её и бросает себе на ладонь одну розовую таблеточку.

– Сейчас вам воды налью, – торопливо беру бокал и наливаю туда воды из кувшина, стоящего здесь же на тумбочке.

– Теперь присядь, – хлопает ладонью по постели. Киваю, присаживаясь на край и протягивая ему бокал.

– Это для тебя, Энджел. Ты слишком расстроена, – поясняет он. Охаю, удивляясь, а потом расплываюсь в улыбке, тихо посмеиваясь.

– Спасибо. Так вы… ну вы здесь лежите… хм, просто лежите и вы здесь лежите. Кто вы? – Пытаюсь сформулировать хоть что-то понятное, но удаётся только это. Беру с его ладони таблетку и возвращаю её обратно в бутылёк, ставя всё на тумбочку, вместе с бокалом воды.

– Я лорд Роджер Марлоу, и да, я здесь просто лежу, – произносит он. Мои глаза округляются от этого имени, издаю вздох, открываю рот, закрываю его и так несколько раз. Не так я себе представляла лорда, но он настоящий.

– Настоящий, – повторяю свои мысли.

– Вполне настоящий, девочка. Можешь даже потрогать меня, я ещё жив, как бы моя жена ни хотела иного, – приподнимает дрожащий уголок губ в усмешке.