– Почему? Почему я уволена? Потому что это мой первый день и ваш замок слишком большой, в котором я заблудилась? – Удивляюсь сама своему уверенному голосу, требующему объяснения.

– Что ж, вам нужны причины, – ухмыляется, полностью поворачиваясь ко мне.

– Первое – вы сломали замок в двери спальни моего отца, – делает шаг ко мне, а я от него.

– Я…я хотела там убрать…

– Второе – вы смотрите на меня, – ещё один шаг, упираясь в стену, рвано дышу от низкого, приглушённого тембра.

– Это запрещено? – Тихо подаю голос. Дрожит, сильно дрожит.

– Категорически, – делает ещё шаг, практически вплотную прижимая меня к стене.

– Третье – говорите со мной, да ещё и требуете от меня что-то, не понимаете приказов, и совершенно неподобающе ведёте себя со мной, как и с моей матерью, как и с моей племянницей. Я видел, как вы отчитывали ребёнка. Это не в ваших правах. Вы здесь прислуга, и должны знать своё место. А вы его не выучили, – горьковатый аромат доносится до моего носа. Втягиваю его, различая запах алкоголя. Коньяк, скорее всего.

– Чтобы показать ребёнку, что неверно, не нужно иметь какое-то особое место, – буквально шепчу я, поднимая взгляд на Дьявола.

– Вы слишком распущены и суете нос, куда не следует. Это запишем в четвёртый ваш порок, – теперь иной аромат, чего-то сладкого и терпкого протекает по моим венам вместе с кислородом. Шоколад. Голова кружится, кажется, сейчас упаду от напряжения.

– Желание помочь ребёнку не считается пороком, если его никто не воспитывает, – одними губами произношу.

– Так вы ещё и вульгарны, говоря со мной, как с равным. Это запрещено. Продолжаете смотреть на меня и, верно, уже готовы предложить себя, в качестве прошения за ваше место? – Насмешка, да такая гадкая, что это вызывает внутри смешанные чувства. Обиду. Желание бежать. Ответить. Защитить себя, в конце концов.

– Я говорю с вами, потому что вижу в вас обычного человека, сотворённого из плоти и крови. Вы ничем не отличаетесь от меня или других людей. Ваше положение не красит вас сильнее, чем других и не даёт вам полномочий оскорблять меня, хотя я ничего плохого не сделала. Если вас ударить, то вы ощутите боль, как и я. И ваше заявление о моих мыслях очень громкое, но не имеет во мне ни единого отклика, как и причин вам так думать. Одного звания мало, чтобы мыслить о вас, как о мужчине. Вы лишь тот, кто, не разобравшись, увольняет людей, что хотят работать, оставляя здесь безвольных кукол. Не смотреть на вас. Не говорить. Не дышать. Право, вам необходимо на кладбище, там вы будете удовлетворены в своих желаниях. Никто не нарушит ваши правила, ибо мертвы, – замолкаю, ужасаясь сама тому, что произнесла. Отблеск огня в тёмных глазах и желваки, явно показывающие мне – занесло не туда. Но зачем же… зачем я это сказала.

– Простите, – тут же шепчу я, опуская взгляд. – Простите, но вы неправы. Сильно неправы…

– Вон, – одно слово, и оно как ледяной ветер врывается в мою грудь.

– Уволена? – Жмурюсь от того, что вырвалось изо рта. Как же глупо.

– Вон, – повторяет он, так и не двигаясь. Подавляет меня этой тёмной силой, что в нём. Сглатываю, протискиваясь в сторону.

– Раз я уволена, то могу сказать вам честно и без утайки, что Венди заслуживает родителей, которые будут её любить, а не пренебрегать ею. И раз вы лорд, то вам бы поучиться у своего отца, как быть настоящим. Ваше сердце изо льда, раз вы спокойно наблюдаете за тем, как он угасает, и не желаете ему помочь. Вы безразличны ко всему, и мне вас очень жаль. Жить в таком прекрасном месте и не соответствовать ему. Люди правы, вы Дьявол, – проговорив это, бросаю на мужчину последний взгляд, с надеждой, что поймёт, что достучусь до него. Одновременно ужасаюсь от своей наглости.

Его глаза превращаются в две узкие полоски, и видно только черноту. Бежать бы, да ноги не двигаются. Корю себя за горячность, но поздно. Теперь убьёт…

Разворачивается и исчезает в темноте, оставляя меня одну с тяжёлым ощущением на душе. Издаю облегчённый вздох, прикрывая глаза рукой.

Возможно, я не имела права говорить это. Да, возможно, я заслужила увольнение. Но что-то непонятное, жалость, наполнило грудь и захотелось хоть немного, совсем чуть-чуть донести до него страшную опасность, что таит в себе такая манера поведения.

Перевожу взгляд на портрет Энтони, продолжающего улыбаться мне глазами.

– Помогите им, ведь вы здесь. Не дайте им полностью погрузиться во мрак, – шепчу, обращаясь к нему. Вздыхаю и разворачиваясь, иду по коридору. Надо найти дорогу. И так обидно, что слёзы всё же капают из глаз. Смахиваю их, не желая предаваться унынию. Нет, не позволю этому человеку забрать у меня мою душу, и окрасить её в чёрный.

Это их выбор жить именно так, и я ничего не изменю. Ни капли. Отчего же мне этого хочется, очень хочется увидеть, как малышка будет счастлива. Не могу перестать думать о ней, плутая между коридорами.

– Энджел, вот ты где, – поворачиваясь, смотрю, как ко мне быстрым шагом подходит Джефферсон.

