Непроизвольно поднеся руку к шее, Саманта сделала шаг назад. Она давно уже не боялась Майка, но сейчас она испугалась. Он потянулся к ней через кровать, и она торопливо отступила еще на шаг.

— Майк, — начала было она, но он молчал, лишь глядел на нее с этим странным выражением и все приближался и приближался к ней, медленно и тихо, как хищник перед броском.

Саманта вскрикнула и выбежала из комнаты, захлопнув за собой сначала дверь в ванную, затем в спальню. Она прижалась к двери спиной, ее грудь вздымалась. Возможно, Макси и могла бы управиться с молодым, красивым мужчиной, атакующим ее, но Саманта к этому еще не была готова.

Прошло некоторое время, прежде чем она смогла успокоить дыхание. Затем содрала с себя новую ночную рубашку и надела джинсы и блузку с длинными рукавами и высоким воротником, который закрывал всю шею. Затем отправилась в библиотеку, чтобы посмотреть там телевизор.

Прошло почти двадцать минут, прежде чем появился Майк. Когда Саманта посмотрела на него, то чуть не потеряла дар речи — его губы и кожа были почти синими.

— Что с тобой? — спросила она. Подошла к нему и положила на лоб ладонь. Его кожа была холодной, как у рептилии.

Отстранив ее руку, он прошел в комнату и сел на диван.

— Ледяной душ, — буркнул он, явно смущаясь того, что произошло недавно. — Еще не повторяли сюжет?

— Нет, — сказала она, пытаясь не улыбаться. То, как он прореагировал, понравилось ей. Конечно, он не оригинален. Мужчины часто ведут себя подобным образом — де того, как переспят с женщиной. Тем более с такой, как она. Нет, лучше дать Майку пофантазировать на ее счет, чем позволить ему сделать то, что, как ему кажется, он хочет — переспать с ней. Если она позволит ему, то он, наверное, на другой же день попросит ее освободить квартиру или просто заснет во время процесса.

— Кажется, этот сюжет будут повторять через минуту, так что ты ничего не пропустил. — Она протянула ему половинку разогретой булочки, намазанной плавленым сыром.

Но Майк проигнорировал протянутую булочку. Вместо этого он взял Саманту за подбородок, притянул ее голову к себе и губы сомкнулись. Он целовал ее долго, сладко, но не агрессивно. Только теплые пальцы держали ее за подбородок. Этот долгий-долгий томный поцелуй почти заставил ее отключиться. Прижавшись к Майку, она положила руку ему на плечо, и ее губы раскрылись. Казалось, все тело ее стало расплываться, превращаясь во что-то теплое и мягкое. Она хотела слиться с ним, затеряться в нем.

Когда Майк оторвался от ее губ, она почувствовала такую слабость, что не могла даже сесть, и, если бы он не поддержал ее, свалилась бы на диван.

— Ну почему, Сэм? — прошептал Майк. — Почему ты мне отказываешь? Сколько мне еще ждать? Ты что, хочешь, чтобы я сначала предложил на тебе жениться? Если это так, то я согласен…

Она прикоснулась пальцем к его губам, заставляя замолчать. Ей не хотелось обсуждать это. Во всяком случае не сейчас, когда чувство, которое зародилось между ними, было еще столь хрупким. Может быть, когда-нибудь потом она сможет рассказать ему правду о себе.

Майк заметил наконец в руке Саманты булочку, которая сильно пострадала во время их жаркого поцелуя. Добрая половина плавленого сыра осталась на пальцах Саманты. Майк взял ее руку и очень медленно, нежно и сексуально облизал сыр с ее пальцев, заставив ее пережить ни с чем не сравнимое ощущение.

— Начинается твоя передача, — пробормотал он, все еще держа ее палец во рту.

— Что?..

— Передача. Джубели! Помнишь? — Он облизывал ее ладонь.

— Что?..

— Макси… Джубели… Смерть. Уничтожение. Бойня! Помнишь?

— Что?..

Оставив наконец в покое ее руку, уже совершенно чистую, Майк развернул Саманту к экрану телевизора. Но прошло немало времени, прежде чем она смогла сфокусировать внимание на сюжете о жизни и творчестве старенького музыканта. Показывали самого Джубели, который, несмотря на его сто один год, выглядел достаточно энергичным и проворным.

Майк обнял Саманту за плечи. Теперь на экране перед ними появилось обветшалое здание, которое когда-то было элегантным ночным клубом, выполненным в стиле модерн, в голубых и серебряных тонах. Джубели начал рассказывать о клубе, об артистах, о том, как женщины носили меха, как мужчины ухаживали за своими любовницами — и как после бойни жизнь больше уже не вошла в прежнюю колею, а сам он так и не нашел денег, чтобы восстановить этот клуб.

В конце передачи Саманта нажала на пульте дистанционного управления кнопку «выкл. звук» и обернулась к Майку.

— До Гарлема очень далеко?

— В философском смысле или по метражу?

Она скорчила недовольную гримасу:

— Конечно, в смысле расстояния!..

— Не забывай, что Нью-Йорк — это остров. Все здесь под рукой.

— Если я скажу водителю такси, чтобы он отвез меня в Гарлем, он будет знать, куда ехать?

— Успокой меня и скажи, что ты не замышляешь сделать то, что, как мне показалось, ты замышляешь! — проговорил Майк после минутной паузы, пристально глядя на Саманту.

