– Пожалуйста, не надо, – шепчу я, входя в бывшую спальню лорда Марлоу-старшего.

Так, надо взять себя в руки. Ничего не произошло, возможно, это даже была игра моего воображения. И не дотрагивался он пальцами до моей кожи, и не слышала его дыхания, и не было оно с привкусом чего-то очень знакомого. Наверное, усталость. И надо просто выбросить это из головы, вести себя так, как и прежде. А пока у меня есть двадцать минут, но если я сяду, то тут же начну вновь ощущать тепло, исходящее от его сердца, твёрдую грудь под тонкой тканью. Начну вспоминать, и непроизвольно смаковать, выдумать всякие продолжения, как делала это раньше с Джеком. И это принесёт мне ещё большую ношу своей ошибки.

– Я обещала лорду Марлоу, что уберу эту комнату. И надо начать со штор, – наставляю себя, разворачиваясь, иду в подсобное помещение, тащу оттуда стремянку.

Лучшее лекарство от мыслей – работа, физическая работа для меня. Взбираюсь по лестнице, постоянно чихая от пыли, что скопилась на тяжёлых шторах. Кое-как удаётся снять их, запихать в пакеты и оттащить в угол комнаты. Наконец-то, у меня есть возможность впустить сюда воздух. Открываю окна, распахивая их, и морозный воздух дотрагивается до меня, остужая мои мысли. Передо мной открывается невероятный вид. Восхищённо подхожу ближе, даже не чувствуя, насколько холодно стало, как кожа покрылась мурашками. Такого я даже не могла позволить себе в мыслях. Город весь как на ладони, берег моря едва можно разглядеть из-за снега, кружащегося вокруг меня. Облокачиваюсь руками о подоконник, наклоняясь ниже, чтобы вдохнуть кислорода. Смотрю как в кино на изысканные снежинки, исполняющие для меня невообразимое представление.

– Анжелина! – Громкий крик, и меня обхватывают за талию, резко поднимая над полом. От испуга визжу и в тот же момент падаю на что-то мягкое. Настолько всё быстро происходит, что не могу понять, как так получилось, я же вот только стояла у окна, а сейчас подо мной очень приятный ковёр. Но это не ковёр, это некто, продолжающий держать меня за талию.

И не успеваю я подумать об этом, как меня уже так же резко поднимают, ставя на ноги, и разворачивают.

– Совсем с ума сошли? – Моргаю от крика Артура, схватившего меня за плечи и встряхнувшего.

– Что… что происходит? – Удивлённо шепчу я, моргая и не имея ни единого понятия, отчего он так бледен и зол одновременно. Почему голова немного кружится?

– Зачем вы это сделали? Как вы смогли открыть их? – Бушует он, отпуская меня и подходя к окнам, с грохотом и дребезжанием стекла закрывает их.

– Чтобы проверить немного, – медленно произношу я.

– Они были забиты! Я самолично это сделал! Запрещаю подходить к ним! Тем более открывать их! Запрещаю даже в это крыло ходить вам! – Осматривает окна, оборачиваясь ко мне.

– Нет, ничего не было… я не настолько сильная, они просто поддались, – мотаю я головой.

– Поддались они. Больше никогда сюда не входите. Вам всё ясно? – Грубо обхватывая моё запястье, тащит из спальни.

– Да… да… простите, я просто обещала вашему отцу…

– Я сказал – нет, – хлопает дверью, отпуская мою руку. Вижу, как его грудь вздымается, а взгляд бегает по моему лицу, мимо него. Запускает руку в волосы, закусывая верхнюю губу. Выпускает воздух сквозь нос, шумно, резко и одаривает меня сердитым взглядом.

– Хорошо, ещё раз простите, и за сервиз простите, я не хотела…

– Одевайтесь, – перебивает меня.

– Что сделать? – Недоумённо переспрашиваю я.

– Оденьтесь или переоденьтесь в другую одежду. Вы же не в этом домой ходите. Наденьте свою одежду. Мы едем в город, – говорит Артур, проходя мимо меня.

– В город?

– Да, чёрт возьми, в долбанный город за вашей долбанной ёлкой! Довольны? – Вновь повышает голос оборачиваясь.

– Очень, – не могу скрыть улыбки.

– Больше не делайте так, – уже тише продолжает он, делая шаг ко мне.

– Как?

– Не подходите к окнам в этой спальне. Никогда не открывайте их…

– Подождите, вы решили, что я… Боже! – От осознания его мыслей даже вскрикиваю, закрывая рот рукой.

– Нет, что вы, я бы никогда. Я люблю жизнь, слишком люблю её, чтобы поступить так, – шепчу я, отнимая руку, и вглядываюсь в мрачное лицо мужчины.

– Я искал вас, чтобы сказать о поездке и о том, – замолкает, а я моментально краснею, понимая, о чём он хочет сказать. Нет, я это не выдумала.

– О сервизе? Спасибо, что не уволили из-за него. Я неуклюжая, столько уже разбила и поломала. Вы можете вычесть это из моей зарплаты, – сама продолжаю, помогая ему избежать этой темы, и тем самым защищая себя от гадкого чувства внутри. Ведь тогда, если я признаю, что всё помню и всё заметила, особенно ответ своего тела на мечту, то это может повлечь непоправимое.

– Он был старым и никогда мне не нравился. Через десять минут мы выезжаем. Вы ведь эксперт в выборе ели, а я ничего об этом не знаю, – разворачивается и быстрым шагом удаляется от меня.

