Ирина Мазаева - Ласты на каблуках

Что она знала о своих коллегах, хотя бы о тех, кто сидел с ней в одной комнате? Разговоры о личных проблемах на работе были запрещены. Опять же, именно это и радовало Лизочку – не очень-то и хотелось ей выслушивать исповеди о чужих горестях. Можно было, конечно, перекинуться словечком за ланчем или во время кофе-пауз, но Лизочке этого не хотелось. Почему? Не хотелось портить картинку. Разрушать этот старательно созданный и начальством, и ими самими сказочный «мир-без-проблем» – островок счастья.

Но была ли Фирма на самом деле островком счастья? Ведь Лизочка проводила в ней львиную долю своей жизни, и решить этот вопрос для себя ей вдруг показалось жизненно необходимым. Лизочка задумчиво покрутила в руках две длинных сосновых иглы, скрученные по спирали.

А ведь были на Фирме и проблемы, и конфликты, и интриги. Но Лизочка всегда старалась идти через них мягко, как кошка по лужам, – брезгливо отряхивая лапы. Она старалась их не замечать. А раз она их не замечала, то всего этого как будто и не было.

В общем, не такой уж и безупречной была Фирма. И ее работники. И сама Лизочка, не гнушавшаяся время от времени какими-то не совсем красивыми поступками ради должности или квартальной премии. И никого из коллег она по-настоящему не любила. А многих и просто не уважала. А большинство – терпела. Вообще, много чего там Лизочка просто терпела. Но, как и все, старательно маршировала в этом строю, держала равнение на начальство, а нос по ветру. И ухватывала свои жирные куски премий и начальственных ласк. И была довольна.

Лизочка поморщилась: больше думать о Фирме ей не хотелось.

– Хорошие подруги, – сказала она, – у меня есть хорошие подруги.

И на сей раз предпочла не задумываться о подробностях и не вспоминать их реакцию на ее горе.

– И все? – насмешливо спросил ее учитель.

– А что? Этого мало? – снова обиделась Лизочка. – У меня хорошая жизнь. Я хорошо зарабатываю. Я могу позволить себе купить любую вещь! У меня есть подруги, не знаю, хорошие или нет, но я с ними весело провожу время. Я могу себе позволить сходить в любой клуб! Меня приглашают на вечеринки, банкеты. Я красивая! У меня все безупречно! Многие мечтают о том, чтобы быть похожей на меня!

– Кто, например?

Лизочка встала в тупик.

– Ну... что ты вообще ко мне пристал? Тебе какое дело до моей жизни? С чего ты вообще взялся меня учить?!

– Как – с чего? – удивился странствующий учитель. – Ты же сама меня попросила. Сказала: «Вас зовут – Учитель? Ну научите же меня, как жить!» Ехидно так сказала...

– Я?! – и Лизочка неожиданно вспомнила свои слова.

– Да, ты. Значит, тебе это нужно. Какое мне дело до твоей жизни? Ты неправильно ставишь вопрос – тебе есть дело до твоей жизни? Жизнь – это то единственное, что по-настоящему есть у каждого из нас. На что ты тратишь драгоценные дни.

Лизочке снова стало неприятно и захотелось больно стукнуть собеседника. Все это было чересчур для ее психики. Странствующий учитель почувствовал:

– Ты уже не хочешь бежать в Туапсе?

Туапсе! Динка! Лизочка схватилась за голову.

– Да-да, конечно! – Она с облегчением переключилась на внешние проблемы, решать которые все-таки было проще.

Они поднялись с земли. Учитель отвязал запутавшиеся в ветвях поводья, переседлал лошадь и подсадил Лизочку. И повел лошадь под уздцы. Лизочка, только сев в седло, поняла, как она устала, и ей захотелось расцеловать лошадь прямо в морду за то, что она не убежала.

Лизочка сидела за столиком и жадно разглядывала предложенное ленивой официанткой меню. Она так сильно хотела есть, что совершенно забыла о своем полном безденежье и зашла в первый попавшийся ресторанчик. Чувство голода было таким сильным, что она моментально забыла обо всех своих бедах. И о негодяе– учителе, который довел ее до поляны с несколько поредевшей толпой туристов. Вернул лошадь мальчикам. А потом вывел ее на тропинку, круто спускавшуюся вниз и сказал:

– До свидания. Через двадцать минут выйдешь на шоссе. А там как-нибудь доберешься до Туапсе.

Лизочка попыталась было закатить истерику. Как это так: ее, Лизочку, собирались бросить в лесу, заставить одну, уставшую, плестись до какого-то шоссе, по которому неизвестно на чем и неизвестно как предстояло добираться до города!

– Кого просить помочь, кроме тебя?! Кого мне ждать на шоссе?! Кто меня довезет без денег?!

Но учитель моментально пресек ее вопли:

– Кричать бесполезно. У меня свои дела. Можешь не благодарить за то, что довел до поляны. А того, кого ты ждешь, ты уже встретила.

И ушел.

А Лизочка, добравшись до шоссе и увидев ресторанчик, не смогла воcпротивиться звучному голосу пустого желудка.

Начать она решила с салатика. Но первое же название поставило ее в тупик. «Салат из мытых овощей» открывал длинный список блюд. Лизочка немножко заволновалась. Но методом логического анализа решила остановиться именно на нем.

