Кэрри Лонсдейл - Лазурь на его пальцах

– Я сказала: «Хорошо». Я сама хочу, чтоб ты туда слетала.

– Почему?

Она повела плечами.

– Потому что с тех пор, как не стало Джеймса, ты словно увязла в болоте.

– Ничего я не увязла…

– А ты посмотри вокруг себя! – взорвалась подруга. Я вздрогнула, будто она меня ударила. Обычно, чтобы Надя так вспылила, надо было сильно постараться, так что, похоже, встревожила я ее не на шутку. – У тебя же тут повсюду Джеймс! Его одежда до сих пор в твоем шкафу, его фотографии – куда ни плюнь, повсюду! Пора уже как-то двигаться дальше!

– Я попыталась…

– Значит, плохо попыталась!

– А ресторан…

Но она лишь отмахнулась.

– Ладно, открыла ты свой ресторан. Честь тебе и хвала! Какой прогресс – если взглянуть снаружи! Но вот здесь, – она уткнула мне в грудь ладонь, – ты все равно увязла на месте. Ты у нас прямо ходячая хрестоматия по части стадий переживания горя! Так основательно прошлась по всем до единой! Люди умирают, Эйми. И ты тут ничего не можешь поделать, кроме как собраться с силами и двигаться дальше. Почему ты никак не можешь принять тот факт, что Джеймс мертв?

– Потому что он не мертв! – яростно парировала я.

Надя уперлась кулаками в бока и ненадолго зажмурила глаза. На ее глазах блестели слезы.

– Послушай, я понимаю, почему ты так себя ведешь. После того как мой отец бросил маму, мне действительно очень, очень тяжело было это пережить, пока я наконец не приняла для себя тот факт, что его больше нет. Он от нас ушел – и я его отпустила. Полностью и навсегда – как отрезала. – Она прорезала воздух между нами ладонью. – Вот только знаешь, какая тут возникла беда?

Я с сомнением качнула головой, не представляя пока что, к чему она клонит.

– Для меня после этого оказалось очень просто посылать куда подальше любого парня, пытающегося как-то со мной сблизиться. Я никому из них не доверяла. Ведь он все равно меня бросит – не сейчас, так через месяц, но рано или поздно это случится. Я ему наскучу, и он уйдет. А потому уходить должна я, пока ему не представилась такая возможность. – Надя резко вдохнула, у нее сбилось дыхание. – Знаешь, что во всем этом самое скверное?

– Что?

Надя сложила руки, крепко прижав их к груди.

– Что я очень одинока. Вот так-то. Признаюсь, как на духу: я и впрямь совершенно одинока. И знаю, что с тобой сейчас поисходит то же самое. И ты всегда будешь чувствовать себя одиноко, пока не отпустишь Джеймса.

Часто моргая, я уставилась в пол. Да, я действительно была одинока, но моя ситуация была совсем не такой, как у нее.

– Знаешь, я уже бессчетное число раз порывалась сложить по коробкам одежду Джеймса, упаковать его художественные принадлежности. Они уже давно покрылись пылью, я так долго к ним не прикасалась. – Я указала на комнату, которую Джеймс когда-то приспособил под студию и которую я теперь использовала как кабинет. – Всякий раз, как я пытаюсь избавиться от его вещей, меня как будто что-то останавливает. То ли я просто нутром чувствую, что он жив, то ли меня не покидает надежда, что однажды он вдруг появится на пороге нашего дома. Уж не знаю. Но это чувство все равно присутствует, и никуда от него не деться. Так что, как видишь, у нас с тобой совсем не схожие ситуации. Ты знала, что твой отец никогда не вернется. А вот насчет Джеймса – вполне возможно, что он захочет сюда возвратиться. И я должна это выяснить. Мне надо знать о нем все наверняка.

– Вот потому-то я и хочу, чтобы ты поехала в Мексику, – ткнула меня пальцем подруга. – Хочу, чтобы ты сама убедилась, что эта ясновидящая тобой манипулировала. Может, тогда, когда ты поймешь, что она тебя водила вокруг пальца и врала тебе насчет Джеймса, – вот, может, тогда ты наконец позволишь себе его оплакать и сможешь, черт возьми, нормально дальше жить.

Я даже оторопела. А ведь вполне могло так оказаться, что Надя права. Что Лэйси мною просто манипулировала.

– А что, если я его найду?

– Ты серьезно? – склонила она голову набок. Я упрямо скрестила на груди руки, и лицо ее сразу стало серьезным. – А ты, допуская, что он жив, никогда не задавалась вопросом, почему он не здесь, с тобой, а где-то далеко?

Я кивнула. Естественно, задавалась, причем постоянно.

– И какие у тебя в связи с этим планы?

Я посмотрела за ее плечо, прикованная взглядом к картине Джеймса «На лужайке», где он запечатлел «наше место». Весь пейзаж был выполнен в разных оттенках зеленого, изображая нашу заветную полянку ранним свежим утром, в ту пору, когда зима потихоньку сменяется весной. Там все было таким спокойным, уютным, мягким – и таким заманчивым. И девственно нетронутым – именно таким, каким я и хотела сохранить это место в памяти. А вовсе не помятым, как обычно случалось после нашего пребывания там.

На следующий день после того, как Джеймс сделал мне предложение, я сняла со стены эту картину. Джеймс пришел в ярость и потребовал, чтобы она осталась на месте. Нам приходилось делать вид, будто ничего на нашей лужайке не случилось и Фил не подобрался к нам практически вплотную, пытаясь разрушить наши мечты. В итоге картина так и осталась висеть на стене. Интересно, Лэйси знала об этом, когда посылала мне ее миниатюрную версию?