Она встала с дивана.

— Если ты имеешь в виду, что я собираюсь нанести визит Джубели, то ты не ошибаешься. И я собираюсь это сделать до того, как еще кто-то сообразит, что старик пока жив.

— Кто-то — это тот, кто пытался тебя убить? — спросил Майк, встав перед ней и положив ей руки на плечи.

Она мягко отстранилась от него, опасаясь повторения происшедшего.

— Может, господин Джонсон что-то знает о моей бабушке — что с ней случилось в тот вечер, почему позже она была вынуждена покинуть свою семью… Может, он знает что-то такое, что оправдывает все страдания, которые она принесла своим родственникам. Может…

— Скажи честно, существует ли такой аргумент, который бы убедил тебя не ездить туда?

Саманта отрицательно покачала головой.

— Нет, Майк, меня ничто не остановит. Я бы хотела, чтобы ты поехал со мной, но если нет, я поеду одна.

— Это в Гарлем-то! Одна! Маленькая блондиночка в такой район города?!

— Неужели там так уж плохо, как показывают по телевизору?

— Еще хуже…

Она сглотнула слюну, а потом глубоко вздохнула и с трудом выдавила из себя:

— Все же я поеду одна, если будет необходимость. — Чувствовалось, что ее не покидает надежда, что Майк поедет с ней. В конце концов, существует предел человеческой смелости.

— Ну ладно. Одевайся. Надень что-нибудь попроще, без ярлычков модных модельеров.

Кивнув, она поспешила наверх переодеваться.


Когда Саманта и Майк подъехали, у дома Джубели уже собралась толпа. Майк договорился с водителем обычной машины — не таксистом, — что тот привезет их и будет ждать, чтобы отвезти обратно. Водитель — кажется, знакомый Майка — был здоровенный мужчина, с черной, как уголь, кожей; через всю шею у него тянулся огромный розовый шрам, уходящий под воротник рубашки. Нервничая, Саманта постоянно ему улыбалась, что, похоже, очень его веселило.

Во время поездки на север Гарлема Саманта сидела тихо, как мышка, так она была перепугана. Такая жуткая нищета — и всего в нескольких шагах от блеска и богатства Манхэттена. Такое трудно себе представить и понять.

Когда они наконец добрались до дома Джубели, единственного приличного дома во всей округе, Саманта даже охнула от расстройства. Казалось, здесь сейчас начнется восстание. Должно быть, весь Нью-Йорк смотрел передачу, и теперь все стекались поглазеть на Джубели, одолжить у него денег, предложить что-то купить или послушать написанные им песни.

У подъезда стояла высокая, крупная женщина с седой шевелюрой стального оттенка и абсолютно взбешенным выражением лица — когда-то, видно, весьма привлекательного. Держа щетку на изготовку, будто какое-то оружие, она пыталась помешать толпе приступом взять подъезд. Саманта видела, как двое уже получили щеткой по лицу.

Майк взял ее под руку.

— Кажется, сейчас не время, — сказал он и начал тащить ее к машине.

Но Саманта вырвалась.

— Нет. Я собираюсь поговорить с ним сейчас. Мне кажется, что у меня не хватит смелости еще раз возвратиться сюда.

— За последнее время это лучшая новость, которую я услышал.

— Майк, ты можешь мне помочь пробиться через толпу? Если я достаточно близко подберусь к этой женщине, то скажу ей, что хочу поговорить с Джубели по поводу Макси.

Майк подумал, что нет смысла терять время на уговоры; но и процедура проталкивания сквозь толпу тоже не радовала его. Кроме всего прочего, по правде говоря, он сам хотел повстречаться с Джубели и расспросить старика. Вглядевшись поверх толпы, он кивнул стоящему у машины здоровенному негру-приятелю. Тот, в знак согласия, кивнул.

Через мгновение Саманту, уцепившуюся за талию Майка, уже несло через толпу. Ее спину прикрывал здоровенный негр. Когда Саманта оказалась возле самых ступенек, женщина со щеткой в руках сделала выпад против их троицы. Но негр поймал щетку за палку, пока она не успела обрушиться на них. За эти несколько секунд Саманта и Майк успели сказать женщине, что они хотят спросить Джубели о Макси.

По виду женщины было ясно, что ей знакомо это имя. С видимой неохотой она кивнула парнишке, стоящему сзади нее, и тот исчез за дверьми. Скоро он вернулся и помахал им, чтобы они зашли. Майк и Саманта вошли в дом, а их водитель возвратился к машине.

Внутри все было так, как и должно быть в доме, который приобрели очень давно, сразу отделали, а затем все эти годы не дотрагивались, не реставрировали и ничего не меняли. Правда, потолок и стены за долгие годы красили, наверное, раз сорок (немилосердно закрашивая при этом деревянные панели и резьбу), но никогда не отмывали перед покраской. Краска, нанесенная на грязь, растрескалась и облупилась.

Они проследовали за мальчиком по узкой лесенке наверх, где было светло и тепло. Казалось, здесь ничего не изменилось со дня рождения Джубели. Неожиданно из тени на площадке вышел человек, чуть не до смерти напугав Саманту. Это был высокий темнокожий мужчина, очень красивый, но с самыми злыми глазами, которые Саманте когда-либо приходилось видеть. Не то чтобы он был зол в данную минуту, — казалось, он был зол всю свою жизнь, зол навечно, на все и на вся.