Не должна улыбаться, но его страх за меня рождает что-то необыкновенно красивое внутри, словно цветок распускается среди снега. И он решился на ёлку, это ли не доказательство, что всё может измениться? Даже такой суровый человек, лишённый праздников. Уж ему известно, насколько это сложно для Венди и как желанно.

Радуясь такому решению, сбегаю по лестнице, направляясь в помещение для служащих. Открываю свой шкафчик и замечаю конверт. Раскрываю его и, на удивление, нахожу сумму больше, чем было вчера. В два раза. Почему? Хмурюсь, переодеваясь в свою одежду, выхожу и ищу Джефферсона. Он разговаривает с Кэрол на кухне.

– Джефферсон, я могу с вами поговорить? – Тихо зову его, показывая на дверь. Кивает, а я избегаю всех взглядов, кажется, что все всё знают, и сейчас перемывают мне косточки. но это глупости, мои опасения и фантазии.

– Джефферсон, произошла какая-то ошибка. Здесь намного больше и день ещё не окончился, – показываю конверт.

– Энджел, никакой ошибки. Твоё жалование удвоено, потому что ты няня, а не обычная прислуга. А это оплачивается иначе, и приказано оплачивать день в обеденное время тебе, – поясняет он.

– Но…

– Энджел! Быстрее, только тебя ждут! – Кричит от двери Айзек.

– Ладно, но…

– Иди, не заставляй его передумать, – Джефферсон подталкивает меня к брату.

Вздыхаю, и ничего не остаётся, как идти к выходу, натягивая ещё мокрую шапку.

– Что происходит, Энджел? – Тихо спрашивает брат, пока мы идём к машине.

– Покупать ёлку едем, насколько я знаю, – так же отвечаю я.

– Ёлку? Он что, перепил?

– Айзек, – с укором бросая на него взгляд, сажусь в машину, где на заднем сиденье уже расположилась счастливая Венди, а впереди лорд Марлоу-младший.

– Ты слышала? Классно! Я же говорила, что получаю всё, – гордо заявляет Венди.

– Конечно, я даже не сомневалась в этом, – улыбаясь, произношу я.

– А мы покатаемся ещё на каруселях, дядя Артур?

– Только ёлка, – отрезает мужчина, когда мы выезжаем за пределы замка.

Девочка поворачивается ко мне, а я ей подмигиваю, склоняясь к ней.

– Мы вместе его уговорим. Кто попадает в атмосферу волшебства, уже не выйдет оттуда тем, кем был раньше, – шепчу я.

– Дядя тоже попал, да? – Отвечает она мне шёпотом.

– Нет, он попал под твоё обаяние и желание выполнять все твои мечты от сильной любви. Но это тоже волшебство, которым обладаешь ты.

Глаза ребёнка загораются, и она довольно улыбается. Как же мало ей надо, лишь уверения в том, что она нужна, и её любят.

Мы доезжаем до шумящего города в тишине, Венди хватает меня за руку, когда мы выходим. Лорд Марлоу бросает Айзеку, чтобы он был здесь, ни шагу с места.

– А что это за домики? – Спрашивает Венди, указывая на площадь.

– Палатки, где будут раздаваться угощения вечером, – говорю я.

– Да? Я тоже хочу! Дядя Артур, мы приедем вечером сюда? – Венди оборачивается к мужчине, поджавшему губы. Ему явно не нравится идти среди людей, да и, вообще, это место ему не нравится.

– Лучше завтра, здесь будут песни и танцы, а сегодня первый вечер. Только взрослые придут, чтобы всё проверить, – отвечаю я за него.

– Так всегда? – Подаёт голос лорд Марлоу.

– Да, каждый год за несколько дней до Рождества устаиваются концерты, сценки, песни, и проходят вечерние развлечения с угощениями, горячим глинтвейном и другими ароматными напитками для взрослых.

– Вон! Я же говорила, что здесь есть карусели, а ты мне не верил, – указывает пальцем Венди на ярмарку.

– Уже, верю, – бурчит мужчина.

– Пошли искать ёлку, – предлагаю я Венди.

– Я её узнаю, точно, узнаю, – заверяет она меня, и, отпуская руку, идёт впереди. Улыбаюсь, наблюдая, как она трогает каждую, спрашивает её, она ли это.

– Какой аромат, не правда ли? – Спрашиваю я лорда Марлоу.

– Да, аромат крайне неприятный, – кривится он.

– Это смола, но вы привыкните, а ещё иголки опадают, но почувствуйте другое, – говорю я, поворачиваясь к нему лицом, иду спиной.

– Праздник, аромат праздника, Артур, он невероятен, – раскидываю руки, кружась вокруг себя, и быстрее иду к Венди, кричащей, что нашла ту самую.

– Она слишком большая, – произносит за нашими спинами Артур.

– Но я хочу именно её! – Упрямо заявляет Венди.

– Она слишком большая, – и её дяде упрямства не занимать.

Поворачиваясь к нему, сложившему по обыкновению руки за спиной, склоняя голову, с надеждой смотрю на него. Вздыхает и отрицательно качает головой. Без слов отрицая мою просьбу.

– Я хочу её! Энджел, скажи ему, скажи, что когда любят, то выполняют все мечты. Ты же сказала, что он любит меня, а он не любит меня. Он не хочет эту ёлку, а я хочу, – хнычет Венди.

– Лорд Марлоу, – тихо произношу я.

– Она огромная, Анжелина. Очень большая и… чёрт, нет, – на тон ниже отвечает он.

– Переступите через себя хотя бы раз. Всего на несколько дней, а потом можете забыть. Сожжёте, выбросите, распилите, да хоть что. Но хотя бы на тройку дней, лорд Марлоу. Уступите, – уже шепчу я.