Лина Мур - Леди Чудо

Больше ничего не вижу перед глазами. Даже лютый мороз, который должен забраться в меня, не действует. Я сама стала холодной, сердце не чувствуется. Только горечь и жалость к себе.

Не позволю! Никогда не позволю превратить меня в ледяную скульптуру!

Поднимаю голову, смотря туманным взором вперёд. Иду по снегу, в волосах играет ветер, а сердце не бьётся. Но я заставлю его это делать. Ничто не сломает меня, и я обязана поблагодарить свою судьбу за то, что показала, насколько порой мы не доверяем другим людям. Она научила меня, что теперь я должна жить для себя и, возможно, для того, кто уже зародился внутри меня. И я буду это делать. Да, мне очень больно. Да, он разрубил всё, во что я верила. Но я найду новую веру, когда-нибудь, я это сделаю. А пока я буду идти…

Артур

Не чувствовать ничего, то что я делал всю свою жизнь. Не чувствовать ни прикосновений матери, укладывающей мои волосы и покрывающей их гелем, как обычно. Не ощущать, как надевают на меня фрак и закрепляют титульную ленту. Весь я покрыт коркой льда, как и раньше. Я не слышу сердца, оно больше не бьётся. Даже дыхания нет, хотя я жив и в то же время мёртв. Меня предали. Предали жестоко и беспощадно. А я живу, не понимаю, как разом свет исчез, и я смотрю в темноту. Обычно. Ничего нового.

– Оставь меня, Освин, – безжизненно произношу я и это тоже помню. Это мой голос, который принадлежит мне так давно. Никакой.

– Милорд, у вас максимум десять минут. Всё уже готово, – отзывается он.

– Хорошо. Хочу побыть один, – киваю, подходя к окну и складывая руки за спиной.

– Милорд, если мне позволено сказать, то я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не предотвратил этого раньше. В своё оправдание лишь могу найти одно объяснение – вы улыбались. За всё время, что я работаю на вашу мать и вас, я не видел этого. Простите меня, что был так же, как и вы, ослеплён ложью. Оставлю вас и предупрежу, что вы скоро спуститесь, – дверь мягко закрывается, а я ничего не чувствую.

Я так хотел ощутить надежду в крови, так увлёкся этими желаниями, что не разглядел настоящую женщину, которая пряталась под оболочкой ложной доброты. Так глупо, а ведь мама предупреждала меня. Забылся. Хотел это сделать и сделал. А я ведь всё знал, мама так часто говорила о таких женщинах, вот я и попался. Потому что защитить меня было некому от такой силы, заполучить моё имя. Опасная. Всё это было лишь мифом, грязной пылью, что она распыляла вокруг меня. А я корил себя, так корил за эти слёзы, что проливала она вчера. Снова и снова думал, как мне поступить. Что выбрать и когда решился нарушить клятву, данную брату, встретил иной вид предательства. И всё упало с высоты, я разбился, как Энтони. Только ему повезло – он умер, а я жив.

Раздаётся стук в дверь, а я крепче сжимаю руки за спиной. Дверь открывают, сжимаю зубы от злости.

– Я сказал, оставить меня одного, – рычу я, оборачиваясь, и вижу ребёнка с собранными волосами, покрасневшими глазами и обескровленными, покусанными губами. Даже дорогое белоснежное платье не может превратить её в ангела. Нет их. Не существует.

– Дядя Артур…

– Оставь меня, Венди. Спускайся в зал, я сейчас буду, – отрезаю я, оборачиваясь снова к окну.

– Дядя Артур, ты сказал, что если я хочу поговорить, то должна прийти к тебе. Я пришла, дядя Артур. А вчера не могла тебя найти. Я взяла кое-что твоё, оно лежало на столе… вот тут лежало. Это Санта забыл, оно было очень маленькое и похожее на подарки, которые лежали под ёлкой, – её слова заставляют вновь обернуться и впиться взглядом в коробочку, что она держит в руке. Бант на ней разорван и сама коробочка тусклая, словно её делали сами.

– Я не могу быть прекрасным принцем, значит, это ты. Санта оставил тебе подарок, но там стоит подпись Энджел. Она и есть Санта, да? Она специально пришла к нам, чтобы мы узнали о Рождестве? – Такие наивные суждения, которые я даже не слышу, ощущая, как глухо ударило сердце по грудной клетке.

– Что там? – На выдохе спрашиваю я.

– Монетка, – улыбается Венди, открывая коробочку, где блестит из железа на вид похожая фунтовая монетка. – Но там написано, прекрасному принцу. А на обороте что-то ещё, что я не могу прочитать. И письмо.

– Где ты это взяла? – От шока и стучащего пульса в висках пальцы подрагивают, когда я прикасаюсь к коробочке, беру её в свои руки.

– На столе лежала, когда вчера пришла…

«Я верила, что монетки имеют особую магию. Когда я была маленькой, то загадала желание на Рождество и бросила с маяка в сторону замка. Я мечтала там встретить своего прекрасного принца. И у меня это получилось. Эта монетка, что теперь принадлежит тебе, создана только для тебя, Артур. Как напоминание о том, что именно в нас, людях, и живёт магия, которая зовётся верой. Верой в то, что всё может сбыться, главное, желание и открытое сердце. Ты для меня стал прекрасным принцем, и не по титулу, а по своему сердцу. Оно у тебя такое большое и доброе, открытое и незабываемое, подарившее мне исполнение всех желаний. Останься таким, прошу тебя, не предавай самого себя, ведь иначе пропадёт мой принц в холоде. А я буду видеть тебя во сне, только ты приди. Загадай это желание хотя бы на пару ночей, дай мне просить прощение за то, что не смогла подарить тебе твои мечты. Будь счастлив, прекрасный принц, и тогда я буду счастливее всех на этой земле.

