– Кто же мог на него покушаться?

– Этого я не знаю. Одним из условий моей сделки с Томасом было то, что я не стану задавать лишних вопросов.

– Но почему вы согласились на такую сделку с совершенно не знакомым вам человеком? – У женщины задрожали губы, и я, догадавшись, ахнула. – Он оплатил все долги отеля, верно? Неужели оно того и правда стоило? Жизнь моего жениха – за ваше избавление от долгов?

– Я дала ему новую жизнь, – попыталась защититься Имельда. – Лучшую.

– Это вам Томас так сказал? Как жаль, что вы не спросили самого Джеймса, что он об этом думает. У него и так была очень хорошая жизнь! – вскричала я. – Прекрасная жизнь!

– И все же здесь он свободен. И ему не приходится скрывать каких-то тайн.

– Какие тайны? Не было у него никаких тайн.

Она посмотрела на меня в упор:

– Вы в этом так уверены?

Я устремила взор на океан. В сознании царил полный хаос, мысли накатывали и вскипали, как эти яростно вздымающиеся волны. Брошенные семена сомнения живо проросли внутри меня, извилистыми лианами потянувшись по всему телу, зловеще обвивая кости и пронзая плоть. Нет, я в этом не была уверена. Больше уже нет. Если для Джеймса было так сложно говорить со мной о Филе и о том, что случилось вечером после нашей помолвки, то были, значит, и другие вещи, в которые он меня не посвящал.

– Мой друг Ян предполагает, что у Джеймса диссоциативная фуга, – сказала я.

Имельда изумленно вскинула брови.

– Вы знаете, он прав. Врачи считают, что потеря памяти у Карлоса вызвана некой психологической причиной. Томас хотел быть уверен, что Карлос не вспомнит ничего из своей предыдущей жизни, и мы создали для него новую. Томас привлек серьезных специалистов, которые восстановили Карлосу лицо. Так, чтобы никто его не узнал. Все за свое молчание получили кругленькую сумму. У нас тут деньги являются более весомым аргументом, нежели слова. А особенно американские доллары.

И пока я выхаживала Карлоса у себя дома, – продолжала Имельда, – Томас созидал его новую жизнь. У него уже были подготовлены для Карлоса новые документы, свидетельство о рождении, удостоверение личности… – Она быстро взглянула на меня. – Были старые картины Карлоса, оставшиеся от его жизни в Америке. Томас постарался, чтобы все выглядело так, будто Карлос незадолго до того приехал в наш город, чтобы открыть здесь собственную картинную галерею. Якобы он был моим, где-то долго пропадавшим, сводным братом. Все вокруг думали, что Карлос гражданин Мексики.

Томас считал, что, чем более основательную жизнь мы создадим для Карлоса, тем меньше шансов, что его память вернется. Sí, в нашей истории, конечно, существовали серьезные пробелы, но поскольку Карлос, по легенде, лишь недавно отыскал меня, свою сводную сестру, то на многие его вопросы я не должна была отвечать, поскольку попросту могла чего-то не знать. Мы, дескать, только-только начали заново узнавать друг друга ближе, а в это время как случилось это несчастье с серфингом.

Последние слова она произнесла так, словно ей отвратительна была та ложь, которую она произносила.

У меня же просто не укладывались в голове все эти хитросплетения обмана! Я даже представить не могла, как можно спокойно выдавать себя за того, кем ты вовсе не являешься.

– Как же вам удавалось так долго лгать?

Имельда сжала губы в тонкую полоску.

– Сначала было очень тяжело. Мне все время казалось, что Карлос видит меня насквозь… Однако чеки от Томаса поступали регулярно. – Она снова украдкой глянула на меня, после чего уставилась на песок под ногами. – И продолжают поступать.

Я потерла ладонями лицо. Бог ты мой! Получается, что Томас до сих пор ей платит!

– И вы никогда не пытались сказать Джеймсу правду?

Покраснев, она посмотрела на свои руки.

– Вы в него влюбились! – воскликнула я, узнав этот взгляд.

– Я полюбила его исключительно, как сестра брата. Поймите вы меня, пожалуйста! У меня не было ни брата, ни сестры, – пыталась защищаться Имельда, умоляюще раскрыв ладони. – Муж мой умер, родителей не стало еще раньше, а своего сводного брата я лишилась, когда он был совсем маленьким. Я осталась одна на белом свете – и вдруг у меня кто-то появился. Потому-то я и дала ему имя своего брата – Карлос Домингес. «Карлос» означает «свободный человек». Я решила, что это имя ему очень подходит. Томас же настаивал, чтобы его имя начиналось с «Дж» – из-за подписей на картинах. Джейми – так звали моего отца.

– Но зачем понадобилось Томасу скрывать от Джеймса его прошлое? Зачем вообще все это делать?

«Да, Томасу придется теперь многое мне объяснить. Если я его до этого не прибью».

– Не сердитесь на него. Он всего лишь защищал своего брата. – Имельда поднялась с песка, повернувшись спиной к океану. Порыв ветра метнул ей волосы в лицо, темные длинные пряди захлестали по загорелой коже, и женщина, подцепив их ладонью, отвела назад. – Лучше позаботьтесь о Карлосе. Он сейчас очень зол на меня. Но он не должен оставаться один. Я ему сказала, кто вы такая, и что вы такая же жертва случившегося, как и он сам.

