Джеки Коллинз - Леди Босс

– Мне нравится, когда мои звезды хорошо срабатываются. Тогда все на съемочной площадке счастливы.

Вот кого Венера Мария трахала, так это одного из самых близких друзей Купера Тернера. Женатого человека. И очень даже женатого. А Купер оказался в идиотском положении в роли посредника между ними.

Купер Тернер!

Посредник!

Курам на смех!

Он взглянул на себя в зеркало и покачал головой. В гости к Столли он собирался идти в темно-синем костюме от Армани, белой рубашке и шелковом галстуке, завязанном слабым узлом. Хорошо сшитый костюм – прекрасная приманка для баб. Им по душе возможность его как следует помять.

Купер провел ладонью по темно-русым волосам. На висках уже проглядывала седина, но хороший парикмахер с этой бедой пока справлялся. Глаза оставались ярко-синими. Лицо слегка загорело.

Купер знал, что выглядит хорошо. Не двадцать пять, конечно, но еще в самом соку.

Венера Мария даже не представляла себе, что теряла.

Стивен Беркли решил навестить Дину Свенсон. Джерри он ничего не сказал, даже не проболтался Мэри Лу. Просто позвонил Дине и сказал, что им надо встретиться. Она принялась было возражать, потом передумала и пригласила его к себе в десять часов на следующее утро.

Он явился минута в минуту.

Худенькая, симпатичная Дина встретила его в бледно-зеленом спортивном костюме, светло-рыжие волосы перехвачены лентой того же цвета, на ногах кроссовки. И в то же время она вовсе не выглядела спортсменкой.

Дина протянула ему изящную руку.

Стивен ее пожал.

Вялое рукопожатие в ответ. Слабый характер.

– Меня очень обеспокоила наша последняя встреча, – заявил он, с ходу беря быка за рога.

Дина подняла выщипанные брови.

– Что так?

– Мы говорили об убийстве.

– О выживании, мистер Беркли.

– Об убийстве.

Она сжала руки и опустила глаза.

– Вы все время защищаете людей. Какая разница, если вы будете предупреждены немного заранее?

Однако какая странная женщина.

– Вы надо мной смеетесь?

– Вас удовлетворит, если я скажу, что я вовсе не имела ничего подобного в виду?

– Разве? – настаивал он.

Она взглянула на него. Холодные голубые глаза на бледном лице.

– Я собираюсь написать книгу, мистер Беркли, и должна знать, как люди реагируют. Простите, если огорчила вас.

– Значит, вы не собираетесь никого убивать?

Тихий гортанный смех.

– Разве я похожа на женщину, способную задумать такое?

– А как же миллион долларов, что вы перевели на счет нашей компании?

– Теперь, когда игра закончена, я надеюсь, вы мне их вернете. Разумеется, я хорошо заплачу за ваше время и за то, что вас побеспокоила.

Стивен рассердился.

– Ваша игра совсем не забавна, миссис Свенсон. Мне не нравится, когда мною пользуются в подобных целях.

Он встал, собираясь уходить.

Она проводила его взглядом. Адвокат, у которого есть принципы, надо же. Неудивительно, что он пользуется такой популярностью.

Дина немного подождала, потом взяла трубку.

– Джерри?

– Он самый.

Очень предусмотрительно со стороны Джерри иметь прямую связь.

– Я сказала то, что вы посоветовали.

– Он поверил?

– Полагаю, что да.

– Мне очень жаль, миссис Свенсон. Беда Стивена в том, что у него есть совесть.

– А у вас?

– Я следую одному правилу, которое никогда не нарушаю.

– А именно?

– Клиент всегда прав.

– Рада это слышать. – Она немного помолчала, потом продолжила небрежным тоном. – Да, кстати, если что-нибудь действительно произойдет…

– Стивен будет вас защищать.

– Я могу на это рассчитывать… Джерри?

– Безусловно.

Джерри Майерсон положил трубку своего личного телефона и принялся размышлять над тем, что он только что сделал. Он подыграл эксцентричной бабенке и сохранил для своей фирмы миллион баксов. Не так уж плохо началось это утро.

Вечером Стивен посвятил Мэри Лу в историю своего визита к Дине Свенсон.

Мэри Лу с увлечением смотрела по телевизору фильм с Тедом Дэнсоном в главной роли. Одновременно она поглощала мороженое. Она пребывала в умиротворенном настроении, беременность с каждым днем становилась все заметнее.

– Когда-нибудь ты научишься прислушиваться к моим словам, Стивен Беркли, – укорила она его. – Говорила же я тебе, что эта дама просто над вами посмеялась. А ты волновался. Какая чушь!

Он почувствовал облегчение, но все же…

– Верно, – ответил он не совсем уверенно.

– Ты Джерри сказал?

– Разумеется.

– Ну а он что?

– Расстроился из-за миллиона. Ты же знаешь Джерри.

Мэри Лу снова лизнула мороженое.

– Конечно, кто же не знает Джерри? По-видимому, он сильно расстроился.

Стивен направился к двери.

– Есть хочу, – заявил он, задерживаясь в дверях в надежде, что она предложит что-нибудь приготовить.

– Хороший признак, – заметила она, не услышав намека.

Тогда он высказался прямо.

– Сделай мне бутерброд.

