Лина Мур - Леди Чудо

– Верю! Артур, не переворачивай всё так! Не надо, – уже тише говорит она, подскакивая ко мне. – Не надо, ты для меня особенный…

– Позволь мне остаться. Я обещаю, что всё будет хорошо у нас, да хоть у всего города. Любое обещание возьми, но не смей уходить раньше. Не уходи от меня.

– Артур, – вздыхает она, слабо качая головой.

– Да? Я здесь, так возьми. Ты даришь всем хорошее, а сама-то чувствуешь это в ответ? Нет. Не всегда. А я хочу защитить тебя, быть с тобой. Мне не нужен кто-то другой, потому что с ней я никогда не буду обогрет теплом, которое есть только в тебе.

– Хорошо, я здесь и никуда не уйду, только на пару часов будет рождественский обед у меня дома. Его я не могу пропустить, после вернусь. Тем более тут нужна помощь…

– Нет. Ты снимешь это платье и больше никогда его не наденешь, – перебиваю её, уже улыбаясь тому, что выиграл. Первый раз в жизни я получил приз за свой упрямый характер. Она решилась ждать меня. И теперь я знаю, кого не должен разочаровать. Её. Моего ангела.

– Но, Артур, тут нужна помощь! Гости же прибудут…

– Их проблемы, но ты сейчас же идёшь и переодеваешься. Больше я это не повторяю. Поняла меня, Анжелина? Иначе я сию минуту выведу тебя отсюда силой, и все будут видеть, как я тащу тебя вниз, а потом подслушивать то, чем я буду с тобой заниматься, самолично раздевая тебя, – строго отчитываю её, а щёки Анжелины покрываются румянцем.

– Какой вариант выбираешь? Меня больше привлекает второй, но для начала я позавтракаю. Хотя полон сил, а их нужно ещё больше, чтобы бороться с тобой, – продолжаю я.

– Первый. Сама, – вздыхает она, улыбаясь уже шире.

– Жаль.

– Тебе идёт свитер, – замечает она.

– Остальная одежда… в общем, спасибо, – не умею я отвечать на такое, отхожу от неё, направляясь к выходу.

– Артур, – зовёт меня, и я оборачиваюсь, встречаясь с искрящимися весельем глазами.

– Да?

– Ты очень красивый и без него, – подмигивает мне. Если бы я умел краснеть, как она, то полыхал бы уже.

– С Рождеством, ангел мой, – только это и отвечая, выхожу из спальни.

Настроение улучшается до немыслимой точки, когда я иду по коридору, подсвистывая себе под нос.

– Милорд, – кто-то кланяется мне.

– Доброе утро, – улыбаясь, прохожу мимо. Успеваю подхватить ведро у другой женщины, не дав ему разлиться, и поставить его, радуясь тому, что у меня столько сил. Внутренний подъём, и я готов быть мальчишкой, обычным мальчишкой, скачущим по лестницам.

– Что здесь происходит, Артур? – Холодный и знакомый голос встречает меня прямо на лестнице, когда я спускаюсь, чтобы позавтракать.

Поднимаю голову, встречаясь с яростным голубым взглядом.

– Мама, с возвращением.

Артур

Когда-то я даже не задумывался о том, что смогу противостоять матери. Пойду против неё, её желаний и видения меня таким, каким хочет она. Я и не подозревал, насколько она не хотела отпускать меня в самостоятельную жизнь. Тут же вспоминаю слова Роджера, и глубже вглядываюсь в женщину, стоящую внизу. Я не могу припомнить, когда она не выглядела именно так. Всегда безукоризненная, с идеальной причёской, макияжем, не желающая носить сапоги, а только туфли даже в мороз. Требующая от всех подчинения, в том числе и от меня. Только сейчас мои глаза раскрылись, и я вижу, насколько она отличается оттого, что сейчас окружает её.

– Артур, что за ужас ты нацепил? – С отвращением оглядывает меня, сбрасывая на пол пальто. Перевожу взгляд за её спину, встречаясь с карими глазами, насмехающимися надо мной. Хелен. Белокурые волосы, собранные в точном подобии, как у матери. Тот же стиль одежды, только вот неприятна она сейчас для меня. Даже ещё больше, чем раньше.

– Это свитер. Сегодня Рождество, если ты забыла, – медленно спускаюсь, и улыбаюсь тому, насколько я силён всё же. Внутри силён, а раньше был другим. Податливым и мягким с ней.

– Рождество? С ума сошёл? Живо за мной, Артур! Живо! – Взвизгивает она, и это ножом по моему слуху. Не могу вспомнить, чтобы Анжелина себе позволяла такое. Никогда. Всегда подталкивает, но не толкает как она.

– Прости, мама, но у меня другие планы. Прикажи Хелен или Освину, но мне, – делаю паузу, уверенно смотря в обескураженные глаза, – не смей. Я лорд, и ты в моём доме. Я украшаю его так, как хочу. И надеваю то, что хочу. Хоть голый буду ходить, ты не имеешь права даже повышать голос на меня. А сейчас пойди отдохни, прихватив с собой свою ручную мартышку, а у меня по расписанию завтрак. Потом, возможно, у меня появится желание поговорить.

– Как ты смеешь? – Хватает ртом кислород, отшатываясь от меня. Почему раньше не замечал, насколько она хорошо играет?

– Я твоя мать… о, Хелен, мне будет сейчас плохо… – прикладывает руку к голове, а Хелен закатывает глаза, обхватывая мать за талию.

