– Предлагаешь просто махнуть на него рукой? Теперь, когда я только-только его нашла? Мне надо помочь ему все вспомнить.

– Через два дня ты вылетаешь домой. Как ты предполагаешь ему помочь за эти сорок восемь часов?

Не отвечая, я прикусила нижнюю губу, и Кристен чертыхнулась, раздраженная моим молчанием.

– Надеюсь, ты не планируешь там остаться? А как же твоя кофейня? Твоя семья? Я наконец? – вскричала она. – Мы-то все – здесь.

– А Джеймс – здесь. – Я стала вытягивать пряди волос и наматывать на пальцы. Теперь, узнав, что Джеймс стал жертвой тщательно продуманного обмана, я не могла так просто его оставить и уйти. Я должна была ему помочь. – Имельда предложила мне жить у нее в отеле столько, сколько мне потребуется.

– Эйми… – умоляюще протянула Кристен. – Ты действительно этого хочешь?

– Вот если бы ты считала Ника погибшим, а потом вдруг узнала, что он жив, но не помнит ни единого мгновения из вашей с ним совместной жизни – ты смогла бы так просто от него уйти?

– Наверное, нет, – секунду подумав, сказала та. – Нет, не смогла бы.

– Ты теперь понимаешь, что я просто должна остаться и попытаться ему помочь?

– Я, конечно же, тебя понимаю, но ты же не можешь заставить Карлоса не быть самим собой, а стать кем-то другим? Не делай с ним то, что делали с Джеймсом родители всю его жизнь. Вы с Джеймсом были созданы друг для друга, но ты и Карлос – это совсем другая история. И прежде чем начать помогать ему, реши для себя самой: чего именно ты хочешь. Возможно, он вообще не захочет бросать свою налаженную жизнь в Мексике. И тогда, пока ты пытаешься убедить Карлоса, что ему лучше уехать в Калифорнию, ты рискуешь потерять мужчину, который действительно тебя любит.

Я и так начала постепенно смиряться с тем, что уже потеряла Яна. У меня болела душа и за него, и за Джеймса. И все же Джеймс сейчас нуждался во мне гораздо больше.

Попрощавшись наконец с Кристен, я повесила трубку. Тут раздался стук в дверь, и я застыла в напряжении. Ян! Хочет со мной поговорить, и с моей стороны будет просто нечестно его и дальше избегать.

Я пошла открыть дверь, посмотрела на всякий случай в «глазок» – и тут же отдернула ладонь от рукояти, словно та обожгла мне кожу.

За дверью оказался вовсе не Ян. Там стоял Карлос.

Глава 26

«Что ему здесь надо?!» – мелькнула мысль.

Я пару раз глубоко вдохнула, беря себя в руки, разгладила юбку и наконец открыла дверь.

Карлос стоял в коридоре один. Он поднял голову, и в льющемся с потолка свете стало видно, как на его лице играют желваки. Он тихо кашлянул, прочищая горло, быстро оглянулся на коридор и сказал:

– Простите меня. За мое поведение.

От готовых навернуться слез у меня защипало глаза. Карлос буквально исходил жгучей болью, ощущая себя жертвой самого что ни на есть гнусного предательства.

– Ах, это… Не берите в голову.

Карлос потер ладонью шею. Его рука заметно дрожала.

– Скажите, чем я могу вам помочь? – Я непроизвольно шагнула в коридор, и дверь за мной захлопнулась. – Пожалуйста, я очень хочу помочь.

Он сунул кулаки в карманы, отчего плечи поднялись чуть ли не до ушей. На нем были те же, что и утром, потертые джинсы, зауженная льняная рубашка и шлепанцы. Я тоже так и не успела переодеться, оставаясь в той же блузке и юбке, что надела после душа, уйдя от Яна.

Я старалась быть как можно более приветливой:

– Вы можете мне верить. – И придвинулась чуточку ближе.

У него едва заметно дернулась щека. Казалось, Карлос вот-вот взорвется.

– Доверьтесь мне, – сказала я и очень осторожно коснулась его запястья.

Опустив ресницы, он проследил глазами за моей рукой… И лицо у него чуточку расслабилось, желваки исчезли.

Возможно, Имельда была права: Карлос понял, что мы с ним оба стали жертвами одной лжи. Томас разыграл свою игру, используя нас, точно пешки на шахматной доске, и я подозревала, что эта игра еще далеко не окончена. Мне еще предстояло отвоевать Джеймса, убедив Карлоса в том, что его жизнь неразрывна связана с моей.

Тут он отстранился, размыкая едва возникший контакт. Я впилась ногтями в ладони.

– Мы договаривались, что я приглашу вас на ланч…

– Ой, это вовсе… – распрямилась я.

– Я хочу предложить вам вместе поужинать.

– Да, конечно… М-м… – забеспокоилась я. – Только возьму свою сумочку.

Я подергала дверную ручку, но номер оказался заперт.

«Вот ч-черт!»

– Давайте схожу возьму ключ-карту на ресепшен, – предложил он.

– Нет-нет, – остановила его я. – Ничего, все в порядке. Возьму попозже.

Я не хотела, чтобы он куда-то уходил: а вдруг за это время он передумает насчет ужина?

– Я тогда потом с вами рассчитаюсь… – добавила я.

У Карлоса насмешливо изогнулись уголки рта, но в вымученной улыбке не чувствовалось ни малейшего тепла.

– Насчет денег не волнуйтесь, – ответил он. – Это я беру на себя.

