Ленни оставался недовольным, и это чувствовалось. Вот и говорите теперь о совместимости! Между ними не проскакивали искры. Никакого сверкания – только шипение.

Просмотрев все пять дублей, снятых Злючкой, Лаки почувствовала неловкость. Неудивительно, что Ленни постоянно жалуется. Все оказалось хуже, чем она могла себе представить.

– Что за фильмы они теперь делают? – спросил расстроенный Герман. – Это же порнография.

– А когда вы в последний раз смотрели фильмы студии «Пантер»? – с любопытством спросила Лаки.

Герман промолчал.

«Похоже, после «Унесенных ветром» он не видел ни одной картины, – подумала она. – Бедный старина Герман. Как же он будет шокирован, если попадет в реальный мир!»

Первый кадр «Раздолбая» начался с выстрела, произведенного Джонни Романо, облаченного в кожаный пиджак и бегущего в своей обычной манере – членом вперед – по залитой дождем улице.

Неожиданно дорогу ему преградил мужчина.

– Чего тебе, хрен моржовый? – спросил Джонни Романо.

– Того, что мое, говнюк, – ответил другой актер.

– Парень, взял бы ты свой член и засунул его себе в задницу, потому что от меня ты ни хрена не получишь, дерьмо собачье.

– Как ты меня назвал, дебил?

– Дерьмом собачьим, твою мать. Хочешь, скажу по буквам?

– Ты, бля… не на того нарвался, засранец.

– Неужели?

– Именно, козел шизанутый.

Крупный план Джонни Романо. Глаза на весь экран. Карие, глубоко посаженные, они призваны рассказать зрителю об их обладателе. В них и злость, и угроза. Не глаза, а смертельное оружие.

Перебивка на другого актера, протянувшего руку к пистолету.

Джонни ногой выбивает пистолет из руки партнера, достает свой собственный и пристреливает противника.

Громкие звуки музыки, а затем пошли титры.

– Это отвратительно, – воскликнул Герман.

– Добро пожаловать в восьмидесятые, – сухо заметила Лаки.

20

Салон «У Ивонны» являлся рассадником слухов. Каждый знал что-то такое, чего не знал никто другой. «Я вам расскажу, если пообещаете никому не говорить» – таков был главный лозунг.

Разумеется, все обещали, и никто не держал слова.

В настоящий момент самой популярной стала сплетня о Венере Марии, сделавшей Куперу Тернеру минет прямо на съемочной площадке. Только теперь сплетня обросла подробностями. Она якобы не только обслужила Купера, но и ублажила половину присутствующих на съемочной площадке.

– Ерунда! – резко бросила Абигейль в ответ на рассказ чернокожей девушки, мывшей ей голову.

– Да нет, все правда, Абигейль, – уверила ее та, подтверждая свои слова кивком головы.

– Будьте любезны, обращайтесь ко мне «миссис Столли», – величественно попросила Абигейль. – И не забывайте, милочка, что это событие якобы произошло на студии «Пантер», которой руководит мой муж. И еще. Будете распространять эти злобные слухи, привлечем вас к суду.

С широко раскрытыми глазами девушка завернула мокрые волосы Абигейль в полотенце и поспешно скрылась.

Когда Сэксон, хозяин парикмахерской, подошел к ней, чтобы уложить волосы, она пожаловалась ему.

Сэксон не подхалимничал. Мускулистый мужчина высокого роста, с белокурыми кудрями до плеч. Он имел тело тяжеловеса и внешность звезды хэви-метал. Всего десять месяцев назад Сэксон приехал из Нью-Йорка и открыл свой салон. И теперь, в тридцать лет, стал самым популярным парикмахером в городе.

– Не будь стервой, Абби, и не ной, – заметил Сэксон густым басом. Никто не мог сказать точно, голубой он или предпочитает женщин. И никто не рискнул спросить.

– Я не ною, – обиженно ответила Абигейль. – И я считаю, что имею право попросить, чтобы твои вечно меняющиеся служащие обращались но мне как подобает. Для нихя миссис Столли. Миссис.

– Да, дорогая, – произнес Сэксон без всякого уважения.

– Благодарю. – Ее глаза переместились на его ширинку. Сэксон носил предельно обтягивающие джинсы.

Он заметил ее взгляд. Абигейль быстро отвернулась.

– Ну и как миссис Столли желает сегодня выглядеть? – спросил он, встряхивая гривой белокурых волос.

– Постарайся изо всех сил, – коротко ответила она.

– Я так всегда и делаю, дорогая, всегда.


Никто не мог так быстро, как Боджи, достать нужную информацию. Когда Лаки вернулась из просмотровой, ее уже ждала записка от него с просьбой перезвонить.

Герман тяжело сел за стол. Он ушел из просмотровой через двадцать минут после начала фильма.

Лаки отнюдь не была ханжой и ненавидела любую цензуру, но «Раздолбай» не мог не подействовать на нервы любому. Каждое второе слово – нецензурное, бесконечное, притом бессмысленное насилие удручало, а женщины изображались или как шлюхи, или как тупые жертвы.

Джонни Романо написал этот кусок дерьма, сыграл там главную роль и еще выступил в качестве исполнительного продюсера. Что хотел сказать, никому не известно.