– Артур, милый, твоё поведение ужасно, – отчитывает меня моя невеста. И это буквально переворачивает в моих глазах всё, что раньше считал своим. Я не знаю этих людей, я не хочу их знать.

– Закрой свой рот, Хелен. Следи за тем, с кем ты разговариваешь и как. Ты в моём доме и, будь добра обращаться ко мне подобающе. Иначе я закрою вашу парадную лавочку, никакого бала…

– Что? Ты не можешь! Не посмеешь так со мной поступить! – Кричит мать, уже полностью отойдя от мнимого обморока.

– Не посмею? Уверена? Ты лгала мне! Лгала мне всю мою жизнь, чёрт возьми! – Не сдерживаюсь, злость прорывается через оболочку, что подарила мне Анжелина. Но не могу больше терпеть, не дам им выставлять себя идиотом. Нет.

– Я? Что ты говоришь, сынок? Кто тебя так настроил против меня, милый мой? Я никогда тебе не лгала, я же одна и люблю тебя…

– Ложь. Всё ложь. Что ты скажешь о письмах, что слал отец? – Перебиваю её, складывая руки за спиной и обхватывая одной рукой своё запястье. До боли.

– Ах, вот в чём дело, – смеётся мать, полностью расслабляясь, – Роджер слишком много выдумывает, Артур. И заведомо посеял в твоём сердце ненависть ко мне. Какой он всё же гадкий. Придётся развестись, благо, вы поженитесь, дети мои…

– Я бы на это не надеялся. Сейчас я увидел, как ты умеешь манипулировать людьми, превращая их в своих обезьянок. Но я больше не принадлежу к их числу, – отрезаю я, осматривая мать с головы до ног. И это больно, внутри неприятно и больно, что человек, которому я так верил, была не той, кем я её представлял. Ведь у меня есть доказательства, а она продолжает разрывать всё, что обязана была сохранить между мной и отцом. Семью. А я хочу её, хочу иметь жену, которая будет любить меня и верить в меня. Хочу иметь то место, куда я буду возвращаться не потому, что так надо, а потому что душа именно там, и ожидает моё тело, чтобы воссоединиться и очутиться в уюте и тепле. Вот это всё для меня теперь представляется одной большой болью.

– Артур, ты ведь не собираешься…

– Сейчас я собираюсь отправиться позавтракать, Хелен, хотя аппетит вы мне испортили. А дальше, пока не знаю, – обхожу женщин, готовых продолжать свои спектакли, каждая пытается вытянуть из меня сочувствие. И если раньше я был наполнен им к матери, то сейчас я пуст. Только злость внутри меня, обида, что обращена теперь на неё и нет желания прощать.

– Ах, да, мама, Хелен, с Рождеством, – с улыбкой поворачиваюсь к ним, наслаждаясь бледностью матери. Я хочу, чтобы и ей было больно, как мне в тот момент, когда держал эти письма. Хочу, чтобы призналась и раскаялась, позволила мне простить и отца. Хоть что-то сделала. Не получаю ничего в ответ, а только ядовитую массу, отравляющую мою кровь.

Я вижу лицо матери, которое любил… может быть, я не прав? Может быть, слишком жесток сейчас? Может быть, правда, всё это не моё? А именно сейчас я играю какую-то роль, что никогда не будет моей?

– Ты ведь знаешь, насколько я ненавижу этот день, Артур. За что ты так со мной? Именно в этот день твой отец бросил нас! Я же люблю тебя, – громкие рыдания матери, и я моргаю, уже раскаиваясь сам в своих действиях. Ничего у меня не выйдет, она моя мать и она отдала себя мне, закрыв глаза на свои нужды.

– Мама…

– Илэйн, с возвращением. И уж прости меня, что влезаю, но ты так орёшь, мёртвого поднимешь, – раздаётся голос с лестницы, поднимаю взгляд, встречаясь с Роджером, с улыбкой, встречающего свою жену.

– Ты ещё жив, Роджер, – выплёвывает слова мать.

– Не твоими молитвами. Зачем же ты так неприятно лжёшь? Могу напомнить тебе, моя милая, что, когда родился Артур, ты сменила замки и наняла охрану, дабы я к тебе не подошёл, как и к своему сыну. Даже пыталась подать в суд, лишить меня прав отцовства, а до этого выгнала меня. И да, я признаю, что есть моя вина, но я считал тебя своей женой и никогда бы не подумал, что ты будешь обманывать моего сына.

– Он не твой сын! Он мой сын, понял? Ты забрал Энтони у меня! А мне оставил Артура, только его. И что я должна была делать? Мне пришлось любить его, а не Энтони…

– Пришлось? – Эти слова ударяют по затылку. И я подхожу к матери, бросившей на меня быстрый взгляд.

– Я не так выразилась. Он слишком любил Энтони, не позволял мне даже менять ему подгузники. И я тогда просила его о другом сыне, что будет принадлежать только мне. Конечно, я могла бы родить от другого. Но я ценю чистоту крови. У меня был ты, милый…

– Пришлось любить меня? Меня так сложно любить, мама? – Но я не слышу её, только эти слова повторяются в груди, подводя меня к черте, которую готов переступить.

– Нет, Артур, тебя легко любить, потому что усилия, чтобы это делать, не нужны, – отвечает за мать Роджер, а я смотрю в её глаза, лишённые любых чувств. И мне так больно. Пелена, последняя пелена, что была на моих глазах, падает и я отшатываюсь, погружаясь в собственный ад.

– Кем я был для тебя? – Тихо подаю голос, а внутри меня пустота, с каждым вздохом она увеличивается.