– Я хочу сказать Джеймсу, как сильно я его люблю. Как я тоскую по нему и хочу, чтобы он вернулся домой.

– Ну, а если он не хочет возвращаться домой?

Я опустила глаза.

Надя резко вздохнула.

– Ты же не собираешься остаться там? Как же твоя кофейня? Ты же горы своротила, чтобы добиться того, чего добилась. Неужели ты сможешь так просто все бросить?

– Нет, конечно! Я…

Я не имела понятия, что буду делать в том случае, если Джеймс откажется возвращаться. Я любила свою кофейню, и мне нравилась новая жизнь, которую я для себя создала, и я не могла от этого отказаться. Как не могла и отпустить Джеймса. Время еще не наступило. Я должна была его найти и выяснить, почему он уехал.

– Мне надо лететь в Мексику.

Надя долгим пристальным взглядом посмотрела на меня. Потом сердито фыркнула, уперла руки в бока, покачала головой… и наконец крепко меня обняла, уткнувшись подбородком в мое плечо.

– Я понимаю, что тебе надо туда ехать, но, пожалуйста, не делай это в одиночку. Погоди-ка…

Она быстро прошла через комнату и, открыв входную дверь, поманила рукой кого-то, кого я не видела. Через несколько секунд в дом вошел Ян с большой спортивной сумкой и фотокамерой в чехле. Все это он положил на пол рядом с моим чемоданом и с опаской взглянул на меня.

Надя закрыла дверь и остановилась рядом с Яном.

– Он уже собрал вещи и готов лететь хоть сейчас. Осталось только узнать информацию насчет твоего рейса и отеля.

Я сердито нахмурилась, и Надя вскинула руки, как будто защищаясь:

– Это его идея, не моя. Он сам предложил поехать вместе с тобой.

Я застонала. Этот их тайный сговор казался просто смехотворным.

– Не волнуйся, – поднял обе руки Ян, – насчет кофейни уже все улажено. Замещать тебя будет Триша. Она сейчас уже на месте. Ну, и Мэнди поможет.

Триша была еще одним менеджером смены, но я еще ни разу не оставляла ее за старшего. Моей правой рукой в тех случаях, когда я не могла по какой-то причине приехать в кофейню, всегда был Ян. И как теперь я оставлю всем заправлять Яна, если он улетит со мной?

– Мы с Кристен поможем с открытием и закрытием заведения, и вообще, если вдруг возникнет что-то непредвиденное, – продолжила Надя. И тут же нервно засмеялась: – Надеюсь, что ничего не сгорит…

Я задумчиво покусала нижнюю губу, переводя взгляд с одной на другого. Они же оба выжидающе смотрели на меня. Наконец Ян сунул руки в карманы джинсов и шагнул ко мне.

– Поедем, найдем его, – произнес он мне на ухо.

Я нахмурилась, услышав в его голосе нотку обреченности. То страстное желание, которое он испытывал ко мне и которое я время от времени замечала на лице Яна, исчезло, и теперь мне невероятно хотелось увидеть это снова. Возникшее в груди ощущение пустоты быстро заполонило мою душу.

«Пускаться на поиски Джеймса – большая ошибка», – мелькнуло в голове.

В этот момент просигналила кофеварка, и я резко дернулась. Все, о чем я только что думала, вмиг куда-то разлетелось. Я безвольно опустила руки.

– Ну, что же… Надеюсь, паспорт ты не забыл?

И быстрее, чем фокусник вытягивает из рукава исчезнувшие карты, Ян вытащил из заднего кармана паспорт.

– Я без него даже из дома не выхожу.

После девятнадцатичасового перелета с двумя пересадками я зарегистрировалась в «Каса-дель-Соль», в роскошной прибрежной гостинице Пуэрто-Эскондидо с видом на пляж Сикатела, и села отдохнуть в вестибюле в ожидании приезда Яна. Был уже вечер четверга, и до открытия международного чемпионата по серфингу оставалось два дня – этого я не предусмотрела, в спешке бронируя себе билет и номер в гостинице. Соревнование было одним из целой череды мероприятий в рамках ежегодного Fiestas de Noviembre[13], когда здесь целый месяц празднуют разные события местной культуры и щедро отдают дань национальным традициям.

Просторный вестибюль буквально кишел туристами и серферами, их доски были расставлены вдоль стен и лежали на полу возле багажа. По саманным плиткам пола постояльцы туда-сюда раскатывали чемоданы на колесиках. Влажный соленый воздух то и дело сотрясали оглушительные взрывы смеха. За арками входных проемов величаво шумели океанские волны, и аромат прибоя разливался по вестибюлю, смешиваясь с едким запахом потных тел утомленных дорогой гостей, к тому же щедро умащенных солнцезащитными кремами. Я пристроилась как можно дальше от толпы, и вся эта суета сразу же превратилась в неназойливый фон.

Мои нервы были на пределе, чутко реагируя на любую мелочь, точно готовая сдетонировать взрывчатка. Мне было не по себе еще с того момента, как я ступила в салон самолета в Сан-Хосе, и пока такси не доставило меня на парковку гостиницы, меня непрестанно мутило, а кожа покрывалась противной липкой испариной. Стремясь отыскать Джеймса, я в то же время страшно боялась действительно его найти. Его гибель и похороны оказались фиктивными. Долгие месяцы Томас мне лгал, а Джеймс от всех скрывался. И меня, и всех прочих заставили поверить в то, что Джеймс погиб.