– А Эйб в курсе, какой мусор с сексом и насилием производит студия? – сведомилась Лаки.

Герман беспомощно пожал плечами.

– Фильмы Джонни Романо приносят много денег, – заметил он.

– Как и шлюха, берущая за ночь по тысяче, но ведь это не означает, что вы должны ее трахать, верно?

Герман отодвинул стул и встал.

– Я ухожу.

«Иможешь не возвращаться, – хотелось ей добавить. – Сиди дома, Герман. Выращивай розы и играй в гольф. Там самое твое место, дома»

– Не забудьте, что на следующей неделе вы уходите в отпуск, – напомнила она ему.

Он кивнул и медленно вышел из кабинета – усталый старик, которого силком втянули в сегодняшние дела.

На какое-то мгновение Лаки стало его почти жалко. Но потом она подумала, какого черта ему платили большую зарплату за то, что он сидел и абсолютно ничего не делал. Уж просматривать продукцию он мог хотя бы время от времени?

Боджи сразу взял трубку.

– В чем дело? – спросила она. – Это срочно или может подождать?

– Ты, как всегда, оказалась права, – похвалил ее Боджи. – Тебя бы на скачки, называть победителя.

– Рассказывай, – Лаки нетерпеливо прижала телефон подбородком и потянулась за сигаретой.

– Кэтлин Ле Поль, – провозгласил Боджи, – или же Кэти Польсен, или Кэнди Ганини. Тридцать четыре года от роду. Начала она в шестнадцать в качестве стриптизерки,вышла замуж за мошенника, стала девицей по вызову, потомзанималась перевозкой наркотиков через границу, лишь бы хорошо заплатили. За что была арестована в восьмидесятом. У нее нашли три пакета кокаина.

– Приятные новости!

– Отсидела, выпустили, вышла замуж за мелкого импресарио, родила ребенка, снова взялась за старое. Теперь она лос-анджелесская подружка Умберто Кастелли, колумбийского наркобарона, и главный поставщик зелья голливудскойбратии. Пользуется услугами самых популярных модельеров.

– Уже заметила, – сухо сказала Лаки.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался Боджи.

– Какого цвета трусики она носит?

– Голубые. Розовые по вторникам.

– Очень смешно.

– Кстати, тут твой отец.

Лаки удивилась.

– Джино в Лос-Анджелесе?

– В отеле «Уилшир». Он хочет поужинать вместе с тобой.

– Не могу, Боджи. Сегодня я у Эйба Пантера, еду к нему домой. Позвони Джино, скажи, я свяжусь с ним завтра. Да, и быстренько проверь Эдди Кейна, он тут старшим вице-президентом по распространению. Я хочу о нем знать все.

– И узнаешь.

Она подумала о Роберто и о том, как бы ей хотелось его повидать.

– Ты в Лондон звонил? – спросила она с беспокойством.

– Бобби в порядке, – заверил он ее.

– А что в конторе?

– Все идет нормально.

Она вздохнула.

– Похоже, никто и не заметил моего исчезновения.

– Неправда, всем без тебя скучно.

– Спасибо, Боджи.

Она повесила трубку и принялась раздумывать над полученной информацией. Выходит, Эдди Кейн наркоман. Интересно, у кого еще такая милая привычка?

Любовь к кокаину стоит дорого. Любопытно, какими махинациями занимается Эдди Кейн?


В столовой для начальства Сьюзи Раш положила свою изящную белую руку на далекий от изящества волосатый кулак Микки Столли и сказала:

– В следующий раз мы должны пообедать у меня.

Она кокетливо похлопала ресницами, но он не оценил ее призыва. Баба налезала на него уже которую неделю, и он не знал, как ему к этому относиться. Сьюзи, одна из звезд студии, причиняла ему неприятностей больше всех. Трахать ее он не хотел. Вся сложность заключалась в том, как бы поизящнее выбраться из этой ситуации. Потому что с каждым днем миссис Раш становилась все настойчивее.

– Сьюзи, детка, – начал он, откашливаясь. – Если я приду к тебе обедать, все будет кончено.

– Ты о чем, Микки? – задала она вопрос с детской наивностью, прекрасно понимая, что он имеет в виду.

– Я о том, что не смогу удержаться, чтобы не наброситься на тебя, а ведь этого не следует делать, правда?

Сьюзи хихикнула.

– Почему нет? – Она кокетливо склонила голову набок.

Он не мог не заметить тонкой сети морщинок вокруг ее глаз водянисто-голубого цвета, а также двух глубоких полосок между бровями. Да, уже далеко не молода, приходилось только удивляться, какие чудеса умеют творить свет и камера.

– Мы оба связаны, Сьюзи. Нельзя об этом забывать. – Микки по возможности старался, чтобы это звучало искренне.

Она слегка погладила его кулак.

– Не надо так напрягаться, Микки. Расслабься, это же только я.

Дело заходило слишком далеко, лучше поскорее вернуться на деловой уровень.

– Я очень даже женат, Сьюзи, – напомнил он ей. И добавил, чтобы польстить: – Вот будь я холост, кто знает…

Она похлопала его по кулаку и убрала руку.

– Знаешь что, Микки?

– Что?

– Несмотря на твою бурную репутацию, ты на самом деле очень милый и преданный человек. – Сьюзи одарила его приторной улыбкой.