Они много и бесстрашно плавали. Оказалось, что Борюсик – хороший пловец. Лизочка же очень быстро уставала. И тогда он подплывал к ней, она хваталась за него и отдыхала, обнимая его за плечи и прижимаясь к нему.

Борюсик умел плавать, не работая руками – только ногами и корпусом. И они заплывали далеко-далеко, держась за руки: Борюсик плыл и держал Лизочку за руку, помогая ей держаться на воде. Волны качали их, солнце светило, ветерок обдувал лица. Лизочка смотрела на Борюсика, на бесконечные водные просторы и даже иногда, прищурясь, на солнце. Они плыли, держась за руки, и она была счастлива. И уже не размышляла романтично это или нет.

Потом катали на яхте Владимира с супругой, а потом Динку, неожиданно нагрянувшую с каким-то своим бойфрендом. И все с удивлением разглядывали их: Лизочку и Борюсика.

– Как-то по-особенному хорошо тут у вас... – однажды протянула Динка, когда они оказались с Лизочкой наедине. – И дело не в яхте, море, юге. Это, конечно, все замечательно. Кругом удивительно красиво. Но и не в этом дело. И мне, и Яшке моему, и тем вашим знакомым хорошо не от этого. От вас с Борюсиком исходит какое-то особое умиротворение. Помнишь, мы с тобой разговаривали в Москве? Ты вроде бы тогда была счастливой, рассказывала мне про своего Борюсика, гордилась... Не им – собой. Такая была – самая крутая, победительница, порвала всех, как Бобик грелку... не знаю, как это сказать. Загордившаяся была. Неприятная. А сейчас такая спокойная, расслабленная, домашняя... – Динка еще раз внимательно вгляделась в сестру. – Умиротворенная, счастливая. Какая-то простая. Настоящая! Вот!

– Настоящая? – не веря своим ушам, переспросила Лизочка.

– Настоящая, живая, красивая, добрая...

– Я так люблю его...

– И он тебя любит. Это заметно.

– И тебя люблю, и Яшку твоего, и всех люблю. Так хочется, чтобы это состояние не проходило.

– Оно пройдет, конечно, – отмахнулась Динка от Лизочкиных излияний, – но теперь ты, по крайней мере, знаешь, что и как бывает. И тебе есть к чему стремиться. Проблема не в том, чтобы не терять это состояние, а чтобы научиться его находить.

– И опять ты меня учишь! – рассмеялась Лизочка. – Ты все такая же.

– Я же люблю тебя и беспокоюсь о тебе, – пожала плечами Динка.


А потом отпуск кончился.

– С одной стороны, грустно возвращаться домой, грустно, что сказка кончилась, но с другой... – Лизочка не нашлась, что сказать по поводу другой стороны.

Они ехали в лифте ее родного дома с лизочкиными сумками, в одной из которых, само собой, еще в Туапсе, нашелся ключ от квартиры.

– Почему сказка кончилась? – спросил Борюсик. – Сказка только еще начинается... – и замялся.

Они вышли из лифта, подошли к ее двери.

– Лиза... я давно тебе хотел сказать... – волнуясь, начал он, поставил на пол сумки и стал рыться в карманах. – ...Лиза, я...

Лизочка заволновалась, сама еще не понимая отчего.

– Лиза, я больше не могу молчать, – Борюсик справился с волнением. – Лиза, ты... – он протянул ей маленькую коробочку, – ты выйдешь за меня?

Не веря своим глазам, Лизочка открыла ее и залюбовалась золотым колечком с аккуратненьким бриллиантиком – именно таким, о котором она и мечтала.

– Да! Да! Да! – сама не заметив как, она прыгнула к нему на шею, обняла и принялась целовать нос, лоб, уши, губы.

Когда ее губы натолкнулись на губы Борюсика, они слились в долгом поцелуе.

Трясущимися руками, продолжая страстно целовать ее, Борюсик отобрал у Лизочки ключ, пытаясь быстро открыть дверь. Но ключ в замочную скважину не входил...

– Лизочка, тут что-то с ключом... – пришлось ему прервать поцелуй.

У Лизочки голова шла кругом. Она наклонилась к двери, присмотрелась...

– Динка! Скотина!!! Зачем ты замазала замочную скважину!!!


Полчаса они пытались выковырять воск. Стучали, гремели, кричали и смеялись.

Через полчаса в подъезде появилась милиция.

– Что это мы тут шумим?

– Мы дверь открыть не можем, – пояснил Борюсик.

Милиционеры переглянулись.

– А тебе не кажется, что адрес тут какой-то знакомый?

– Кажется. Ориентировочка была, что появится высокий мужчина лет тридцати пяти и начнет высаживать дверь...

– Ведь у вас же нет прописки по этому адресу? – с этими словами милиционеры на глазах у оторопевшей Лизочки ловко заломали Борюсику руки.

– Нет, не надо! – опомнилась она. – Это я на него заявление подавала, но я ошиблась! Это моя квартира! Сейчас я паспорт покажу! – и судорожно начала рыться в сумках.

– Чья квартира – мы разберемся. А вас, гражданочка, просим проследовать с нами.

– Ты на меня заявление подавала? – прохрипел Борюсик, распростертый на полу лицом вниз. – За что?! Как ты могла?!

Лизочка рыдала.

– Я тебя люблю... – рыдала она, – только верь мне...

– Хорошо, милая, я верю... только не сопротивляйся... Там разберемся...


– Ты все еще хочешь на мне жениться? – робко спросила Лизочка, когда их выпустили из отделения.

– Если ты обещаешь больше не писать на меня заявлений, то да!

И они снова стали целоваться.