– Простите, я заблудилась, – слабо улыбаюсь. Сил нет, никаких. Ни физических, ни моральных.

– Пойдём, – мужчина указывает мне рукой в обратном направлении.

– И как тебе сегодняшний день? Сильно устала? – Интересуется он.

– Скажите, это правда, что лорд Марлоу это сын, а не отец? – Спрашиваю я.

– Да. После смерти Энтони, которому было подарено это звание перед Рождеством, Роджер Марлоу отказался вовсе от него. Теперь его носит младший его сын. Но все привыкли называть его милордом, поэтому так и продолжается, – поясняет Джефферсон.

– Сколько ему? – Знаю, что не моё дело, но всё же произношу это.

– Тридцать четыре, – чётко отвечает мне. – С чего такой интерес к этому мужчине, Энджел? Ты же не собираешься…

– Нет, что вы. Вы же знаете меня, я до жути любопытная и сломала замок в одну из спален, – перебиваю, мотая головой.

– Ох, да. Лорд Марлоу-старший сказал, что это ничего. И он желает видеть тебя завтра.

– Но меня уволили. Настоящий лорд уволил, я…в общем, я видела его буквально недавно. Он отчитал меня и уволил, – тяжело вздыхаю я, поворачиваясь к Джефферсону.

– Он всего лишь сын, милая. А отец нанимает тебя в качестве сиделки, и ты будешь продолжать убирать спальни. Просто не попадайся на глаза его сыну, и всё будет хорошо, – заверяет меня останавливаясь.

– Как он добр. Я могу идти домой? – Оглядываюсь, оказываясь в гостиной.

– Да, но сначала поешь. Кэрол ждёт тебя. А у меня есть ещё дела, – кивает он.

– Ой, совсем забыла. Лорд Марлоу-старший просил, чтобы в его спальне убрали разбитые чашки, – вспоминаю я, замечая улыбку на лице Джефферсона.

– Уже послал. До завтра, дорогая, отдыхай.

Это да, отдых мне точно необходим. Так и не спав ночь, теперь я ощущаю, как глаза слипаются и полное изнеможение. Иду к кухне, заходя туда. Шум из-за разговоров за столом, где обслуживающий персонал ужинает. Первый раз хочу остаться одна. В тишине.

– Энджел, садись. И Джек попросил тебя подождать его, он подбросит тебя. А мне необходимо ещё сделать заготовки на завтра, – Кэрол подталкивает меня к столу. Две девушки и три мужчины приветливо мне улыбаются, и я отвечаю им тем же. Но говорить не хочу.

Вожу ложкой по тарелке, так и не испробовав суп. Жаркого в спальне лорда Марлоу-старшего было достаточно. И мне не хочется ждать никого. Тихо встаю, относя свою порцию к раковине и оставляя там. Под шум исчезаю из кухни, направляясь к служебному помещению, где осталась моя одежда.

Снимаю свою испачканную форму в чае, пыли, да и уже неприятно пахнущую. Складываю её в большую корзину, где лежит форма других. Переодевшись, набрасываю на себя пуховик и выхожу из замка, вдыхая морозный воздух.

Не горит ни единого фонаря, это место погружено во мрак. А когда-то оно подсвечивалось, и так прекрасно выглядело с маяка, что могла всю ночь смотреть на него. Каждый дом имеет своё настроение и этот, заведомо красивый и сказочный, сейчас полностью принадлежит тьме. И не осталось у меня никаких доводов, чтобы окрасить в яркие тона поведение его жителей. Наоборот, всё так плохо, что мне самой становится не по себе. Словно тень лорда Марлоу-младшего следует за мной по пятам, наблюдает за тем, чтобы я покинула это место и никогда не возвращалась. Я им не нравлюсь, этому дому я точно не пришлась по душе. Это беспокоит меня, ведь я никому не желала зла, а лишь помочь. Но видимо, как и обычно, люди не хотят принимать ничего от меня. Так же было и в Нью-Йорке. Да-да, я знаю всё, что моё видение мира отличается от их, но мне необходимо во что-то верить, потому что не желаю превращаться в заколдованное сердце холодом и безразличием.

Уже выхожу за пределы замка, как кто-то хватает меня за локоть. Кричу от страха оборачиваясь.

– Ты чего, Энджел? Это я, – улыбаясь, Джек удивлённо смотрит на меня, а я быстро дышу. Полностью погрузилась в свои мысли, и на секунду показалось, что это та тень, что идёт рядом со мной.

– Я звал тебя, а ты даже не слышала. Пришлось бежать, – продолжает он, отпуская мой локоть.

– Устала и отключилась как-то, – выдавливаю из себя улыбку, согревая руки в карманах пуховика.

– Будь тут, хорошо? Я сейчас подгоню машину и подвезу тебя, а то идти по такому морозу… просто брр, – передёргивает плечами, подтверждая свои слова.

– Да, конечно. Спасибо, – киваю я. Парень разворачивается и бежит обратно.

Поднимаю голову, улыбаясь устало снежинкам, что ложатся на моё лицо. Как же это приятно. Покалывание на коже и гармония. Зимняя пора время необычных совпадений, магии и сказочной мечты. Но так ли это? Возможно, это всего лишь зима и ничего более. Может быть, я слишком много возлагаю надежд на это время года, да и на судьбу, что так сегодня показала мне, насколько люди противятся всему. Наверное, пришло время менять не других, а себя? Но разве это не будет означать предательство по отношению к себе? Не знаю, этот человек так забрался в мою голову, оставив после себя неприятную пустоту, и она давит…