– Солнце мое, – сказала она терпеливо. – Мы ужинали два часа назад. Ты съел бифштекс с жареной картошкой. Потом торт. Мороженое. Сделаю тебе бутерброд, когда рожу.

– Боюсь, я устану ждать.

Она усмехнулась.

– Попытайся, Стивен. Попытайся.

– Мне придется слетать на несколько дней на побережье. – С таким заявлением Мартин Свенсон вошел в спальню.

Дина посмотрела на мужа. Мистер Красавчик, конечно, если вы не имеете ничего против слабого подбородка и водянистых глаз. Мистер Нью-Йорк, если вас не раздражает самореклама. Мистер Изменник, Врун и Сукин сын. Но ее сукин сын. И терять его она не намерена.

Дина улыбнулась, показав красивые ровные зубы, все собственные. Никакого фарфора, столь популярного среди кинозвезд.

– Возьми меня с собой, – предложила она.

– Буду слишком занят, – спокойно ответил Мартин. – У меня встречи по поводу той сделки насчет киностудии. Я тебе рассказывал.

Ну, разумеется, сделка. По поводу студии, которую Мартин хотел прибрать к рукам, чтобы снимать свою маленькую шлюшку.

Мартину и в голову не приходило, что она знает. Так лучше пусть живет как в тумане. Сбить его с толку мягкостью.

– Когда улетаешь? – спросила она.

– Думаю, завтра утром.

– Уверен, что мне не стоит ехать?

– Я один управлюсь.

Ну, разумеется, он управится – член уже стоит, а Стерва ждет его, расставив ноги.

– Ты огорчишь половину хозяек в Нью-Йорке, все будут в панике. Завтра вечером опера. Обед у мэра в четверг прием у Глории. Ужин у Дианы.

Мартину было наплевать.

– Пойдешь одна. Они тебя обожают.

«Тебя обожают больше, – подумала Дина. – Со сколькими же из них ты спал? Только со знаменитостями, или положение в обществе и деньги тоже принимаются во внимание?»

– Наверное, так и сделаю. Если будет настроение.

Он подошел к ней и поцеловал. Скорее клюнул. Эдакий безразличный поцелуйчик в щеку вместо «до свидания»

– Завтра уйду из дому рано.

Дина поднялась одним гибким движением и расстегнула молнию на платье. Под платьем на ней были только черный шелковый пояс с резинками, черные чулки и маленький лифчик.

Мартин сделал шаг назад.

Дина прекрасно помнила их первые дни вместе. Когда-то давным-давно она всегда обладала способностью возбудить его.

– Тебя ведь не будет в воскресенье, – резонно заметила она, медленно направляясь к нему.

Разговор за столом не затухал. Абигейль оглядела гостей. Казалось, все чувствуют себя прекрасно. Чернокожий политик что-то упоенно обсуждал со знаменитой феминисткой. Молодой модный режиссер вцепился в Венеру Марию, а Купер Тернер развлекал его подружку. Ида Уайт с обычным для нее отсутствующим видом болтала с рок-звездой и его экзотичной женой, а Зеппо и Микки склонили головы друг к другу.

Абигейль удовлетворенно вздохнула. Можно и расслабиться.

– Б…

Запрещенное слово, произнесенное громко и страстно, заставило всех присутствующих замолчать.

– Как ты меня назвал, козел черножопый? – завизжала явно разъяренная феминистка.

– Б… ю, и никакого другого имени ты не заслуживаешь, – завопил в ответ чернокожий политик.

И тому и другому, судя по всему, было абсолютно наплевать не только на присутствующих, но и на хозяев.

Понимая, что сейчас произойдет катастрофа, а Микки сидит с отвисшей челюстью, Абигейль вскочила на ноги.

– Послушайте, послушайте, – заговорила она как можно более миролюбивым тоном, – давайте не будем волноваться.

– Да пошла ты! – услышала Абигейль от феминистки, с грохотом отодвинувшей свой стул. Белокожая, с прической в стиле шестидесятых и прямым взглядом, в свои пятьдесятказавшаяся лет на десять моложе. – Я сыта по горло этим насквозь фальшивым говнюком и юбочником.

Микки заставил себя вмешаться.

– Мона, – он взял ее за руку, – если есть какие-то проблемы, давай пойдем в другую комнату и все обсудим.

Мона Шайкес испепелила его взглядом.

– Проблемы, Микки? Какие могут быть у меня проблемы? Я просто счастлива, что этот бабник и кусок дерьма назвал меня б… ю. – Она пальцем указала на черногополитика Эндрю Бернли.

Эндрю явно не понравилось ее последнее замечание. Он поднялся на ноги. Бернли отличался высоким ростом – под метр девяносто, прической африканского типа, круглым лицом, глазами навыкате и сладким голосом. Ему было пятьдесят два года, семья его, состоявшая из жены и пятерых детей, постоянно жила в Чикаго, а в Лос-Анджелес он всегда приезжал один.

– Вы, девки, все одинаковые, милочки. Если вас не трахают, так вы только и рыщете взглядом вокруг, под кого бы залезть.

Это переполнило чашу терпения Моны. Схватив полный бокал красного вина, она швырнула его через стол в лицо Эндрю. Бокал упал на пол из итальянского известняка и разлетелся вдребезги. Так получилось, что большая часть вина попала на Иду Уайт, спокойно восседавшую под хорошим кайфом, никому не мешавшую и ждущую, когда ее отвезут домой.