Дальше следовало выбрать что-нибудь посолиднее: рыбу или мясо. «Рыба говорящая» ее заинтриговала. Поскольку дальше стояли «Мясо бешеной коровы» и «Говяжье из Калопы», то Лизочке пришлось остановиться именно на рыбе, надеясь, что она не окажется слишком болтливой. Вино, слава богу, было просто вино и не внушило Лизочке никаких опасений. Когда принесли заказ, она решила начать именно с него. А вы бы как поступили, учитывая, что в меню не было уточнено, насколько хорошо вымыты овощи?

Итак, Лизочка выпила первый бокал вина и задумалась. Попыталась проанализировать все произошедшее за сегодняшний день.

Во-первых, любила ли она кого-нибудь? Почему-то именно этот вопрос не давал ей покоя. Любила ли она кого-нибудь из своих мужчин? В голову настойчиво лезли самые разные причины, почему она была с ними, кроме единственной – любви. Одиннадцатиклассник? Никто в Лизочкином классе не встречался с мальчиками серьезно. А Лизочка всегда и везде хотела быть первой. Ванечка? Он был лучшим на курсе и поэтому, по определению, должен был достаться Лизочке. Художник из Бибирева? Это было модно в их круге: заводить знакомства в богемной среде и вести долгие разговоры о меценатстве и культуртрегерстве. Эдуард? Лизочке хотелось спокойствия, размеренной жизни с налаженным бытом. Толик? Лизочка чувствовала себя большой и сильной, спасая его. Борюсик...

Вот и вышла она снова на Борюсика, думать о котором ей совершенно не хотелось. Как ни странно, вместе с заявлением в милицию и подробным рассказом там же «об этом негодяе» всякая ненависть вышла из Лизочкиного сердца, выветрилась, выпарилась на южном солнышке. Осталось только легкое недоумение: как же так? После первого же бокала вина в ресторанчике на обочине пыльного шоссе неизвестно где Лизочке вдруг показалось, что, приди сейчас к ней Борюсик, верни все, покайся в грехах, и она все поймет и простит.

У Лизочки сладко и мучительно заныло под ложечкой. Где эта самая «ложечка» у нее находилась, Лизочка не знала, но была уверена, что заныло именно там. Чтобы унять это нытье, пришлось приступить ко второму бокалу.

Не успела Лизочка выпить и половину бутылки, как подали рыбу. Рыба была как рыба, с головой. Но при этом молчала. Лизочка, после салатика и вина почувствовавшая себя увереннее в этом мире, осторожно ткнула ее вилкой. Рыба молчала. Учитывая сумму, которую предлагалось за нее отдать, могла бы быть и поразговорчивее. Лизочка, всегда недолюбливавшая отечественный общепит, обернулась в поисках официантки.

Официантка стояла у барной стойки с видом человека, мучительно сосредоточенного на разрешении сложного философского вопроса. Рядом на большом блюде скучали устрицы.

– Подойдите, пожалуйста, – уверенно сказала Лизочка.

Официантка подняла правую бровь.

– Подойдите ко мне, – настойчиво сказала Лизочка.

Официантка бровь опустила и медленно отлепилась от стойки.

– Почему она не разговаривает? – капризно протянула Лизочка.

– А вы думаете, она с первым встречным разговаривать будет?

И оставила Лизочку тет-а-тет с неразговорчивой рыбой.

Лизочка в задумчивости налила себе и залпом опустошила еще бокал. В голове неожиданно помутнело, и ее стало неудержимо клонить к столу да так, что Лизочке пришлось опереть лицо на руки.

– Плохо? – участливо спросила рыба мужским голосом. Это оказался самец.

– Мне кажется, я пьяна, – честно сказала Лизочка – врать рыбе ей было неудобно.

– А это опять вы... – удивленно-радостно протянула рыба.

– Мы с вами встречались? – в свою очередь, удивилась Лизочка, по-прежнему не поднимая головы. – Хотя все может быть, вы все для меня на одно... лицо, морду...

– Да что с вами происходит?! – громко сказали рядом уже совершенно другим голосом.

Лизочка вскинула голову и увидела перед собой все того же мужика из «жигуленка».

– Я не умею любить. Я наступаю на одни и те же грабли. Я воспринимаю себя как вещь. У меня нет денег, – сформулировала Лизочка свои проблемы.

– И при этом вы сидите в ресторане. Чем собираетесь расплачиваться? – Мужик среагировал только на последнее замечание.

– Не знаю...

– Понятно. Официантка, примите заказ. – Мужчина быстро что-то надиктовал. – Вам нужно хорошо поесть. И перестаньте тянуться за бутылкой. Вам уже хватит.

– Что вы заказали? Говяжье из Калопы? Калопа – это рядом с Анапой?

– Я заказал говяжьи эскалопы – это два слова. А что за рыбу вы заказали? Почему вы ее не едите?

– Это говорящая рыба, – прошептала Лизочка, с детства наученная, что про присутствующих нельзя говорить в третьем лице. – Правда, она долго не хотела со мной разговаривать.

– А о чем вы ее спрашивали?

– Я ее тыкала вилкой под ребра.

– Да вы садистка.

Лизочка покраснела.

Принесли эскалопы с гарниром, хлеб, аджику и ткемали.

– Меня, кстати, Владимиром зовут, – представился мужчина.