Он пошел было к выходу, потом обернулся и предложил мне руку. Я переплела свои пальцы с его, которые были намного больше моих, – и чуть не расплакалась. Казалось, целая вечность минула с тех пор, как мы ходили с ним вот так, бок о бок.

Войдя в лифт, Карлос нажал на кнопку вестибюля. Потом привалился к стене, скрестив на груди руки и пристально глядя на меня. Я же юркнула в противоположный угол и уставилась на него. Атмосфера между нами была крайне напряженной – этакая наэлектризованная смесь невысказанных слов и вопросов, оставшихся без ответа. Я сцепила кисти, чувствуя себя неуютно под его откровенно изучающим взглядом. Из него едва ли не сочился вновь нахлынувший гнев, и у меня от этого мурашки побежали. И хотя направлена его ярость была отнюдь не на меня, я все равно была вся на нервах, теребя пальцами подол блузки и мечтая свернуть Томасу шею.

– А где мы будет ужинать? – как можно более легким тоном спросила я.

– Я планировал отвезти вас на ланч в отель «Ринконада», но теперь… – Он сделал паузу и потер руку. – Теперь будет лучше отправиться куда-нибудь поближе.

Тут между бровями Карлоса пролегли глубокие складки, он открыл было рот, однако не сказал ни слова. Поглядел на свои, скрещенные у лодыжек, ноги в шлепанцах.

– М-м-да… Пожалуй, можно поужинать в прибрежном кафе на пляже Принципаль. Туда можно дойти пешком.

Звякнул звоночек, и двери лифта раздвинулись. Карлос мгновенно оторвался от стены и устремился вперед. Я поспешила следом через вестибюль, в сторону пляжа.

Вечерний ветер заметно стих, солнце опустилось к самому горизонту, расцветив небо закатным заревом.

– Какая красотища! – восхитилась я.

– Мое любимое время суток, – заметил он, шагая рядом.

Ходил он в точности как Джеймс – размашистым шагом, исполненным какой-то отрешенной целеустремленности. Хотя стоило ему заговорить – и передо мной оказывался именно Карлос. В его английском, сдобренном изрядным акцентом, то и дело проскакивали отдельные испанские словечки.

По дороге он стал объяснять, как работают здешние рыбаки. Они, дескать, встают на якорь недалеко от берега и закидывают за борт на всю ночь крючки с наживкой, чтобы утром их проверить. А их жены потом прямо тут, на берегу, под пальмами, чистят и разделывают рыбу для ближайших ресторанов и местных рынков – и Карлос указал рукой на череду пальмовых деревьев, арками изогнувших свои стволы над песком.

Он чрезвычайно оживленно говорил обо всем на свете, кроме нас и кроме того, что ему довелось узнать сегодня. Рассказывая, он широко жестикулировал. И вновь я поймала себя на том, что сравниваю его с Джеймсом – от этого просто невозможно было удержаться. Буквально все в Карлосе – и то, как он двигался, и как касался моей руки, особо выделяя какие-то отдельные моменты, – все это было от Джеймса. Когда же Карлос высказался, как горячо он любит Пуэрто-Эскондидо и даже не представляет жизни где-то, кроме как здесь, я невольно задалась вопросом: неужели это возможно, чтобы человек был так счастлив и так удручен одновременно?

– Я сказал что-то такое, что вас обидело? – внезапно спросил он.

Я отвернулась к быстро тускнеющему на закате небу, смахнула сбежавшую слезу.

– Нет, ничего вы такого не сказали. Просто я… – Я выругалась себе под нос. – Просто все это…

– Совсем из ряда вон?

Я фыркнула.

– Да, очень точно сказано!

Карлос улыбнулся, и я невольно восхитилась его удивительным самообладанием. Ведь он сейчас пригласил на ужин женщину, которая, как выяснилось, была его невестой – и притом он совершенно не помнил, чтобы когда-то делал ей предложение. Ничего себе, лабиринты сознания! Разве у него не было массы вопросов? Разве он не был сейчас полностью выбит из колеи? Ведь это ему почти два года лгали, и именно им все это время манипулировали те, кому он всецело доверял.

– Боюсь даже представить, что вы сейчас переживаете, – проговорила я.

– Пытаюсь не переживать, – признался он. – По крайней мере, сейчас.

Ресторан был обустроен на деревянной платформе, возведенной на песке. Светящиеся гирлянды спиралями взвивались по пальмам, над головой были подвешены прозрачные круглые лампочки. Затеняющие каждый столик, полосатые рыночные зонтики по кругу обрамляли свободное пространство для танцев. Сбоку наигрывал латиноамериканский джазовый квартет.

Карлос был здесь, похоже, завсегдатаем, поскольку старшая официантка тут же усадила нас за столик, обойдя целую очередь клиентов. Одарив его широчайшей улыбкой, она провела нас к столику на краю платформы с видом на закат. Карлос предложил мне кресло, сам уселся рядом, на соседнее. Мы обратили взоры на океан, где вода была намного спокойнее тех буйных волн, что вздымались на пляже Сикатела.

Выдав нам обоим по меню, официантка вежливо удалилась. Я огляделась вокруг. В ресторане вовсю пульсировала жизнь. Колоритная чужеземная речь перемешивалась с оживленной музыкой. Я вдохнула теплый вечерний воздух, напитанный тропической смесью ароматов манго, океанской водяной пыли и жарящихся на решетке даров моря. Непринужденные ритмичные наигрыши музыкантов заставили меня улыбнуться, плечи стали покачиваться сами собой.