Я тут же вспомнила нашу недавнюю встречу – какой взгляд он метнул в меня в коридоре, когда я назвала его Джеймсом.

– Думаю, что меня он тоже не захочет видеть.

– Дайте ему время прийти в себя. Вы можете оставаться в отеле, сколько сочтете нужным, безо всякой оплаты. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы искупить свой грех.

– Вы сказали, что ожидали моего приезда, – напомнила я, когда Имельда уже направилась прочь.

Она остановилась, обернулась ко мне:

– Я христианка, и на мне лежит огромный грех. Я, конечно, боюсь за свою душу, но еще я боюсь, что Томас пойдет дальше. Ему сейчас принадлежат все долговые бумаги моего отеля, и я не хочу, чтобы Томас его у меня отобрал. Однако я чувствую себя виноватой, что обманываю Карлоса, и поэтому я попросила Люси найти такого человека, которого Карлос знал прежде.

– Люси? – нахмурившись, переспросила я. И тут же сообразила: Лэйси.

– Я понадеялась, что она убедит кого-то из друзей или домашних, что Джеймс жив, и в то же время не выведет их на меня. Я не хотела, чтобы об этом узнал Томас. – Она расправила плечи, отклонившись от меня всем корпусом.

– А кто такая эта Лэйси?.. То есть Люси?

Глаза Имельды сразу оживились, она приложила ладонь к груди:

– Она частая гостья в «Каса-дель-Соль». Люси появляется всякий раз, когда оказывается мне больше всего нужна – причем зачастую еще до того, как я сама понимаю, что нуждаюсь в ее прозорливом совете. Она моя подруга.

Поскольку больше Имельда ничего не сказала, я невольно выпалила сидевшие в голове у меня вопросы:

– А откуда она? Как мне ее найти?

Яну очень хотелось это узнать. Да и мне, пожалуй, тоже.

– Она… Как это называется по-английски? Энигма? Человек-загадка? Sí, так оно и есть, – ответила Имельда, направляясь в сторону Ла-Пунта. На ее темном от загара лице появилась неясная, жалкая улыбка, какая бывает у человека, который сделал какое-то жизненно важное признание, не имея ни малейшей надежды исправить совершенный проступок. – Люси – невероятно таинственное создание. Верно?

На этом она отвернулась и ушла, оставив меня на пляже одну.

Обратный путь к отелю показался мне еще дольше, чем от него. Я с трудом волочила ноги по песку. Наконец я увидела Яна, который с мученическим лицом наблюдал за мной, сидя за столиком на террасе. У меня дрогнуло сердце. Что-то внутри меня подталкивало все мое существо к нему навстречу, бросив все эти, устроенные Томасом, заморочки. Однако я просто не смела оставить Джеймса – тем более после того, что узнала сейчас. А потому я отвела взгляд в сторону, быстро пройдя мимо кафе.

Когда я вошла в свой номер, вовсю трезвонил телефон. Торопливо обогнув кровать, я достала с тумбочки трубку:

– Алло?

– Ну, наконец-то! Целый день тебе звоню!

– Кристен?

– А кто же еще? – фыркнула она. – Ты почему не отвечаешь на звонки?

Я вытащила мобильник: четыре пропущенных вызова.

– Извини, я выключила звук.

– Что, так увлеклась рисованием? – усмехнулась Кристен. – Ты мне лучше скажи, Карлос – это…

– Джеймс? – закончила я за нее. – Да, это он. И в ответе за это Томас.

Подруга изумленно ахнула, потом чертыхнулась. Я же, подперев трубку плечом, энергично растерла руки. По моему телу побежали мурашки. Мне припомнилось, как Томас время от времени мне позванивал или заказывал у меня в ресторане кофе. И спрашивал, как прошел у меня день. И вообще вел со мной нормальные, ничем не примечательные беседы – а сам все это время врал всем и каждому, включая Джеймса. От этих мыслей у меня свело желудок.

– У меня просто нет слов, – молвила Кристен. – Не удивительно, что Томас стал таким не в меру любопытным.

– Имельда сказала…

– Что еще за Имельда? – нетерпеливо перебила меня подруга. – Начни-ка лучше с самого начала. Расскажи мне все по порядку.

Что я немедленно и сделала.

– И как ко всему этому относится Ян? – спросила, выслушав меня, Кристен.

Я молча ухватилась зубами за ноготь на большом пальце.

– Чего-то ты мне не договариваешь?

– Я с ним переспала.

– Что?! С Яном?! – И не услышав от меня достаточно быстрого, по ее меркам, ответа, издала приглушенный смешок: – Ну, ты даешь!

– А то я сама этого не понимаю! – огрызнулась я, принявшись уже за другой ноготь.

– Он такой классный мужик. Он так к тебе неравнодушен. Я даже уверена, он тебя любит.

– Это точно, – отозвалась я.

– Он уже тебе признался? – изумленно воскликнула Кристен. – Не вздумай сделать ему больно.

– Поздно.

Она разочарованно засопела в трубку.

– Хочешь мой совет?

– Что спрашивать? Хочу иль не хочу – ты все равно мне его дашь.

– Я серьезно, Эйми, послушай меня, – умоляюще заговорила Кристен. – Я понимаю, ты решила во что бы то ни стало найти Джеймса. Но, может быть, Ян прав? Джеймс может так никогда и не стать прежним. Тебе надо готовиться к худшему.