С безграничной любовью, Анжелина»

– …ты теперь понимаешь, дядя Артур? Она не брала леди Ангела, это я взяла, – доносятся сквозь шум в ушах громкие слова Венди.

– Что… что ты сейчас сказала? – Резко поднимаю голову, встречаясь со слезами в её глазах.

– Ты не слушал меня? Дядя Артур, будь внимательнее! – Возмущённо топает она ногой.

Но как быть внимательным, если я держу в своих руках подтверждение своей глупости? Как быть внимательнее, если это правда? Её слова были правдой. Она здесь была после того, как я оскорбил её своими словами, и всё же решилась оставить мне это.

– Повтори, – быстро произношу я.

– Энджел сказала, что не вернётся. И вчера она пела мне, а я нечаянно заснула. Но мне приснился такой страшный сон, я проснулась и хотела с тобой поговорить. Тебя не было в спальне. Я пошла к леди Илэйн, она ещё не спала, у неё мигрень была. У меня был план. Дедушка рассказал, что леди Ангел – это волшебный кулон, и если он будет у Энджел, то она станет следующей леди Марлоу. А ты же лорд Марлоу, значит, ты женишься на ней. Вы такие красивые вместе, дедушка ещё сказал, что и меня вы заберёте. И мы будем вместе жить. А Хелен дадим под зад…

– Венди, переходи к делу, – напряжённо требую я.

– Так вот я пошла к леди Илэйн и рассказала всё, что хочу сделать. Я не знала, правда ли, это волшебная подвеска? Она удивилась сначала, что я знаю о ней, а потом ответила, что ей тоже нравится Энджел и она поддерживает меня. Она даже помогла мне тихо пройти сюда и найти подвеску. Я помню, что ты клал её в стол. Я увидела эту коробочку и леди Илэйн сказала, что это для меня подарок, который забыл Санта тут. Я её взяла, как и кулон. Не знала, где лежат вещи Энджел, поэтому искала очень долго, по всем шкафам лазила. Я видела, что Энджел выходит оттуда, из этой маленькой и вонючей комнаты. Нашла фартук и там были пятна от чая, это я разлила на неё. Я спрятала туда подвеску и пошла спать. А утром проснулась и увидела, что на неё кричат. Ты так расстроился из-за подарка, да? Прости меня, что взяла его. Но я ведь вернула и теперь ты можешь вернуть Энджел. Леди Ангел у неё, дядя Артур, ты женись на ней. Айзек быстро её привезёт…

– Моя мать была с тобой здесь? – Переспрашиваю я, сглатывая рвущийся ком боли из горла.

– Да, леди Илэйн помогла мне искать и обещала проследить, чтобы никто меня не видел. И я стала волшебницей, как Энджел, – радостно заверяет меня ребёнок.

Всё, буквально всё рушится внутри. Рваное дыхание вырывается изо рта, и я не могу терпеть это. Словно что-то острое вонзается в сердце, рвёт его и физически невыносимо дышать.

– Чёрт возьми…

– Дядя Артур, не женись на Хелен. Под зад её и коньки отобрать. Пусть она их отбросит. Полюби Энджел, я же её люблю, и ты сможешь. Это легко…

– Чёрт… матерь божья, как больно, – жмурюсь, задыхаясь от осознания чудовищности своих слов. Её улыбка, слёзы, мягкие локоны под моими пальцами, на льду, она, лежащая в снегу и камин, согревающий наши обнажённые тела, крик и снова слёзы, душераздирающая обида и боль, – всё проносится перед глазами.

– Чёрт! – кричу, выпуская из рук бумагу и коробку.

– Ты злишься из-за подарка? Что я его украла? – Испуганно шепчет Венди.

– Чёрт! Чёрт побрал бы тебя! – Уже не сдержать гнева, обиды и боли. Смахиваю руками всё, что лежит на столе и мне мало. Хочется крушить, орать и буквально лезть на потолок.

– Чёрт! – хватаю лампу и швыряю в стену.

– Дядя Артур…

– Вон! Пошла вон отсюда! – Поворачиваюсь к ребёнку, готов её разорвать за такое. Готов всех разорвать, лучше себя. Удушить бы, да слишком много адреналина в крови.

– Прости… прости, ангел мой, – шепчу, поднимая голову к потолку. Дверь закрывается, а я дышать боюсь. Не могу так сильно чувствовать, это настолько больно, что непроизвольно что-то мокрое появляется на щеке. Опускаю взгляд в пол, находя монетку, подбираю её и сжимаю в руке.

– Анжелина… прости, – капает что-то из глаз и сердце так резко начинает биться в груди. Кажется, что разрубит грудную клетку. Пусть! Пусть убьёт меня! Что же я натворил? Как мог так поступить? Как мог поверить снова? Как?!

– Мальчик мой, мы опаздываем, – поднимаю голову, смотря на женщину, улыбающуюся мне.

– Ты. Я убью тебя, придушу тебя, – шиплю я, наступая на мать.

– Артур! Что за поведение? – Взвизгивает она, отскакивая от меня. – И это слёзы? Ты плачешь? Недостойно для мужчины.

– Закрой свой рот! – Ору, хрипло дыша. – Закрой. Свой. Поганый. Рот.